– Вижу по хитрым глазам, что про эту парочку обладаешь в некоторой степени важными сведениями.
– Важными – не важными, не мне судить. Я до чиновника для поручений не дорос, – Коська попытался пошутить, но Николай Семёнович весёлости не принял. Угрюмый, будто в соответствии с прозвищем, сразу помрачнел. – Насколько мне стало известно, они явились в столицу за три дня до убийства Анциферовых, а убрались обратно домой в день, когда свершилась трагедия с кровавым финалом.
– Ты думаешь, это они?
– Николай Семёнович, не мне думать, а вам. Я только, как пишут в ваших бумагах, «довожу до вашего сведения».
Лист бумаги белым пятном бросался в глаза. Только отведёшь от него взгляд, как тянет вновь окинуть его взором. Запомнить, хотя удерживать в памяти нечего.
– Погляжу, Мечислав Николаевич, не простое задание вы ставите перед собой. Дома построены на совесть, да и забор крепостную стену напоминает. Её только штурмом брать надо…
– Или хитростью, – добавил Кунцевич.
– Ну, да, сделать подкоп от забора и брать братьев голыми руками, пока они ночью почивают, – эти слова, хотя и шутливые, были произнесены с полной серьёзностью.
– Не пугайте нас заранее, – в тон приставу произнёс Мечислав Николаевич. – Не то стану думать, что сия задача – исключительно для Генерального штаба.
– Хм, – ухмыльнулся Бакшиев.
– Только не говорите, что братья и псов завели.
– Завели, в последнюю поездку я у них видел двух. На чужих лают без продыху.
– Час от часу не легче.
Немного помолчали. Каждый думал о своём, но в итоге получалось об одном: как арестовать братьев без лишнего шума и перестрелки?
– Есть, конечно, одно соображение, но сработает ли оно, не знаю. Вот послушайте. – Кунцевич прищурил глаза. – В деревне Ключинской, как известно, находится волостное управление. – У пристава загорелись глаза, он понял задумку столичного гостя. – Под любым предлогом, над этим можно помыслить, вызвать братьев в правление, и там…
– А что, – становой оперся грудью о край стола, – может сработать, ведь они ничего не ожидают.
– На ваш взгляд, Иосиф Сергеевич, какой силёнкой наделены от природы наши братья?
– Ростом они под два аршина и семь – семь с половиной вершков, плечи саженные, а руки… хваткие. Силой, скажу вам, не обижены, так что медведями выглядят.
– На ваш взгляд, сможем мы их из берлоги выманить?
– Отчего же нет? В наших краях глухомань. Если они и настороже, так сразу же хвататься за ружья не будут. Сперва в управление придут узнать, по какой причине их зазывают туда. Но нельзя упускать одно важное обстоятельство: они не должны видеть такого числа приезжих, иначе это может их насторожить.
– Что вы предлагаете?
Пристав смешно почмокал губами.
– Выезжать нам надо сейчас же, чтобы прибыть в ночное время и ждать до утра. Мне с вами, – становой указал вначале на себя, потом на Кунцевича, – выехать в соседнюю деревню. Она в полуверсте, остаток ночи проведём там и выедем оттуда, вроде бы вы, Мечислав Николаевич, приехали из губернии для инспекции, ну, а я в сопровождение вами взят.
– Что ж, пока иного выхода нет, будем придерживаться вашего плана, Иосиф Сергеевич.
– Кто ж твои, Константин, как пишут у нас, «источники»?
– Ну, вы, Николай Семёнович, и вопросики задаёте! И мыслите, что так вот, за здорово живёшь, вам всех своих выдам? Нет, у каждого из нас свой расклад, ваше благородие.
Власков посмотрел в глаза Угрюмому.
– Константин, я тебя хотя бы раз подвёл в чём-либо?
– Нет.
– Хотя бы раз бросил в беде?
– Нет, но…
– Да я и вспоминать не хочу о старых наших делах. Сколько раз я тебе толковал, что в ином случае главенствующим становятся не сведения, а твоя жизнь. Сегодня упустили мы с тобой какие-то новости, так завтра можно наверстать. И не интересуют меня твои собственные «источники». Они должны быть правдивыми и точными, конечно, по возможности. А спросил я, Константин, ради твоей же безопасности. Так что обиду не таи.
– Я что, я ничего, это я по глупости своей, – Угрюмый положил руку на стол, – а сведения мои про тех двоих получены из надёжного источника. Ему я доверяю, как самому себе. Поэтому не затрудняйте себя заботами, а поезжайте на постоялый двор…
– Съездить дело нехитрое. Только вот подскажи, не станет ли там понятным, что сведения ко мне приплыли от твоего «источника»? Не раскрою ли я его таким образом перед бандитским сообществом?
– Не беспокойте себя такими думами. Никто не сможет связать моего приятеля с приездом сыскной полиции. Поезжайте, Николай Семёнович, и берите быка за рога. Там же амбарные книги имеются, в которых работники достопочтимого господина Корнилова вносят всех приезжающих. Возможно, там и остались следы выборгских приятелей.
В деревню Ключинскую въехали в третьем часу пополуночи. Тишина, только кое-где собака тявкнет для порядка. Ни одного огонька. Складывалось впечатление, что крестьяне вымерли от страшной болезни. Только по озеру скользила серебряная дорожка, да и та дрожала и извивалась от невысоких волн, бьющих в усталый берег.
