— Ловушку?
— А разве не так? Разве не полиция спровоцировала самоубийство Холлистера? Естественно, они не признаются, но это и так ясно: полиция сделала вид, что у нее есть доказательства, которых на самом деле не было, и тем заставила его сознаться и покончить с собой. Просто гениально, образчик прекрасной работы.
Элмер Буш никогда не шутил, так что я решил, что он на самом деле в это верит.
— Я уже прикинул, как это подать в моей передаче. Вы ее не видели позавчера? Жаль, были очень хорошие отклики. Похоже, общественность весьма заинтересовалась этим делом. Убит сенатор, да и все остальное тоже довольно необычно. Вот я и подумал, что мог бы заскочить туда и поснимать немного для следующей передачи… — Он принялся сулить мне славу героя экрана, если я помогу ему увидеть дом и встретиться с миссис Роудс. Я обещал сделать все, что в моих силах.
В другом конце комнаты гремел голос свежеиспеченного сенатора.
— Дорогая леди Голдмаунтин, мне будет очень жаль, если вы не сможете присутствовать завтра в Капитолии на принесении клятвы. Церемонию вице-президент проведет в моем кабинете, там соберутся только несколько друзей, все будет очень скромно… Ну, еще пресса… Только скажите — и я велю секретарю прислать вам приглашение.
— Такой момент стоит запомнить, — сказала наша хозяйка, вглядываясь в его дочерна загорелое лицо, как садовник, внимательно изучающий розу, которая больше всего нравится пчелам.
— Меня печалит только то, что мое появление в стенах конгресса происходит в связи с таким событием… вместо моего старого и неоценимого друга. Как это трагично!
Со всех сторон послышались приглушенные слова одобрения и симпатии.
— Память о таком человеке, как Ли, сохранится надолго, — заключил растроганный сенатор.
Его речь оказалась короче, чем я ожидал. Потом они с Элмером Бушем погрузились в обсуждение предстоящего выдвижения кандидатов в президенты, а я заговорил с миссис Голдмаунтин.
— Вы собираетесь еще немного задержаться в Вашингтоне?
— По крайней мере пару дней… Все будет зависеть от полиции.
— Зачем, черт побери, им это нужно, если дело закрыто?
— Ну, вы же знаете, как они ведут дела.
— Ну ладно, передавайте мои наилучшие пожелания дорогой Элен и попросите ее перед отъездом меня навестить.
— Обязательно.
— И передайте то же самое миссис Роудс. — Она сделала паузу, отхлебнула немного чая, и черные глаза мечтательно затуманились. — Теперь ей будет легче.
— Поскольку дело закрыто?
— Не только, — со значительным видом улыбнулась миссис Голдмаунтин.
— Что вы имеете в виду?
— Только то, что знает в Вашингтоне каждый: она ненавидела Ли Роудса, по крайней мере дважды пыталась развестись, и ему удалось отговорить ее буквально чудом. Я уверена, что теперь, когда его кто-то убил, она испытывает огромное облегчение. А убил этот ужасный Холлистер, не так ли?
4
Вернулся я в шестом часу и прошел прямо в свою комнату. Пока я принимал ванну и переодевался к ужину, медленно возникало смутное ощущение, что картина постепенно начинает проясняться, но точнее я бы выразиться не смог. Было совершенно очевидно, что разными людьми по разным причинам разыграно несколько шарад. Достаточно понять их смысл — и вот тебе убийца!
Я причесался и начал разрабатывать план нападения. Прежде всего Помрои. Мне нужно выяснить, в чем состоит ее игра, почему она приходила ко мне с историей насчет своего мужа. И заодно: почему при аресте он был так спокоен? Настолько уверен в своем оправдании? И если да, то почему?
Затем хотелось разобраться с таинственным поведением миссис Роудс, ее словах о бумажном следе, возможным авторством анонимных писем и тем фактом, что в качестве орудия убийства использован ее пистолет. Каковы были их истинные отношения с сенатором Роудсом? Трудно поверить утверждению миссис Голдмаунтин, однако, видит Бог, у нее не было никаких причин лгать. А если миссис Роудс ненавидела мужа…
Я вспомнил ее твердо сжатые губы, ее голос и жесты, ее неописуемое самообладание; я легко мог представить, как она убивает мужа. Но как это проверить? Элен для получения сведений о семье не годилась; казалось, самым легким источником подобных сведений могла бы стать Вербена Прюитт, старый друг дома… Но что-то из нее вытянуть будет совсем не легко: она слишком долго вращалась в мире политики, секретности и разных темных дел. И все-таки я решил вечером с ней поговорить.
Третья шарада была связана с моим прежним союзником лейтенантом Уинтерсом. Просто ради любопытства я хотел знать, что за игру он ведет и почему решил сделать вид, что перестал заниматься этим делом.
И оставался еще Ленгдон. Мысль о том, что он способен на политическое убийство, не раз приходила мне в голову. С его точки зрения, это могло выглядеть даже романтично… Правда, едва ли он мог поступить так с бедным Холлистером, однако, как говорится в учебнике для детективов, в жизни всякое случается.
Вербена Прюитт несомненно могла совершить эти убийства, но, насколько я мог судить, у нее не было мотивов. Элен вполне могла убить отца, меня, Ленгдона и президента Соединенных Штатов, но в момент убийства Холлистера они с Ленгдоном находились в клубе «Чеви-Чейз».
