Но слова были произнесены и остались в памяти Кунцевича.
Вначале Мечислав Николаевич отвёз бесчувственное тело Григория в участок, где того положили в камеру. После знакомства с приставом петербургский сыскной агент попросил помощи. Надо было сделать опись найденных ценностей и денег в саквояже. Когда формальности подходили к завершению, Кунцевич составил протокол о задержании Григория Фёдоровича Анциферова.
Арестованного заносили в вагон двое дюжих полицейских. Пришлось брать билет в вагон первого класса, чтобы никто не мешал, хотя возникли некоторые сложности с другими пассажирами, которые возмущались, что приходится делить вагон с преступником, закованным в блестящие наручники. Один из громогласных чиновников пообещал написать жалобу министру внутренних дел. Но Кунцевич оставался непреклонным и настоял, чтобы продолжить путь в выбранном вагоне.
Приходить в себя арестованный начал, когда показались дома пригородных станций столицы. Но всё равно глаза его оставались мутными, речь – невнятной, да и сам он был бледным, словно вставший из могилы мертвец.
Глава 23
Михаил Александрович доложил начальнику сыскной полиции о поездке, о сведениях, которые удалось узнать. Лунащук и сам понимал, что потратил время почти впустую.
– Что ж, – Филиппов покачал головой и, чтобы не расстраивать чиновника для поручений, ободряюще произнёс: – Сведения интересные. Следовательно, у нашего до срока почившего Моисея Андреева нет наследников, кроме зятя и внучки. А вот духовную мы не обнаружили. Честно говоря, про неё и позабыли, хотя именно от неё надо плясать. – Он постучал пальцами по столу, выбив дробь, завершившуюся негромким ударом. Посмотрел на Лунащука. – Устали от поездов?
– Нет. – И признался: – Больше от мыслей.
– Если не устали, то вот вам новое задание. Посетите зятя, как там его, Михаил…
– Семёнович, – подсказал Михаил Александрович.
– Вот именно, посетите Михаила Семёновича на предмет, где находится духовное завещание убитого. Кажется мне, что Моисей Андреевич оставил всё движимое и недвижимое, как пишут, имущество внучке, а господина Висковитова назначил при ней опекуном, и кажется, с определёнными оговорками.
– Понял, – поднялся с места Лунащук.
– Но вначале посетите своих родных. Они, видимо, переживают за вас.
Привезённого с собою Григория Анциферова посадить в камеру полицейского участка при Казанской части не представлялось возможным. Слишком много задержанных оказалось за ночь. Чем ближе становился двухсотлетний юбилей основания столицы, тем больше разного шатающегося люда устремилось в Санкт-Петербург с разными целями: одни для подачи жалоб, другие для облегчения карманов обывателей, третьи решили, что проще затеряться среди толпы горожан от той же самой полиции.
Кунцевич оставил арестованного под надзором двух сыскных агентов, после чего направился с докладом к начальнику сыскной полиции Филиппову.
Сам же Владимир Гаврилович улучил минутку, хотел пообедать дома, но не получилось – в коридоре встретил Мечислава Николаевича и, позабыв про голодный желудок, пригласил последнего в кабинет.
– Чем удивите, Мечислав Николаевич?
– Кое-что удалось получить, – явно скромничая, ответил Кунцевич, – но самое основное сидит между нашими агентами.
– Сидит?
– Да, сидит; правда, от водки до конца не отошёл, – улыбнулся чиновник для поручений.
– Стало быть, вы кого-то привезли?
– Мне кажется, одного из троих. Тех, что останавливались в Охтинской части и обедали в трактире Андреева.
– Не ожидал такого поворота, – Филиппов зарделся от удовольствия. – Теперь послушайте, Мечислав Николаевич, что удалось узнать нам в столице. Вы обращали внимание на кражи, совершённые в прошлом месяце?
Кунцевич удивлённо посмотрел на него.
– Ладно, не буду вас томить. В прошлом месяце совершено пять краж. Власков обратил внимание на пять конкретных краж, которым сопутствовали одни и те же обстоятельства: хозяев и прислуги не оказывалось дома. Николай Семёнович изучил показания потерпевших и выяснил, что у них есть один и тот же приятель. И как вы думаете, кто он?
– Скорее всего, Анциферов, – высказал догадку Мечислав Николаевич.
– Совершенно верно, наш безвременно ушедший в мир иной Иона Фёдорович Анциферов. Именно он являлся наводчиком.
– Я могу дополнить, Владимир Гаврилович. Анциферов отправил телеграмму, в ней сообщал младшему брату Григорию, которого я привёз с собою, чтобы тот с приятелями явился в столицу для совершения задуманного. Неужели они не поделили награбленное и убили Иону Фёдоровича?
– Увы, нет. Мы имеем дело с двумя разными преступлениями. В ночь убийства один из троицы посетил Анциферова, чтобы передать тому долю, но, обнаружив в доме трупы, сбежал. Этому есть свидетель.
– Значит, мы раскрыли только кражи? – расстроился Кунцевич. – А я-то…
– Мечислав Николаевич, не всё так плохо. Этот ваш Григорий, возможно, что-то заметил в доме, вы говорите, брата?
– Да.
– Ведите сюда этого самого Григория.
Кунцевич поднялся и протянул Филиппову несколько бумаг, которые держал в руках.
– Что это?
