Понимая, что если калека отдалится от кровати, освобождение вряд ли состоится, Игорь свободной рукой схватил за волосы теперь уже его и, вкладывая все силы, приложил это уродливое лицо к своим согнутым коленям. Услышать сдавленный хрип стало настоящим блаженством.
Игорь еще дважды успел повторить действо с его лицом, да с такой силой, что даже коленям пришлось не очень-то сладко, прежде чем в комнату влетели сначала Марья, а за ней уже виденный Игорем однажды у придорожного ресторанчика милиционер. Правда, сейчас он был не в форме и даже не был полностью одет, кстати, как и Марья. На ней были трусики и полузастегнутая блузка, на нем – только брюки и ботинки, но зато в руке страж порядка сжимал пистолет. Не просто сжимал, а целился Игорю в голову и, кажется, уже начал нажимать на спусковой крючок…
Голова, как ни странно, не болела. Хотя, по идее, этому должна была бы способствовать внушительного размера шишка на затылке, которую Игорь нащупал первым делом после того, как пришел в сознание. Он попытался вспомнить причину ее появления, но это оказалось сложновато. Не мог же в этом оказаться виновным капитан, тот самый, которого Клео обвиняла чуть ли не во всех смертных грехах, и который готовился снести из своего пистолета половину головы Игоря. Так, значит, это сама Клео чем-то не очень легким и не очень ласково приложила его по затылку. Во всяком случае, кроме нее сзади Игоря никого быть не могло.
Впрочем, в данный момент это было не так важно по сравнению с тем, что Игорь вновь почувствовал, когда увидел себя на проклятой кровати. На руках были все те же наручники-браслеты, и тросики от них – поблескивающие новизной тросики – все так же тянулись в амбразурки. Пусть Игорь мог свободно шевелить руками, но цепи есть цепи, и в любой момент они могли натянуться и сделать его совершенно беспомощным. Получалось, что мучительные усилия по перепиливанию этих цепей с калечением пальцев острым гребнем призового значка, все надежды на освобождение и мщение привели к тому, что он всего-навсего узнал тайну «Рыболовного эдема» и заработал шишару.
Хотя нет, не напрасно Игорь мучился. Пусть частично, но все-таки отомстил одному из своих тюремщиков. Но что же дальше?
– А дальше ты наконец-то узнаешь, каково по-настоящему быть невольницей нашего эдемчика, – сказал кто-то за головой Игоря, и он понял, что последние свои мысли высказал вслух.
Еще он понял, то есть догадался, что говоривший был не кто иной, как капитан Нурмос. Значит, он находился в комнате-камере, пока Игорь был без сознания, и, возможно, сам привел его в чувство, к примеру, дав чего-нибудь понюхать. Рассуждать на эту тему времени не было. Игорь сделал попытку вскочить, но не тут-то было – проклятые тросики, секунду назад позволявшие свободно манипулировать руками, теперь натянулись гитарными струнами, сводя на нет сопротивление, принуждая откинуться назад.
Капитан Нурмос был не один. Справа и слева от него стояли обе рыжеволосые сестренки. Ухмыляющаяся Марья держала в руке маленький черный пульт, направляя его в сторону пленника. На Клео он даже не посмотрел, а вот со взглядом капитана Нурмоса лучше было бы не встречался. Глядел он на Игоря так, как, наверное, в Средние века смотрели в глаза пытаемых еретиков садисты отцы-инквизиторы.
– До упора не растягивай, чтобы перевернуть было проще, – сказал капитан Марье.
Растяжение прекратилось. Игорь в который уже раз лежал на спине с раскинутыми руками и ничего не мог с этим поделать. Но если прежде такое положение становилось предпосылкой прихода одной из сестер, то теперь… Игорь живо представил сцену, которую Клео наблюдала по монитору, когда Марья и капитан изгалялись над первым посетителем «Рыболовного эдема». Неужели ему сейчас предстоит испытать то же, что выпало бедолаге? Будь возможность, Игорь предпочел бы умереть. Но ее не было. Ведь не может же человек, если он, конечно, не какой-нибудь суперйог, только усилием воли заставить свое сердце остановиться. Игорю оставалось лишь понапрасну напрягать мускулы, вертеть головой, кричать, да, может быть, пару раз лягнуть попавшегося под ногу…
Наверное, если очень сильно чего-нибудь не хотеть, то это все-таки не произойдет. С Игорем такое пару раз случалось на рыболовных соревнованиях. То есть не с ним, а с его соперниками, когда Игорь чуть ли не бредил, желая, чтобы они не победили, чтобы поймали рыбы меньше него. И словно этим своим отрицательным желанием мешал им физически.
Вот и сейчас то, чего Игорь очень сильно не хотел, действительно не произошло. А произошло вот что. Капитан Нурмос и Марья – один слева, другая справа уже схватили Игоря за ноги, и в это время он краем глаза увидел Клео с занесенным над капитаном журнальным столиком. Еще секунда, и столик обрушился тому на голову, повергнув на пол.
– Ты что? Ты зачем?! – взвизгнула Марья и метнулась к сестре, которая, продолжая держать столик (оказавшийся на удивление крепким, благо не развалившимся после соприкосновения с капитанской головой), выставила его вперед ножками.
