И не стало…
Вит попрощался с братом, положил Каина ему на грудь и велел пауку присматривать за Вовком. Попросил врача помочь близнецу, но лекарь развел руками, мол: чем могу, тем помогу. Он и так сделал много: не дал мальчику умереть. И со словами «Скоро вернусь!» Вит ушел из Ледяного города.
Белая пустыня расстилалась перед мальчиком, лишь далеко-далеко вдоль береговой линии поднимались жидкие деревца. Ничего – дойдет, а там по дороге легче будет. Вит отправился исполнять волю брата пешком – тому сейчас и теплый кунг, и опасный паук, и диковинная корова нужнее. Взял парень лишь отцовский АК-74 и «гвоздатую» дубину, а на спину подвесил несколько пик. Легкий мешок с немногочисленными съестными припасами повесил сверху. Все равно до Ярославля недалеко, успеет обернуться за неделю.
Вит пнул серо-зеленый труп падальщика. Мертвые твари в изобилии валялись на льду Рыбинского водохранилища – следствие недавней бойни. А все-таки Вовк с его странностями опять подвел их под монастырь. Вот зачем было убивать всех тварей вокруг? Сожрали бы они детей, и никаких проблем! А теперь…
Просто лютая срань!
Чувство одиночества вновь охватило мальчика. Вит даже не стал оборачиваться на тающий в морозной дымке горизонта Ледяной город. Зачем? Кира можно понять, но он поступил несправедливо! Зачем изгонять их с Вовком? Зачем? И Ю… Вит не хотел, чтобы она из-за него ругалась с отцом. Он не встанет между Киром и его дочерью. Никогда! Сходит в Ярославль, вернется, поможет брату, вернее… двум! И уйдут они навсегда из Ледяного города. Ну их! Пусть крутятся сами в своих дурацких рыбацких общинах! А для мальчиков – свобода! Свобода и охота – до конца их дней!
Вит, хромая, взобрался на берег, с яростью втыкая носы ботинок в жесткий снег. Вылез на дорогу, определил направление и побрел в сторону Ярославля. Унылые полуразрушенные здания вокруг – Рыбинск, или то, что от него осталось. И хотя все это время рядом находились люди, городу, кроме разграбления, это не принесло ровным счетом ничего. Люди, как и раньше, только пользовались, брали от окружающего мира все, что можно, и выжимали его досуха. Склады постепенно пустели, дома без ухода разрушались, а звери потихоньку обживали новые угодья и строили в городах свою странную и необычную жизнь.
Вит остановился напротив того самого комбикормового завода, откуда сегодня велось управление силами зеленых. Высокая и несимметричная башня с темными, пустыми окнами. У широких ворот сидели волколаки, но они отступили во тьму, едва увидев мальчика. Видимо, у неведомой твари на сегодня лимит монстров был исчерпан.
– Вот бы это здание разнести к ядреной фене… – пробормотал Вит, пытаясь придумать хоть один способ, как это можно провернуть, и обернулся. Странный звук донесся со стороны водохранилища. Странный, но смутно знакомый. Где-то мальчик его уже слышал…
Снегоход «Тайга Варяг 500». Черт! Такой был только у Ю! Ей можно! Для нее снегоход собрали из тысяч неработающих, найденных на складе Рыбинского завода. Неужели она сюда за ним приехала? Зря… Он уже все решил!
Сплюснутый и обтекаемый черно-белый мотоцикл на санях и ленте взобрался по пригорку, раскидывая в стороны снег, в считаные секунды долетел до мальчика, лихо развернулся рядом и затих. Вит уже готов был дать отпор: Ю явно нервничала или даже гневалась – резкие движения девочки говорили об этом. Она вскочила со снегохода так стремительно, что сомнений не осталось – гнев наполнил Ю до краев.
– Ты! – Она быстро подошла, снимая горнолыжные очки, и резко ткнула пальцем в кожаной перчатке ему в грудь, нависнув при этом над мальчиком. Вы когда-нибудь видели четырнадцатилетних девочек? Они всяко выше тринадцатилетних пацанов, а иногда даже пятнадцатилетних. Яркие голубые глаза сверкнули гневом, и она повторила: – Ты – урод! Детеныш самого облезлого, самого вонючего кроля! Ты – липкое и зеленое дерьмо вашей этой… коровы Зорьки! Ты!.. Отродь! Нет… Хуже! Меня еще никто и никогда так не обижал!
– Ю, ты все сказала? – спросил Вит, сглотнув поднявшийся к горлу ком. – А теперь садись на снегоход и езжай домой. Я не вернусь.
– Я-то поеду! Поеду! – Девочка погрозила Соколову пальцем и вдруг вновь ударила в грудь, но уже кулаком. Потом еще и еще. Вит пошатывался, но терпел. Он ждал, когда Ю выпустит пар. – Я, сука ты такая, поеду! Только вот ты… ты, падла неблагодарная… Ты…
Она неожиданно остановилась и опустила руки и голову. Вит молча смотрел, пока у девочки не затряслись плечи, а потом характерные всхлипы не подсказали Соколову, что Ю плачет.
– Ты это… – Вит не знал, что в таких случаях делают с девочками. Он хотел успокоить Ю, но боялся что-то еще в ней сломать, как сломал только что. – Ю… Не надо…
– Не надо, говоришь? – взвыла вдруг она и посмотрела сырыми и красными глазами на мальчика. – Не надо? А сам бросаешь меня! Где логика? Где?! Ты поступаешь, как последняя отродь… Ненавижу!
– Ю… Я… Я это…
– Что? Не знаешь, как отмазаться? А?
