Чарли в ответ завилял хвостом.
Корм нашелся, а поиски кофе на ощупь закончились неудачей, поэтому она щелкнула выключателем на стене, включив мягкий, приглушенный верхний свет, надеясь не разбудить Харлея и Родраннера. Когда сумерки раннего утра рассеялись, моментально отыскала кофе, заметив выстроившиеся в ряд на столе пустые бутылки из-под бордо. Почти забытая пульсирующая головная боль мигом самостоятельно возобновилась, поэтому к утренней порции витаминов Грейс добавила две таблетки аспирина.
Наливая в кофейник воду из бутылки, стоявшей в холодильнике, заметила, как крупный комок зашевелился, и сонный голос Харлея прохрипел:
– Надеюсь, ты кофе завариваешь.
– В большом количестве и очень крепкий, – прошептала в ответ Грейс.
Харлей перевернулся со стоном, натянул на голову одеяло.
Над головой послышался скрип деревянного пола запасной верхней спальни. Через несколько минут на лестничной площадке появилась Энни в полном макияже, в огненно-оранжевом шерстяном костюме девятого размера со скандально короткой юбкой, держа в одной руке туфли на шпильках того же тыквенного оттенка, а другой драматически волоча черную пелерину, отороченную перьями марабу и расшитую сверкавшими черными блестками. Если б на Хеллоуин выбирали царицу бала, ею безусловно стала бы Энни Белински.
Грейс одобрительно выставила поднятый большой палец:
– Настоящий праздничный наряд.
Обе обнялись со смехом, а Чарли кружил между ними, предлагая начисто вылизать руку Энни. Та присела, взъерошила собачью шерсть.
– Привет, Чарли! Предатель, удрал от меня среди ночи! Знаешь, какой удар по самолюбию девушки?
Радостно прося прощения, Чарли лизнул ее в шею и снова вернулся к важному делу, хрустя сухим кормом.
– Известно тебе, Грейс, что твой пес потаскун? Эй, а эти чурбаны до сих пор дрыхнут? – спросила она, заглядывая в гостиную.
Грейс кивнула, прижала к губам палец и сморщилась, когда Энни хитро улыбнулась, пропев во весь голос:
– Восстаньте, просияйте, балбесы!
После короткой паузы Харлей крикнул в ответ:
– Энни, ты покойница!
Вместо того чтобы броситься в укрытие и свернуться в углу при громком восклицании, Чарли поднял голову и игриво залаял. Грейс не перестает удивляться, что пес, который патологически боится почти всего, идеально ладит с этими людьми, нисколько не пугаясь их криков.
Родраннер ошеломленно вскочил, озираясь и спрашивая:
– Что? Что это?
– Кошмарный сон, – прохрипел Харлей. – Ложись досыпай.
Энни протиснулась мимо Грейс, переключила кухонное освещение на полную мощность, залив смежную гостиную сотнями ватт.
Харлей одним рывком сел, вынырнув из-под одеяла, словно кит за глотком воздуха.
– До чего же ты подлое существо, – пробормотал он, копаясь в свалявшемся конском хвосте. Слегка воспрянул духом, разглядев наряд, и окинул ее весьма многозначительным взглядом. – Ты кто? Самая здоровенная на свете тыква?
Энни сгорбилась, как Квазимодо, скрючила пальцы, царапая ногтями воздух.
– Хо-хо-хо… Призрак из жутчайшего кошмара, какой тебе когда-нибудь снился на Хеллоуин.[41]
– Нет, ты гораздо сексуальней.
– Ох, ради бога… Вставайте, уже шесть. Пора завтракать. Это тебе что-нибудь говорит, умная задница?
Харлей наклонил голову, послав Энни обожающую улыбку.
– Беру назад каждое дурное слово, сказанное в твой адрес.
Чарли ворвался в гостиную, как щенок-переросток, принялся радостно лизать всем щеки. Харлей повалился на спину, сдавшись на милость пса.
– Спасите, помогите! На меня набросилась швабра!
– Ты оскорбляешь его чувства, – с улыбкой заметила Грейс, глядя, как охваченный вдохновением пес набрасывается на следующую жертву.
Родраннер схватил его в объятия, энергично почесал.
– Хочешь пробежаться, приятель?
Чарли сел, вывалив из пасти язык.
– А? Что ты говоришь?
В ответ пес с лаем бросился к двери.
Родраннер зевнул, поднялся, выглядя почти свежим, за исключением примятой пряди волос, обычно торчащей на макушке.
– Ничего, если я с ним пробегусь?
– Почему бы и нет.
Харлей кисло всех оглядел:
– Что это с вами со всеми, ребята? Почему вы такие чертовски веселые?
– Может быть, потому, что каждый в отдельности не высосал вчера по две бутылки вина, – коварно намекнула Энни.
– К вашему сведению, мисс Святоша, это не вино, а бордо. По двести баксов за бутылку. Мне пришлось допивать то, к чему ваши примитивные вкусовые органы не приспособлены. Нельзя откупорить бутылку «Линч-багс» восемьдесят девятого года, выпить стаканчик и снова заткнуть пробкой. – Он полез в боковой карман, выудил бумажник на цепочке. – Родраннер, на обратном пути заскочи в супермаркет, купи мне упаковочку пирожков с яблоками.
Родраннер махнул рукой:
– Угощаю.
Харлей вздернул брови:
– Ты? Скоро конец света?