– Постановление о личном задержании Григория Анциферова и перечень драгоценностей, ассигнаций, золотых червонцев, изъятых у него же. И найден в саквояже паспорт на имя Елисея Степанова, украденный перед поездкой в столицу у тех троих крестьян, которые якобы останавливались здесь.
– Не апрельский ли улов?
– Возможно, – пожал плечами Кунцевич. – Вести Анциферова-младшего?
– Постой, – Филиппов даже приподнялся с места. – А ведь у Катерины, кухарки Андреевых, фамилия тоже Степанова.
– Совпадение? – нахмурил брови чиновник для поручений.
– Не знаю, не знаю… – начальник сыскной полиции посмотрел в окно. – Странное совпадение, если оно таковым является… И фамилия племянницы тоже Степанова. Не верю я в такие совпадения. Кстати, пока вы отсутствовали, Катерину убили.
– Как убили?
– Как? Ножом, голубчик мой, ножом в самое сердце.
– Неужели наводчица на Андреевых она?
– Не похоже.
– Так вести Анциферова-лже-Степанова?
– Непременно, – Владимир Гаврилович провёл пальцами по усам. – Хочется мне с ним познакомиться, Мечислав Николаевич, ой как хочется!
Григорий пришёл в довольно сносное состояние. Хотя и разило от него сивухой, и выглядел он помятым, но был способен к разговору. Он осматривал удивлёнными глазами сидящих по обе стороны от него штатских господ довольно-таки внушительного вида и гадал, кто они. Но прийти к определённому выводу не сумел.
– Ведите его к Филиппову, – распорядился Кунцевич.
Те двое, что расположились ранее по бокам, подняли Григория под локти, и он, едва доставая до пола, чуть ли не полетел между ними.
В просторном кабинете, в котором у стены располагался большой стол, а над ним висел портрет Государя, сидел на стуле с высокой спинкой господин, казавшийся невысокого роста, с бросающимися в глаза пышными усами.
Анциферов сел напротив Государя.
– Мы нужны ещё? – поинтересовался один из полицейских в штатском.
– Нет. А вы, – обратился Владимир Гаврилович к Кунцевичу, – останьтесь.
Тот кивнул и присел на стул в углу.
– Стало быть, ты и есть Григорий…
– Фёдоров, – подсказал Кунцевич.
– Стало быть, ты и есть Григорий Фёдоров Анциферов, – повторил Филиппов.
Вначале задержанный хотел отмолчаться, но оставшиеся водочные пары развязали язык.
– Я и есть Григорий сын Фёдоров Анциферов.
– Ты знаешь, где находишься?
– Часть нашу Вышневолоцкую я не признаю, у нас там по-простому, а здесь… да и полицейских. Может быть, я в каком другом городе? – пытливо посмотрел он на Филиппова, ожидая ответа.
– Это ты в точку попал! Ты, братец мой, находишься в сыскной полиции Санкт-Петербурга.
– Как? – то ли вскрикнул, то ли пискнул Григорий. – Я же… – И умолк.
– Договаривай, если начал.
Анциферов молчал и протирал глаза кулаком, словно не мог прийти в себя от неожиданной новости.
– Хорошо, Григорий сын Фёдоров, тогда представлюсь я. Занимаю я должность начальника сыскной полиции Санкт-Петербурга, фамилия моя Филиппов, а зовут Владимиром Гавриловичем. Ты же задержан и привезён из Вышнего Волочка по дознанию в делах о кражах, совершённых здесь, в столице. Тебе понятно то, о чём я сказал?
Анциферов натужно засопел, но в ответ ничего не произнёс.
Владимир Гаврилович не стал торопить Григория, а только с интересом разглядывал растрёпанного мужчину в мятой одежде. Неожиданно Анциферов с какой-то вдруг обретённой наглостью произнёс:
– Это ещё надо… – привезённый из Вышнего Волочка словно споткнулся или попытался вспомнить какие-то слова. Наконец его взгляд загорелся, и он быстро выпалил: – Подкрепить доказательствами!
– Что подкрепить? – Филиппов не изумился, а попросту попытался придать лицу такое выражение.
– О якобы совершённых кражах, – Григорий хотел улыбнуться, но его губы скривились в гримасе, и он уставился на свои ногти.
– Григорий, неужто ты думаешь, что чиновник для поручений совершил столь неблизкий путь только ради того, чтобы привезти тебя сюда и просто поговорить?
– Кто вас знает.
– Стало быть, ты всё отрицаешь и считаешь, что тебя арестовали понапрасну?
– Да, я так считаю.
– Хорошо, твоё право. Тогда объясни, откуда у тебя этот саквояж? – Филиппов жестом указал, чтобы Кунцевич поставил на стол слегка потёртую, темно-коричневого цвета багажную сумку.
– Купил для перевозки вещей, – с вызовом ответил Григорий, у него дёрнулся кадык, – а что, нельзя? – И только теперь Анциферов вспомнил, что там драгоценности, деньги и ценные бумаги. Руки начали мелко дрожать.
– Конечно, можно. Если тебе понравился саквояж, почему бы не приобрести? Только поясни, если саквояж ты купил, то предметы, находящиеся там, тоже твои?
Григорий опять дёрнул кадыком.
– Как купил, так и не заглядывал в него, – произнёс он в ответ, но прозвучало это совсем неубедительно.