Как не жаль было сна волостного старшины, но пришлось его поднять в столь ранний час с постели.
Иосиф Сергеевич, кивая на приезжих, вначале что-то втолковывал, но старшина явно не понимал. Видно, не отошёл от сонного состояния, только поёживался от ночной майской прохлады, да кутался в овчинный тулуп, так кстати оказавшийся под рукой. Наконец, волостной начал кивать в ответ, и его глаза удивлённо округлились от услышанного.
– Не может того быть, – довольно громко произнёс старшина и согласно закивал головой, – никогда б не подумал.
Пристав подозвал Кунцевича, который поздоровался с волостным.
– Мечислав Николаевич, Степан Иваныч наш поможет выманить изуверов из их крепости.
Старшина переминался на росистой траве босыми ногами.
– Коробицыны в деревне?
– Дома спят. Приехали с неделю назад из города…
– Из какого?
– Вот этого я не знаю, они не сказывали.
– Значит, действуем так, как решили ранее, Иосиф Сергеевич?
– Да, – коротко ответил Бакшиев, – как решили.
– Степан Иваныч, а ты расстарайся, чтобы ни одна душа не увидела наших столичных молодцев. Да накорми их поутру и чаем напои.
– Само собой. Только ключи от правления возьму.
– Приедем, Иваныч, часам к девяти.
– Добро. Вы куда сейчас?
– В Летяковскую.
Волостной поморщился.
– Туда не езжайте, лучше в Ганиковскую. Хоть подальше, но вернее.
– А что не так с Летяковской?
– Народ там гнилой, всё сам по себе.
После непродолжительной встречи с Коськой Угрюмым Николай Семёнович решил самолично съездить на постоялый двор, чтобы там, на месте, разведать, каков он на деле и в нём ли останавливались жители Княжества Финляндского.
Двухэтажный бревенчатый дом расположился в пятидесяти саженях от Муринского проспекта. Выделялся в округе только крашенными в чёрный цвет стенами. Кое-где краска облупилась, и от этого дом казался ещё мрачнее. Забранные решётками окна смотрели на Большой Сампсониевский проспект. Видимо, хозяин решил обезопасить себя как от проникновения воров, так и от побега нерадивых проживающих.
Слева от дома стояли хозяйственные пристройки, где можно было оставить на ночь лошадей, а при необходимости – и иную живность.
Власков несколько раз прошёлся вдоль постоялого двора. Остановился, разглядывая фасад. Днём народу было немного. Постояльцы разъехались, кто на извоз, кто на рынки.
У входа в дом стоял человек саженного роста с бородой лопатой и глубоко посаженными глазами. Руки держал за спиною и переваливался с одной ноги на другую.
– Послушай, братец, не подскажешь, где мне найти хозяина сего богоугодного заведения?
Мужчина свысока окинул взором Николая Семёновича.
– Ну, вы, господин хороший, и вопросец задали. Я тута третий год на дверях стою, а хозяина никогда в глаза не видел. Он по таким заведениям, – кивнул подбородком, – не ходит.
– Это ж постоялый двор господина Корнилова?
– Точно так, сударь. Ежели вам, милостивый государь, хозяин нужен, то вы его тута не найдёте, он по Европам разъезжает. А ежели управляющий, то он в первом этаже. Только приехавши. Но к нему без дела нельзя, строгий он.
– По делу я, братец, по делу. Как зовут управляющего?
– Иван Тимофеич.
Власков прошёл по длинному коридору. За первой дверью размещалось большое помещение с длинными столами и лавками, и только за последней оказался управляющий – низенький лысый мужчина с оттопыренными ушами. Иван Тимофеевич в удивлении задрал кверху брови и нетерпеливо произнёс:
– Что вам нужно?
Николай Семёнович аккуратно прикрыл за собой дверь. Заложив за спину руки, осмотрел небольшую комнатку управляющего, в которой, кроме трёх шкафов вдоль одной стены и стола с одним стулом, ничего не было.
– Вы Иван Тимофеевич? – спросил Власков, продолжая осматривать комнату без единого окна.
– А вы кто? – с вызовом спросил управляющий.
– Иван Тимофеевич, не волнуйтесь вы так. Меня к вам привело неотложное дело, связанное с вашими постояльцами.
– Кто вы такой? – настаивал на ответе Иван Тимофеевич.
– Моя фамилия Власков, и я являюсь чиновником для поручений при начальнике сыскной полиции.
Николай Семёнович заметил, что у управляющего начали мелко подрагивать руки и дёрнулся кадык.
– Что вам надобно, господин… Власков? – спросил он с придыханием.
– Иван Тимофеевич, не беспокойтесь. Меня интересуют только два ваших постояльца, останавливавшихся… – чиновник назвал предполагаемые даты.
– Так я с удовольствием, – Иван Тимофеевич явно повеселел. Видно, боялся, что полиция явится по настоянию хозяина господина Корнилова. Видимо, было что скрывать. – Ежели постояльцев, то я мигом, – управляющий достал из одного шкафа амбарную книгу. – Стало быть, они останавливались у нас и все дни проживали на нашем дворе?
– Именно так.