– Конец света настанет, когда ты поумнеешь, ослиная задница. Ребята, через полчаса увидимся.
Грейс вытаскивала продукты из холодильника.
– Харлей, иди наверх, ложись в гостевой комнате. Завтракать мы тебя позовем.
Он встал, потянулся.
– Нет, хватит. Дайте только пакет апельсинового сока, десять таблеток аспирина, и я буду в полном порядке.
Грейс протянула кувшин с апельсиновым соком:
– На, пей.
Харлей вошел на кухню, взял у нее графин и поставил на стол. Потом схватил Грейс за плечи, повернул к себе лицом:
– Хочу сообщить, что не боюсь холестерина.
Грейс фыркнула:
– Хорошо, потому что я как раз вернулась с покупками. Ветчина, бекон, яйца, колбаса, картошка, сыр…
– Умру, очнусь в раю. – Он в экстазе приник к кофеварке.
Энни стояла у разделочной доски, закатав рукава и держа в руке нож, нацелившись на огромный окорок.
– Вспоминаю колледж, – с удовольствием объявила она, отрезая первый ломоть. – Помните, как мы оттягивались, а потом собирали остатки из холодильника и готовили завтрак?
Грейс разбивала яйца над керамической миской.
– Господи боже, какая бурда получалась, правда?
Харлей вытащил из буфета три чашки, склонился над кофеваркой, с нетерпением дожидаясь завершения процесса.
– Какой слабоумный предложил добавить в омлет козий сыр? Помните? Ну и гадость!
– Митч, – напомнила Грейс. – В нашей компании он был единственным истинным эпикурейцем.
– Заблуждавшимся эпикурейцем, – поправил Харлей. – Хотя готов признать, он прошел долгий путь. Честно сказать, по-моему, он зря тратит свой талант на Диану. Она вечно ест неочищенный птичий корм, кору деревьев и прочую дрянь. – Харлей налил себе кофе, добавив в чашку добрую порцию сливок и сахара. – Кстати, старик наверняка сидит сейчас один в кабинете, переживая нервный срыв. Я бы лучше ему позвонил, обо всем сообщил.
– Пригласи на омлет, – подсказала Грейс.
Он пошел в кабинет звонить Митчу, Энни принялась печь пончики в сахарной пудре, а Грейс накрывала на стол. Появившийся через пять минут Харлей качал головой.
– Что? – в один голос спросили Грейс с Энни.
– Дурные вести, девочки. Связь «Манкиренч» с убийствами открылась полностью. О нас трубят все программы новостей.
– Это неизбежно, – вздохнула Грейс.
– Всего-навсего вопрос времени, – вставила Энни, прихлопывая ладонями пончик. – Любой пользователь нашей игры, читавший вчерашние газеты, способен помножить два на два.
Харлей налил еще кофе.
– Угу, знаю, только Митчу это не сильно нравится. Утром уже звонили пять клиентов, отказывались от подписки. В данный момент он подбивает бабки, говорит, дело плохо.
– Ты ему рассказал про сообщение по электронной почте? – спросила Энни.
– Ну, хотел рассказать, собирался, да бедняга совсем уже съехал с катушек. Если рассказывать, пришлось бы объяснять, что мы пробыли тут всю ночь, а не только сейчас собрались, чтобы вместе позавтракать, тогда он, понимаете, чувствовал бы себя брошенным и забытым. По-моему, надо сказать не по телефону, а лично. В любом случае завтракать он с нами не будет. – Харлей через плечо взглянул на Энни, которая нарезала из колбаски теста круглые пончики. – Одно хорошо: мне больше достанется.
Она махнула на него испачканной в муке рукой.
Через полчаса все втиснулись за крошечный кухонный стол, уставленный неимоверным количеством ветчины, бекона, картошки, омлета с овощами и легендарных сахарных пончиков Энни…
Родраннер со стоном оттолкнул пустую тарелку.
– Я вам говорю, от такой жратвы в таких количествах в любой день можно загнуться.
Харлей разъярился:
– Другого слова, кроме «жратва», не нашел? Господи боже мой, это райское наслаждение! – Он пожал плечами, извиняясь за Родраннера перед Грейс и Энни. – Знаете, вы метали бисер перед свиньей.
Родраннер посмотрел на часы.
– Жутко не хочется разбивать компанию, но через пару часов надо быть в управлении и давать показания копам. Обсудим это чертово электронное сообщение. Кто-нибудь к нему серьезно относится или можно его просто выкинуть?
– Это ты нам скажи, – предложила Грейс. – Всю ночь пытался его проследить.
Родраннер пожал плечами:
– Так и не пробился сквозь первую стену защиты. Ее ставил настоящий ас, кто б он ни был. Продолжаю работать.
Харлей потянулся за кофейником, принялся наполнять кружки.
– Может, какой-нибудь чокнутый на компьютерах использовал анонимные четверть часа. По словам Митча, пресса полностью освещала события, особенно свадьбу у Хаммондов. Увидел крупный шанс оставить по себе память потомству. Разыграл психопата, спокойно унес ноги, все отлично, чистая забава. Особенно присутствие на месте преступления. Будет что записать в дневники и показывать внукам.
Энни иронично насупилась:
– Мило. Глядите, детки, какой ослиной задницей был ваш дедушка. Что скажешь?
– Ненормальных кругом полно, – заключил Харлей. – Только хочется знать, почему он послал сообщение одной Грейс, а не на адрес «Манкиренч», не кому-то из нас?