– Меня твой отец прогнал! Мне надо сделать дело, а он не пускал сначала, а потом… потом, можно сказать, выгнал…
– Он?! Тебя?! А ну-ка поехали! – Ю схватила Вита за рукав и потянула к снегоходу. – Поехали! Сейчас все решим!
– Стой! Еще он сказал, что никогда не отдаст тебя мне в жены!
– Что? Это еще почему? И почему, сучок такой, ты мне ничего не сказал?
– Ю, ты была занята!..
– Ну и что?
– Кир в ярости…
– Ну и что?!
– А у меня дела!
– Какие такие дела, а? Без меня? Да?!
– Ю! Да тут так просто и не расскажешь! Все так запутанно стало!
– А ты попробуй! – Теперь ее красные от слез глаза вновь сверкали праведным гневом. – Начни! Авось я даже поверю! У тебя где-то баба?
– Что?! – вскричал Вит. – Да как ты могла подумать?! Мне тринадцать! Какие бабы? Где их отыскать в пустошах? Да и меня всегда тянуло только к тебе…
– Не подлизывайся и давай уже! Рассказывай! Только подробней!
– Да что тут рассказывать? – В сердцах Вит махнул рукой, и поток слов вдруг хлынул из мальчика, словно весенний паводок. – Во время этого боя Вовка ранили. Лекарь сказал, что это смертельно! Но… Но Вовк вдруг все-все-все вспомнил о прошлой жизни… ну… ты знаешь, я тебе рассказывал! И сказал, что где-то в Ярославле есть еще брат. И что нужно срочно его найти, потому что он знает, что делать. Знает, как помочь Вовку! Понимаешь? И Вовк взял с меня обещание найти его и привести в Ледяной город, чтобы спасти его!
– И это все? Весь сыр-бор из-за этого?
– Нет! В смысле, да! Не знаю! – выдал Вит, потупившись. – Я лишь пришел к твоему отцу, сказал, что мне надо уехать, а он давай орать! Как начал… В общем, он мне запретил к тебе приближаться и… потом мне придется покинуть Ледяной город.
– Бред какой-то… – пробормотала Ю.
– Не-а, – возразил Вит. – Не бред. Он тебя любит, поэтому и не хочет, чтобы я был с тобой. Я же такой… такой непостоянный. Обещал жениться, а вот… сваливаю в Ярославль.
– Жесть… – помотала Ю головой. Белая пушистая шапка затряслась, словно песец ожил. – Вы, мужики, из какого-то дебильного сорта человека сделаны. Оставишь наедине – и все, пиши пропало! Садись, – кивнула девочка на снегоход. – Поехали!
– Я не вернусь в город, пока…
– Да не беси ты меня, Вит! Не беси! Включи разум-то! – Ю сверкнула глазами. – Мы не в Ледяной город едем, а в Ярославль. Нет – я не рехнулась. Да – я еду с тобой! Кто же тебя, идиота, спасать будет, пока ты спасаешь своего брата?
– Двоих.
– Да-да, двоих, двоих. Садись, говорю. – В этот раз Вит не без удовольствия послушался и запрыгнул на снегоход. – А то так замуж хочется, что мочи нет. Сгоняем сейчас в Ярославль, схватим твоего нового братика за шкирку и притащим сюда. Пусть спасает твоего старого братика. Ага…
Она завела снегоход и выжала газ, и легкий двухместный зверь помчался по Ярославскому тракту прямо в логово Ордена нефтяников.
Глава 10. Бабочка
Жар иссушал. От него, казалось, невозможно спрятаться. Но Руслан и не прятался. Он просто лежал на огненной лавине, пылающей под мальчиком. Странным образом она его не сжигала, а лишь мучила и мучила жаром. А сверху дышал дракон. Огнедышащий! Он огненной струей дыхания старался расплавить мальчика, атакуя раз за разом. Но если бы не дракон, то огромное Солнце, словно уже упавшее на пустыню, попыталось бы убить Озимова.
Очень хотелось пить, но в пустыне организму неоткуда взять воду, да и любая влага тут же испарялась с опаленного жаром тела.
Руслан открыл глаза. Увидел покрасневшую от жары руку, тонкие и прозрачные волоски, торчащие, как при ознобе, и редкие капельки влаги, тут же истончающиеся и быстро исчезающие с обсохшей кожи. Вспухшим и еле ворочающимся языком мальчик облизал губы – будто провел по ним наждачной бумагой. Обезвоженная и потрескавшаяся кожа отозвалась нестерпимой болью.
Руслан застонал. Он уже и не помнил, сколько дней длится это мучение и когда только что наступившая зима успела смениться знойным летом и солнце иссушило все вокруг, будто атомный пожар, о котором всегда столь много говорили взрослые. Неужели война вновь обрушилась на многострадальную землю? И теперь атомные грибы пожирают остатки выживших, не успевших истлеть за двадцать лет жуткого послевоенного нового мира?
Но несмотря на адский жар, иссушающий тело, Руслан был еще жив. Он дышал, он ощущал каждой клеточкой невероятный пожар, бушующий вокруг, он видел и думал. Неужели чувствующий и думающий человек может быть мертвым? Или то были галлюцинации уплывающего в небытие сознания? Мальчику очень не хотелось умирать. Поэтому он застонал и из последних сил оттолкнулся руками от пылающей земли. Встал на колени, а потом и на ноги. Некоторое время пытался сохранить равновесие, балансируя на слабых ногах, и, наконец, сделал шаг, другой, третий.
Расплывающийся алый мираж перед глазами собрался воедино и объединился во вполне осмысленную и давно знакомую картинку. Михайло-Архангельский монастырь по центру, чуть дальше – двухэтажный корпус мужской семинарии и обитель главы Юрьева Панова, а вокруг – белые четырехметровые стены Юрьева-Польского. Какого… хрена здесь происходит?