Мысленно Полик изумлялся: он впервые видел автомеханика, который не только лечился у психотерапевта, но и открыто признавался в этом.
– Словом, – продолжал Продо, – мы с Жизель перестали встречаться, но я по-прежнему любил ее. Поэтому поддерживал с ней связь и старался подбодрить ее, как мог.
– Она встречалась с кем-нибудь?
– Нет, не думаю. Она бы мне сказала.
– Мне говорили, далеко не все ее прежние мужчины были настолько заботливыми, – сказал Полик.
– Ее привлекали крутые парни, – ответил Продо. – До меня. По крайней мере мне самому нравится считать, что у меня добрая душа.
Полик вскинул глаза на собеседника, который вдруг заговорил как поэт, а не как автомеханик.
– Кто-нибудь из этих крутых парней значится в вашем списке подозреваемых?
– Я сразу же подумал об одном из них, Жорже Оке. И даже позвонил ему, готовый наброситься с обвинениями или хотя бы вызвать его на дуэль. Но на звонок ответил его брат. Оказалось, что Оке в Париже.
– Ну, до Парижа не так уж далеко…
– В тюрьме, – закончил Продо. – За вооруженное ограбление. И сидит за решеткой уже больше года.
– Ясно, – кивнул Полик. – Чем обычно занималась мадемуазель Дюран целыми днями? – спросил он, меняя тему. – Какие у нее были привычки?
– По-моему, она выходила из дома, только когда ей надо было в магазин за продуктами, – сказал Продо.
Полик записал в блокноте: «Еще раз проверить магазины в Ронь».
– В Экс она часто ездила?
– Нет, что вы! Даже когда мы встречались и я мог подвезти ее, она не любила ездить в Экс. Считала, что он для снобов. Примерно раз в неделю я езжу в кинотеатр «Мазарини». Я звал ее с собой, а она всякий раз отказывалась, так что мне приходилось смотреть кино одному.
Полик кивнул. В кинотеатре «Мазарини» показывали иностранные фильмы на языке оригинала и авторское кино.
– Для меня это стало серьезным камнем преткновения, – продолжал Продо. – Жизель была замечательной, но слишком уж запуганной. Ей остро недоставало уверенности в себе. Я пытался помочь ей… – Продо снова посмотрел на сложенные руки, потом снял очки и вытер глаза.
Пока Продо пытался справиться с эмоциями, Полик рассматривал через открытую дверь мастерскую и заметил в ней бюст Шарля де Голля.
Продо надел очки и увидел, куда он смотрит.
– Президент де Голль был большим поклонником «Ситроена DS-девятнадцать», – объяснил он, заметив озадаченное выражение на лице комиссара. – Эта модель спасла ему жизнь.
– Правда? – удивился Полик. – Я не знал.
– Да, в шестьдесят втором году. На машину президента было совершено нападение, началась стрельба. Убийцы целились в де Голля, но сумели только прострелить шины. И «Ситроен» укатил от них на двух спущенных колесах. Президент остался в живых.
– У моего деда была такая машина, – сказал Полик. – Вроде той, которая у вас на подъемнике, правда, не такая роскошная. Не двухцветная, а голубая. Бледно-голубая, как говорила мама. Я считал ее самым элегантным автомобилем на свете. – Полик рассмеялся. – А как фары двигались с поворотами руля! Это к слову о передовых технологиях.
Продо заулыбался.
– Хотите, пойдем в мастерскую и посмотрим?
Полик поднялся и прошелся, чтобы размять ноги.
– С удовольствием.
Продо придержал дверь мастерской, распахнутую перед Поликом.
– Тот, что на подъемнике, – «DS-двадцать один» семидесятого года.
– Хорошо помню, как я впервые узнал, что в названиях моделей «Ситроена» зашифрованы слова. – Полик не сводил глаз с автомобиля необычной формы, немного напоминающей лимон. – DS произносится как déesse – богиня. Я сразу побежал делиться новостью с отцом.
– Да, «богиня», – подтвердил Продо. – Эти машины и вправду божественны. Терпеть не могу длинные поездки, если я не за рулем «Ситроена».
– Полностью с вами согласен. Эта гидропневматическая подвеска – благодаря ей машина словно плывет, не надо даже сбрасывать скорость на ямах и ухабах. Но у нее есть и недостатки: меня в такой машине укачивало чаще, чем обычно.
– О да! – Продо положил тонкую руку на капот машины. – Этот плавный, будто по воде, ход имеет негативные побочные эффекты, правда, на себе я их никогда не испытывал. Ее движение я ощущаю, будто скольжение по ровному льду.
– Помню, мой дед с помощью этой подвески даже спустившие шины менял, – подхватил Полик. – Мы часто упрашивали его проехать на машине с максимальным подъемом подвески. Однажды он согласился, но ехал со скоростью всего двадцать километров в час. Мы сидели на высоте метра над дорогой, высовывали головы в окна и вопили, как дикари.
Продо засмеялся.
– Между прочим, в Западной Африке находились умники, которые охотились на крупную дичь, используя всю высоту подвески, в точности как вы сказали, только ездили со скоростью не двадцать, а шестьдесят километров в час.
– Правда? И машина выдерживает такую скорость, находясь на высоте метра над землей?