Дожидаться, когда Марья окажется рядом, Клео не стала. Вместо этого она поудобнее перехватила свое орудие сокрушения и еще разок опустила его на вроде бы не до конца вырубленного капитана. Сразу после этого старшая сестра выронила столик, отскочила назад и в руках у нее оказался пульт. Секунда, и Игорь смог согнуть руки в локтях, еще секунда, и у него появилась возможность встать с кровати, а в следующее мгновение он уже держал Марью. Одной рукой выкручивая ее правую руку, другой – сжимая горло.
Игорь собирался немедленно убить эту рыжую стерву. Для этого надо было придать израненным пальцам еще не так уж много усилия. Но в это самое время он вдруг ощутил жгучее желание овладеть ею. Марья выглядела сейчас, впрочем, как и всегда, очень сексапильно. И к этой ее, наверное, врожденной особинке добавилось в глазах мелькающее выражение злости, растерянности, беспомощности, страха и одновременно вызывающей жадности до самца озабоченной самки.
Сжимающие горло пальцы ослабили хватку, и уже через мгновение тискали упругую грудь девушки, прикрытую лишь тонкой материей блузки, а рука, только что выкручивавшая ее руку, оказалась ниже талии Марьи. Это было словно какое-то колдовство, наваждение. Еще минуту назад Игорь, чтобы не быть непоправимо опозоренным, мечтал распрощаться с жизнью, а теперь поменялся ролью с мучительницей-тюремщицей, но «отомстить» собирался не чем иным, как доставлением удовольствия! Вот ведь как непредсказуемо могут проявиться человеческие инстинкты…
– Эй, охладись! – услышал Игорь, словно сквозь вату в ушах, голос Клео и сразу догадался, что «проявление желания» слишком явно бросается в глаза.
– А ты не ори, – прикрикнула она на младшую сестру. – И лучше отойди в сторонку, если не хочешь оказаться на полу рядом со своим Нурмосом!
– Ты что, готова вот так же, как и его, треснуть меня по голове? – удивилась Марья. – Ты действительно готова сделать так, чтобы я валялась вот здесь с проломленной головой?
Глядя на Клео и оставаясь в плену рук Игоря, она вдруг ответила волнообразным изгибом тела на его прекратившиеся ласки. Но Игорь уже успел «охладиться» и не стал ждать новых вопросов или ответов ни от одной из сестер. Решение, как действовать дальше, еще не до конца созрело, а реакция уже произошла…
Так же мгновенно Игорю иногда приходилось реагировать во время вываживания крупной щуки. Он или временно поддавался, ослабляя фрикционный тормоз, или, наоборот, не давал подводному сопернику ни одного мгновения на проявление инициативы. Сейчас поддаваться чему-либо было бы глупостью. Скорее всего непоправимой.
Удар кулака пришелся чуть выше переносицы, из-за чего Марья опрокинулась навзничь и, как и предупреждала ее старшая сестра, действительно оказалась на полу рядом с лежащим ничком капитаном. В следующее мгновение Игорь уже сидел у него на спине и, сделав руками круговое движение так, что оба стальных тросика закрутились вокруг его шеи и резко потянул один влево, другой вправо. Неизвестно, заставили ли капитана очнуться боль и удушье или раньше этот извращенец просто притворялся бесчувственным, но теперь он вмиг напрягся, подобрался и схватился за тросик левой рукой, а правой уперся в пол.
Однако прекрасно понимая, что из двоих мужчин в живых здесь останется только один, сделать что-либо еще Игорь ему не позволил. Теперь он не натягивал тросики, а что есть силы дергал их в разные стороны, как будто проверял на разрыв прочную леску. В их прочности он был уверен, а вот в прочности шеи капитана совсем нет. С каждым рывком тросики впивались в нее все глубже, разрывая кожу в месте перехлеста и выдавливая густые капли красной крови. Еще один рывок, и капитан, хрюкнув, начал обмякать.
…В детстве, когда Игорю приходилось драться, он всегда прекращал бить противника, как только понимал, что уже победил. И всегда правило «лежачего не бьют» было для него табу. Сейчас же Игорь, если и вспомнил о тех детских драках и правилах, то лишь на мизерный промежуток времени. Сейчас был далеко не тот случай, чтобы прекратить избивать лежачего. Да и не избивал его Игорь, а убивал. И убил…
Игорь встретился взглядом с Клео.
– Ну вот и все? – спросила она.
– От одной проблемы я тебя, кажется, избавил.
– Ну а остальные я решу без твоей помощи, – сказала Клео и направила на Игоря пульт.
– Ты должен понять, – говорила Клео, сидя на краю моей кровати. – Я никому не хотела бы причинить боль. Но моя сестра… Она нуждается в лечении. Ей нужно навсегда покинуть это место, постоянно напоминающее о… Ее нужно поместить в клинику, понимаешь?
– Предлагаешь сделать это мне? – спросил Игорь.
– Предлагаю, чтобы ты понял, что изменить ничего нельзя, – вздохнула Клео. – Капитана Нурмоса будут искать. Ведь он милиционер. И его найдут, то есть кости его найдут. Я подскажу, где их искать. А Марья подтвердит, что… – Клео снова глубоко вздохнула, – что капитан Нурмос приехал в гости к своему больному отцу, господину Виктору, который по твоей, кстати, милости не встает с кровати, и остался у него переночевать. А ночью строители, которые строят наш новый дом, спьяну устроили пожар. Капитан сначала спас меня и Марью, а потом бросился в горящий дом за отцом. Но в это вр