Вообще, в момент убийства Холлистера в доме были только Вербена Прюитт и миссис Роудс (Помрои были в полицейском участке). Если исключить посторонних, убийцей могла быть либо Вербена, либо миссис Роудс, и из них двоих только у миссис Роудс был мотив для убийства.
В результате всех этих построений меня пробрала легкая дрожь. Я рухнул на постель, держа в руках щетку для волос. Ну почему все это раньше не пришло мне в голову? Тут я подумал об Уинтерсе. Очевидно, он пришел к такому же выводу. Ведь он прекрасно знал, когда и что случилось, он изучал все показания и знал, где находился каждый. Он должен был понять, что весьма велика вероятность того, что убийцей является миссис Роудс, и тем не менее решил отказаться от дальнейшего расследования. Почему? Его подкупили? Весьма возможно, учитывая нравы полиции в моем собственном городе, Нью-Йорке. Или просто из рыцарских побуждений не стал арестовывать вдову и предпочел покоиться на лаврах, обеспеченных мнимым самоубийством Холлистера?
А может, лучше мне забыть обо всем? У меня не было особого желания увидеть, как торжествует справедливость, ни в абстрактном смысле, ни в конкретном случае. Пусть тираны сходят в могилы прежде, чем их настигнет месть, так поэтически я выразил бы свою мысль.
В это время зазвонил телефон у постели, и я поднял трубку. Звонила Элен.
— Если ты хороший мальчик, зайди ко мне, — скомандовала она. — Мы можем выпить перед ужином.
Когда я открыл дверь, она уже была одета к ужину и подкрашивала ногти за туалетным столиком.
— Выпивка на столике в изголовье.
Действительно, «мартини» меня уже поджидало. Я кивнул, выпил, сел в кресло и уставился на нее. Мне всегда нравилось смотреть, как женщины занимаются туалетом, это, пожалуй, единственное занятие, когда они совершенно искренни и которому посвящают себя полностью. Элен не была исключением.
— Когда домой? — спросила она, с серьезным и задумчивым лицом разглядывая ногти.
— Надеюсь, завтра, — сказал я. — Все зависит от Уинтерса.
— Я тоже еду завтра, — безразлично бросила она. — Устала я от всего этого. Меня уже тошнит от репортеров и полиции, хотя этот Уинтерс такой милый… А самое главное, с тех пор как я себя помню, я ненавижу Вашингтон. Как думаешь, сегодня вечером мы можем исчезнуть отсюда? — Она положила на место кусочек замши, которым полировала ногти, и посмотрела на меня.
— Сомневаюсь, — вздохнул я. — Прежде всего здесь будет Уинтерс.
— Черт возьми!
— И я не думаю, что охранники позволят нам уйти без его разрешения.
— Мы можем обмануть их: в маленькой гостиной есть дверь, которой никогда не пользуются. Мы могли бы выйти через нее — с той стороны дома нет охраны… — Впервые за наше знакомство я видел ее такой нервной и взволнованной.
— Почему ты так рвешься из дому?
— Питер, я смертельно боюсь! — И она действительно боялась, это было написано у нее на лице и проступало даже через макияж. Руки дрожали, едва не расплескав мартини.
— Чего? Ведь совершенно нечего бояться!
— Я… — вдруг она запнулась, словно о чем-то вспомнив. — Питер, давай уедем нынче вечером, когда уйдет Уинтерс.
— Это не лучшая идея, нас могут обвинить в неуважении к властям или в чем-то в этом роде.
Меня снедало любопытство, по только она могла мне сказать, почему ей так приспичило покинуть Вашингтон.
Элен курила резко, по-мужски, совсем не так, как делают другие девушки. Казалось, это ее несколько успокоило.
— Думаю, это нервное, вот и все, просто запоздалая реакция.
— Я бы сказал, что все это время ты была неестественно спокойна. Никогда прежде ничего подобного я не видел и просто поражался, как вы с матерью сохраняли хладнокровие и ясность мысли.
Удар достиг цели, по лицу Элен промелькнула, словно крыло птицы на солнце, тень волнения. Но она ничего не сказала.
— У нас просто очень хладнокровная семья.
— Могу понять, — кивнул я. — Ты долго жила вдали от дома и была не слишком привязана к отцу, но миссис Роудс… Как-то странно она ко всему этому отнеслась.
— Ах, — рассеянно отмахнулась Элен и встала. — Мне кажется, стоит смешать еще по одному мартини. Все нужное у меня в ванной; просто сила привычки. В прежние времена я всегда держала в ванной бутылочку из-под зубного эликсира, наполненную джином.
С этими словами Элен исчезла. Слышно было, как она возится в ванной. Где-то в доме хлопнула дверь, спустили воду в туалете: жизнь продолжалась, несмотря ни на что. В меланхоличном настроении от первого мартини и нараставшем предвкушении второго я бродил взглядом по комнате девушки, которая одно время была моей невестой.
Довольно странная подборка книг. «Близнецы» Бобси рядом с «Фанни Хилл», «Леди Чаттерлей» и «Пиратами». Все — как в реальной жизни. Культурные интересы Элен резко изменились после достижения половой зрелости. Только толстый том «Записок конгресса» намекал на ее происхождение и положение. Но выглядел он так, словно его никогда не открывали.