– Нет, конечно, – объяснил Продо. – Само собой, подвески ломались. В мастерских «Ситроена» долго не могли понять, в чем дело, пока не догадались, что на этих машинах, да еще на максимальной высоте подвески, гонялись за стадами антилоп. Но на скорости десять или двадцать километров в час, пусть даже по пересеченной местности, это не проблема. Как в тот день, еще до дождей…
– Вы их продаете? – Полик обошел бордовый «Ситроен ID».
– Постоянно. Есть даже список ожидания. И фан-клубы по всему миру.
– Наверное, гордитесь, что вы француз? – спросил Полик.
– Я всегда горжусь тем, что я француз, – ответил Продо. – Кроме одного момента: когда Помпиду выбрал президентской машиной «Ситроен SM».
Полик застонал.
– Верно! На него было больно смотреть – по сравнению с прежними «Ситроенами». И даже двигатель от «Мазерати» не спасал положения!
– Я тут подумал: а не продать ли нам «Ренджровер»? – сказал Полик, входя в кухню. Элен Полик взглянула на мужа и отставила бокал с красным вином.
– Ты сегодня поздно, Бруно, – заметила она.
– Извини. Пришлось провести рекордное количество допросов. И у всех подозреваемых обнаружилось алиби. Или полное отсутствие мотивов.
– Ты прослушал мои сообщения? – спросила жена. – Даже Лия оставила тебе одно. Кстати, она уже спит.
Полик бросил взгляд на кухонные часы: одиннадцатый час.
– Я прослушал сообщение от Лии. Напишу ей записку и положу возле постели.
– Записку?
Полик собирался налить и себе бокал красного, но отставил бутылку.
– Элен, я прошу прощения. Понимаю, что Лия по мне скучает, что у тебя сплошной стресс на работе…
– Стресс? Значит, вот как ты это называешь, Бруно?
Полик пожал плечами:
– Да, стресс. Элен, я делаю все возможное, чтобы…
– Это не просто стресс! Теперь Оливье обвиняет своих работников в краже вина! Он уже извел подозрениями членов семьи и так отчаялся, что напустился на нас… Сирил сегодня уволился!
– Уволился? Ну что ж, очень жаль, но пропажа вина у Боннаров – ничто по сравнению с нападением и убийством женщин!
– А я и не пытаюсь сравнивать! – парировала Элен. – Думаешь, я ничего не понимаю? Я и не собиралась сравнивать кражу вин с изнасилованием и убийством, к тому же знаю, что вина из Боклера ценятся не так высоко, как знаменитые бордо и калифорнийские, но сентиментальная ценность…
– Сентиментальная ценность? Сегодня я побывал на похоронах двадцативосьмилетней женщины!
Элен обхватила голову руками и взглянула на мужа.
– Прости, пожалуйста! Я не знала.
Полик сел за стол напротив жены.
– На этой неделе похоронят еще двоих: мадам Даррас, причем в церкви будет полно людей, которые терпеть ее не могли, только притворялись, и еще одну женщину из Ронь, проводить которую придут от силы человек десять, в том числе тот, кто любил ее всем сердцем.
– Это ужасно, дорогой.
– Значит, Сирил уволился… – продолжал Полик. – И теперь ты наверняка будешь сбиваться с ног.
Элен кивнула.
– Лучшего помощника, чем он, у меня еще никогда не было. У него талант. – Она отпила вина и съела пригоршню соленых кешью. – Ем их, ем и остановиться не могу.
Полик тоже взял горстку орехов.
– М-м, вкусно… вот и ужин. – Он встал и указал на бутылку. – Ты не против, если и я выпью?
Элен рассмеялась:
– Пей, конечно. Я же вижу, тебе необходимо выпить, а я тебя отвлекла.
– Я как раз сегодня думал о том, что недостаточно настойчиво занимался этим фортелем с винами Боннаров. – Он налил в бокал сира из особого резерва Элен.
– Фортелем? Послушать тебя, так это настольная игра.
– Извини, – спохватился Полик. – Господи, ты себе не представляешь, сколько раз я извинялся за сегодняшний день!
– Извини, – смутилась Элен, и оба расхохотались. – По-моему, мы оба вымотались, – заключила она.
– Это верно. Я постоянно ломаю голову и над делами об убийствах, и над кражей вина у Боннаров. – Он снова сел и отпил вина, потом повращал его в бокале и принюхался. – Лесная малина. Ты делаешь прекрасные вина, дорогая.
– Благодарю.
– Думаешь, Сирил и вправду уйдет? – спросил Полик. – Может, просто блефует?
– Уйдет. Он уже подыскал другую работу, в Бургундии, на каких-то китайцев, которые только что выкупили шато «Барон Дюбрей». Там ему предложили вдвое больше.
– Значит, иностранцы по-прежнему скупают наши винодельческие поместья?
– Почти все уже раскупили! Скоро нам придется покупать у них наши вина! – Супруги Полик дружно засмеялись. – К счастью, Виктор прекрасно ориентируется и в погребе, и на виноградниках. А это умение встречается нечасто.
– Вот и хорошо, ведь он наследник поместья. – Полик смотрел на жену.
Элен вздохнула:
– Как жаль, что я не родилась в семье виноделов.
Глава 23Секрет в саду
Верлак поставил машину в гараж и направился пешком по центру Экса, на ходу прослушивая сообщения на своем телефоне. Беседуя с сестрой Клотильдой, он отключил мо