Дверь закрылась, и Мэйми возбужденно повернулась ко мне.
— Мне не хотелось говорить это при всех, но на самом деле я вспомнила еще одну деталь, которая очень меня обеспокоила… Это было на том же ужине. До того как мистер Харкер заговорил — ну, скажем, о благотворительности, — он сболтнул еще кое-что… — Тут Мэйми блистательно изобразила британский акцент: — «Все это больше походит на вещи, которые мужчина дарит своей любовнице, а не супруге. Не нужны вам такие украшения, тетя Серена».
Я невольно подняла брови. Это был весьма любопытный комментарий.
— А уже затем мистер Харкер сказал, что лучше бы пожертвовать их нуждающимся. Думаю, ей было неудобно это слышать.
— Так, а что это были за украшения? — спросила я как бы невзначай.
— Уже не помню… Ожерелье, кажется. Помню только, как забавно выглядела миссис Баррингтон, когда он это говорил. Да, мистер Харкер ее задел. Думаю, его глупая ремарка о любовнице заставила ее покраснеть, а может, дело именно в этом оскорбительном намеке на то, что благотворительность — гораздо более достойное применение для денег. В любом случае, ни то ни другое не стоило говорить за ужином.
— Все это очень интересно, — произнесла я медленно, прокручивая новости в уме.
Странно, что мистер Харкер приравнял украшения ко всякому подарку, которые мужчина мог бы подарить любовнице, и это так сильно задело миссис Баррингтон. Возможно, это была обыкновенная гневная вспышка, а возможно, за этим стояло нечто большее…
Сама миссис Баррингтон об этом инциденте не рассказывала, а мне захотелось узнать, не шла ли в тот вечер речь о какой-то из пропавших драгоценностей. Позже я спрошу у нее сама.
— Я хотела рассказать вам, но не за столом. Подумала, что будет очень неловко упоминать о любовницах… — Мэйми внезапно осеклась и тут же залилась краской. — Ох и распустила же я язык…
— Вы видели фотографию, — поняла я.
— Да. Не люблю эти жуткие газеты со сплетнями, но слышала о снимке. И вот ляпнула — сразу после того, как вспомнила о словах мистера Харкера… Надеюсь, я вас не обидела.
— Нисколько. — В том, что Майло не мог держать себя в руках, ее вины не было.
— Это не мое дело, — сказала она. — Хотя я знаю, каково это, когда пресса перемывает тебе косточки… Если захотите поговорить об этом, я всегда готова выслушать.
Я сомневалась. Непривычно было делиться личными переживаниями с другими, но в Мэйми чувствовалась какая-то особая теплота, и я ощутила, что могу полностью ей довериться.
Я закрыла пудреницу и убрала ее обратно в сумочку.
— Вы представляете, какая ссора за этим последовала.
— Он… Он признал это, так? — спросила Мэйми.
— Нет, — ответила я устало. — Говорит, это не то, чем кажется.
— Что же, может, это правда. — В ее лице было столько надежды, что я почувствовала, словно это мне нужно ее подбодрить.
— Было бы легко в это поверить, случись это первый раз, — проговорила я, глядя на свое бесстрастное отражение. — Но это происходит не впервые. Далеко не впервые.
— О… Понимаю.
Я изобразила улыбку. После того как я рассказала об этом, мне действительно стало легче.
— И у него всегда есть объяснения. По части извинений он мастер. До сих пор я всегда ему верила. Но намного проще дать объяснение снимку женщины, которую ты ведешь под руку, чем фото, где ты ее целуешь.
— Он ведь ужасно красив, — сказала Мэйми рассеянно. — И женщины наверняка преследуют его целыми стаями… — Внезапно она покрылась румянцем. — Это было неуместно… Извините. Иногда я начинаю говорить, не подумав…
Я рассмеялась:
— Не нужно волноваться об этом. Приятно и ужасно редко, когда люди говорят то, о чем действительно думают.
— Я имела в виду только то, что женщины, должно быть, бросаются на него и без поощрения.
— Да, но ему не обязательно всякий раз ловить их в объятия.
Мэйми грустно улыбнулась:
— Конечно, вы правы. Но сегодня вы вместе. Вы разобрались с этим? Не думали… Не думали о разводе?
— В Англии развестись не так уж просто, — произнесла я с осторожностью.
Она кивнула:
— Понимаю, тут это намного сложнее. В Америке весь процесс занимает шесть недель — если, к примеру, отправитесь в Рино*. Я бы даже сказала, что это слишком легко.
Шесть недель… Если бы в нашей стране все обстояло так просто, были бы мы с Майло до сих пор женаты?
— В Англии так легко получить развод нельзя, — заметила я. — Нужно доказать измену. Я слышала о парах, которые хотели развестись, но не могли, так как оба были верны. Мужу тогда приходится подстроить свою «поимку» в отеле с другой женщиной.
— Возмутительно, — прошептала Мэйми.
— Насколько я понимаю, чаще всего вину берет на себя муж. Ну, в моем случае и притворяться не надо.
— Мне очень жаль, — вздохнула Мэйми. Меня тронули ее переживания. Еще чуть-чуть, и я сама бы принялась ее успокаивать.
— Ничего еще не решено, — сказала я. — Но если к тому придет, я найду в себе решимость.
Она утешающе коснулась моей руки.
