– После девяти дней наблюдения, – раздельно произнесла Памела, – я пришла к выводу, что Вы – самый презренный из когда-либо виденных мною людей!
– Благодарю вас! Буду знать. Но, позвольте Вас спросить, за что такая ненависть?
– Я не люблю бесхребетных медуз! Оттавей помолчал. Потом любезно осведомился:
– За что?
– За что? – негодующе повторила она. – И Вам не стыдно? Всякий мужественный человек на вашем месте отказался бы соблазниться этой преступной добычей жемчуга. А Вы, вместо этого, по-видимому, рады возможности стать членом шайки.
– Вы, очевидно, забываете, что я пленник.
– Разве военнопленный переходит на сторону взявших его в плен? Мне приходит на ум крайне нелестное наименование такого поступка.
– Клянусь пятками моих рваных носков! – внезапно вспылил Оттавей, – я бы охотно отколотил Вас!
Она одобрительно посмотрела на него.
– Оказывается, Вы не совсем медуза. Почему вы не усвоите этот тон речи с Нишиокой?
Оттавей взглянул на нее, открыл рот, чтобы что-то сказать, но остановился. Глаза его смягчились и он криво усмехнулся.
– Едва не потерял самообладания, – тихо пробормотал он.
Из-за угла дома появился Ролло Кент. Уселся на балюстраду и устремил торжествующий взгляд на Оттавея.
– Наконец-то, я вас вспомнил, служивый!.. Амьен. Устричный бар Жозефины… Как раз после битвы танков при Камбрэ… верно?
Наступило молчание, прерываемое только криками зеленых попугайчиков, усевшихся на обросшие лишаями солнечные часы покойного чудака голландца. Девушка с любопытством искала взгляд Оттавея, который ощупывал Кента.
– Как называлась ваша часть?
– Одиннадцатый эскадрон. Аэродром на дороге Аррас-Дуллен. – Кент небрежно стряхнул пепел. – Это был занятный вечер, не правда ли?
– Вы были немного навеселе в тот вечер. Устрицы Жозефины были первоклассные, но программа дивертисмента прескверная!
– Так это были вы! – торжествующе воскликнул Кент. – У меня хорошая память на лица.
– Я тогда был прикомандирован к штабу! – лениво заметил Оттавей. – Припоминаю как вы яростно спорили с де Лангри насчет достоинств Фоккеров.
Девушка внезапно поднялась и, подавив зевок, потянулась.
– Очень таинственно, и мало понятно, – проговорила она. – Я иду купаться.
Дирайк Лэндон показался из-за колоннады и с любопытством уставился на Оттавея.
– Ниш хочет вас видеть. Он в радиокомнате.
Грант Оттавей нашел Памелу на песке лагуны, где она сушила свои волосы, как морская наяда и рассеянно задерживала пальцами зеленую черепашку, которая пыталась пробраться к воде.
– Что было нужно Нишиоке? – спросила она без всяких предисловий. Оттавей колебался.
– Нишиока – загадочная личность! – уклончиво ответил он, наконец. – Кто знает, что ему нужно. Во всяком случае, ваш брат ошибся. Мистера Нишиоке не было в радиокомнате.
– А что такое между вами с Кентом?
– Вы слышали. Мы случайно встретились во Франции.
– Я не так глупа! За этим что-то скрывается. Я больше не могу выносить этой атмосферы преступлений и грабежа, Нишиока, – пресмыкающийся негодяй, Дирайк – слабовольное орудие, Ролло Кент хочет, чтобы я стала его женой…
Оттавей перестал разгребать пальцами песок.
– Он беспокоит Вас?
– Во всяком случае, он мужественный человек! – сказала она мрачно.
Оттавей проводил глазами освобожденную черепашку, которая поползла в воду.
– Что я должен сделать по-вашему?
– На дно лагуны опущены два моторных бота. Каждый из них снабжен запасом горючего и готов выйти в море. Зная секрет, легко можно, нырнув, поднять один из них на поверхность, а я плаваю как рыба. Мы успеем добраться туда вовремя. Вряд ли они стали бы нас преследовать. Завтра ночью, как вы, наверное, знаете, будет предпринят новый набег на жемчужные промысла.
Оттавей кивнул.
– Мое посвящение в это милое занятие!
Глаза девушки испуганно расширились.
– Пожизненная тюрьма – живая могила, сырая и заплесневелая. Подумали вы об этом?
Оттавей задумчиво спросил:
– А что Вас мучает? – совесть или перспектива заполучить там насморк?
– То и другое! – лаконично ответила она, ежась от внутреннего холода.
Оттавей тщательно разминал в пальцах папиросу.
– Сожалею, но ничего не могу поделать! – сказал он, наконец. – Именно сейчас, я не могу покинуть остров.
Смуглые щеки Памелы побелели, а губы судорожно искривились в горькую усмешку;
– Только этого я от вас и ожидала. Вы – либо трус, либо – дурак!
– Второе возможно, но первое – вряд ли, мисс Лэндон! – вмешался приторный голос. – Не двигайтесь мистер Оттавей. Я держу Вас под прицелом. А всякая поспешность была крайне излишней.
Нишиока с револьвером в руке выскользнул на солнечный свет из тени ближайших кустов.
Рука Оттавея едва заметно дернулась и неподвижно застыла. Глаза впились в сверкающее дуло револьвера. Памела сухо спросила:
– К чему такой мелодраматизм, мистер Нишиока?