— Я надеюсь, у вас все будет хорошо, Эймори, честное слово.
— Спасибо вам, Мэйми.
Надеяться можно сколько угодно…
Я достала помаду из сумочки, и тут мне в голову пришла кое-какая мысль.
— Да, забыла спросить: вы нашли сережку? — поинтересовалась я, нанося новый слой помады.
— Сережку? — повторила она в недоумении, пряча ярко-рыжую прядь за ухо.
— В доме лорда Данмора я встретила мистера Дуглас-Хьюза, и он сказал, что ищет сережку, которую вы потеряли на балу.
Мэйми едва заметно удивилась, прежде чем поднялась на ноги.
— Ах да, — ответила она после паузы. — Я нашла ее в машине. Пожалуй, нам пора возвращаться в компанию.
Глава 20
Увы, меня разочаровала ложь Мэйми. Я хотела это разумно объяснить, но не могла: зачем супругам утверждать, что она потеряла на балу сережку, если никаких сережек на ней не было и в помине? Это казалось подозрительным и нагоняло на меня тоску.
Когда мы попрощались с компанией и покинули ресторан, я все еще думала об этом.
— Надо признать, дорогая, сыграно это было превосходно, — сказал Майло, когда мы вышли на свежий ночной воздух.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась я невинно, хотя прекрасно понимала, о чем он.
— Ты искусно притворилась, что мы собираемся поговорить, а на деле оказалось, что я стал частью твоего маленького плана.
— Мы говорим сейчас, разве нет? — спросила я, подходя к машине.
Но прежде чем мы добрались до нее, Майло взял меня за руку.
— Подожди, пожалуйста. Мне нужно поговорить с тобой, Эймори.
— Сделаем это на обратном пути.
— Рядом с Маркхемом? — Он пытливо поднял брови.
Я вздохнула:
— Ну ладно. Когда приедем, можешь зайти ненадолго.
— Ты прекрасно знаешь, нам не удастся нормально поговорить, когда за углом прячется Винельда.
— Да она уже наверняка спит.
— Я хочу побыть с тобой наедине, — произнес Майло тихо, и я постаралась не выказать дрожь, которую вызвали эти слова. Я решительно не собиралась этим вечером пасть жертвой его обаяния.
— Зачем? — осведомилась я с вызовом.
— Затем, что мне нужно кое-что тебе сказать.
Я задумалась, и Майло принял мое молчание за согласие.
— Я остановился в «Ритц». Можно поговорить там.
— Вряд ли, Майло.
— Почему нет?
Наши глаза встретились, и я прочитала вызов в его взгляде. Не то чтобы я ему не верила. Скорее я не верила самой себе. Когда дело касалось мужа, я, говоря откровенно, становилась слишком ранимой… Я колебалась. Смехотворная, безнадежно романтическая часть моей души верила, что это шанс все исправить.
— Пожалуйста, — добавил он нежно. — Ненадолго.
Я вздохнула, не желая спорить ни с ним, ни с собой:
— Пусть так. Но ненадолго, ладно?
После короткой поездки мы остановились у грандиозного пылающего ярким светом входа в гостиницу. Майло помог мне выйти из машины. Становилось все холоднее, и я отлично сознавала, как тепло находиться рядом с ним.
— Маркхем, буду через час, — сказала я.
— Понял, мадам.
Майло взял меня под локоть, и мы прошли по блестящему вестибюлю гостиницы к лифту.
Мы прибыли на его этаж; прошли по длинному укрытому ковровой дорожкой коридору; наконец попали в номер. Майло включил свет, и я осмотрелась. Прихожая была просто прекрасна: высокие потолки, стены цвета слоновой кости, ковры, дорогая мебель вокруг мраморного камина… Сквозь открытое французское окно я видела примыкающие к комнате спальню и ванную.
Майло помог мне с плащом. Затем я села на синий с желтым диван, а он заказал для меня кофе и налил себе выпить. Было странно гостить у собственного мужа, и вдобавок не хотелось обсуждать брак — по крайней мере сейчас.
— Так что ты узнал об убийстве? — спросила я. — Ты обещал рассказать за ужином.
— После твоего маленького трюка я подумываю о том, чтобы оставить это при себе, — ответил он, затыкая графин пробкой. — Вечер я планировал провести по-другому.
— Дуглас-Хьюзы пригласили меня до того, как это сделал ты. Я решила убить двух зайцев.
— Что ж, как один из этих зайцев я бы предпочел смерть соседству с этой девчонкой Эклз.
— Ты очаровал ее.
Майло ослабил галстук и с бокалом в руке сел рядом со мной.
— Как же она все-таки болтлива…
— Ты выяснил что-то интересное? Марджори рассказала тебе о сестре и мистере Харкере?
— Упомянула, что втроем они хорошо проводили время. Есть один ночной клуб, куда они часто захаживали… «Спэрроу»[4]? Что-то в этом духе, нелепое названьице.
Я отметила это про себя, чтобы использовать в будущем.
— Только не выдумывай ничего, Эймори, — предупреждающе сказал Майло, словно прочитав мои мысли.
Я не стала обращать на это внимание.
— Думаешь, Марджори могла полюбить мистера Харкера?
— Сомневаюсь. Скорее они с сестрой решили, что им будет легко манипулировать.