– Мистер Оттавей может ответить лучше меня. Оттавей слегка передернул плечами и продолжал упорно смотреть на японца.
– Зачем эта артиллерия, мистер Нишиока? – спросил он, наконец.
В ответ японец протянул с быстротой нападающей змеи свою руку, и ловко вытащил из бокового кармана Оттавея небольшой полированный револьвер.
– А теперь, – мирно заметил он, – мы можем поговорить. К моему крайнему сожалению, мистер Оттавей, я должен предъявить вам ультиматум. Если шифр не будет у меня в руках в девять часов завтрашнего утра, вы принудите меня к крутым мерам.
– Шифр! – воскликнула пораженная девушка. – Какой шифр?
– Наш новый друг, – четко произнес Нишиока, – случайно оказался тайным агентом.
– Вот оно что! – пробормотала Памела. – Теперь понимаю, о чем ему намекал Ролло Кент…
Нишиока снял панаму и обтер влажный лоб.
– Конечно, – любезно заметил он, – нельзя не любоваться мужеством мистера Оттавея. Но боюсь, что на этот раз он ввалился в львиную пещеру. Наказание за шпионаж в большинстве стран одинаковое, и я намерен применить его, если он не выполнит моего ультиматума.
– У меня нет шифра! – отрывисто сказал Оттавей.
– Вот как? А что же это такое? – Нишиока вынул из кармана полоску белой бумаги.
Оттавей внезапно усмехнулся.
– Так я и думал. Вот зачем меня посылали в радиокомнату сегодня утром. – Он сделал глубокую затяжку. – А как вам нравится такой шифр?
Нишиока разорвал бумагу на мелкие клочки.
– Детская выдумка, – улыбнулся он, – совершенно детская, мистер Оттавей. Мое мнение о вас сразу ухудшилось.
Грант Оттавей размышлял. Памела впервые заметила суровый контур его нижней челюсти. Наконец, он поднял голову.
– Вы выиграли, мистер Нишиока. Я сообщу вам шифр завтра в девять часов утра.
Нишиока легко поднялся с горячего песка.
– Крайне рад! – поклонился он вежливо и ушел. Памела и Отгавей долго не говорили ни слова. Потом он медленно спросил:
– Что вы думаете обо всем этом, мисс Лэндон?
– Я чувствую, что мне следует извиниться. Оттавей нахмурился.
– Я назвала вас трусом, – напомнила она. – Это неверно. Было глупо с вашей стороны сунуть голову в петлю. Теперь мой план стал необходимостью. Если вы не покинете остров, Нишиока наверняка убьет вас.
– Не раньше, чем он завладеет шифром, – угрюмо возразил Оттавей.
– Какое значение имеет для него этот шифр?
– Огромное! – сухо ответил Оттавей. – При помощи этого шифра Нишиока сможет отклонить всякое официальное вмешательство. Это международный шифр, понимаете… – И остановился. – Забыл, что вы во враждебном лагере.
Она по-детски беспомощно развела руками.
– Не беспокойтесь. Я просто муха в паутине. Оттавей издал негромкое восклицание.
– В чем дело? – быстро спросила Памела.
– Недоумеваю, что сделал наш друг Нишиока с Джонсом. Видели вы его сегодня утром?
Она покачала своей кудрявой головой и устремила на него тревожный взгляд.
– А почему Вы спрашиваете об этом?
– Я рискнул довериться Джонсу… Был вынужден к этому. На войне он служил во флоте – радиоспециалистом. Тотчас же узнал мой секретный номер. Удивляюсь…
К воркованию тиморских голубей внезапно примешалась какая-то странная нота, какой-то неясный, заглушенный звук.
– Что это? – удивленным шёпотом спросила девушка. Быстро шагнула вперед и, обогнув разросшиеся кусты, круто остановилась, словно приросла к месту. – О, дьяволы, дьяволы!
К стволу дерева был подвешен хромой радиооператор Джонс. Привязанная к кистям пеньковая веревка закручивала его руки вокруг ствола, а его тело висело на весу. Он выдавливал проклятия запекшимися губами. Недалеко от дерева сидели на корточках два малайца. Один курил длинную бамбуковую трубку, и оба невозмутимо разглядывали искаженное лицо жертвы.
– Стойте здесь! – приказал Оттавей, и бегом бросился к дереву. Повозившись немного с веревкой, он нашел ее узел и освободил несчастного Джонса. Возглас девушки заставил его оглянуться: оба малайца со всех ног помчались вниз по тропинке.
– Зверская пытка, – с трудом выговорил измученный радиооператор. – Можете вы развязать мои кисти? Осторожней, они вспухли. Ах, вот так лучше. – И когда затекшая кровь хлынула по жилам обратно, застонал от боли. Памела, побледневшая как полотно, склонилась над ним и стала бережно растирать его руки.
– Как долго? – спросил Оттавей.
– На этот раз два часа! – ответил Джонс. – Берегитесь Нишиоки… Он воплощенный дьявол и пронюхал вашу игру. Кто-то подслушал, очевидно, когда вы приходили в радиокомнату в ту ночь. Он уверен, что я знаю ключ к вашему проклятому шифру… – пробормотав еще что-то несвязное, Джонсон потерял сознание.
– Неужели Вы не можете его пристрелить? – яростно выпалила девушка.
– Пристрелить? Кого?
– Этого дьявола!
– Резкий способ действий в этой стадии игры, – ответил он ровным голосом, – имел бы роковые последствия. Нам остается только ждать, и тогда мы увидим.