Мы посмеялись, и я поняла, что эти воспоминания ей очень дороги.
— Я все-таки сложила ее в банку, — продолжила она. — Мама с благодарностью приняла подарок, а отец повел меня в сарай и показал, что я сделала не так. — Ее улыбка погасла, а в глазах появилась грусть. — Все свои знания о парфюмерии я почерпнула от отца, а все, чтобы стать достойной женщиной, — от матери.
— Наверное, они были вам очень дороги.
Она кивнула:
— Мама была очень красивой женщиной.
В ее словах слышалась недосказанность, и я принялась гадать, думает ли она о Берил, сравнивая молодую женщину, вышедшую замуж за отца, с женщиной, что ее вырастила.
Наступившую в лаборатории тишину внезапно нарушил звонок телефона.
— Мы поставили его сюда ради удобства, но иногда он раздражает, — заметила Сесиль, снимая трубку.
— Да? — Пару секунд она слушала, а потом посмотрела на запястье. Поскольку Сесиль не так много значения придавала внешнему виду, она носила единственное украшение — часы. Разумеется, они были отделаны бриллиантами и изумрудами. Демонстрируя огромное богатство и приземленный практицизм, они идеально шли Сесиль Беланже.
— Очень хорошо, — ответила она. — Прошу меня извинить, мадам Эймс. Боюсь, я потеряла чувство времени. Для создания вашего персонального аромата нам необходимо пообщаться гораздо больше. Мне нужно поближе узнать вас, прежде чем я определю, что именно подойдет вам лучше всего. К сожалению, сегодня днем у меня еще одно дело.
Я вспомнила слова мадам Нанетт. На этот день назначено оглашение завещания.
— Возможно, мы могли бы договориться о новой встрече? — спросила я.
— Да… — Похоже, Сесиль немного замялась, а потом вдруг сказала: — Позвольте пригласить вас завтра с супругом на ужин.
Я не могла не удивиться подобному приглашению. Это было скорее светское мероприятие, нежели деловое общение. Мне показалось, что сегодня днем она, возможно, прониклась ко мне некой симпатией. Я была уверена, что знаю ее лучше, чем раньше.
— С огромным удовольствием, — ответила я.
— Прекрасно, — улыбнулась она. — Буду с нетерпением ждать.
Я испытала чувство вины. Я сблизилась с Сесиль Беланже под ложным предлогом и теперь ощутила: наше общение, которое могло перерасти в искреннюю дружбу, испорчено моим двуличием. Разумеется, существовала вероятность того, что убийца — это Сесиль, и в этом случае мне уж точно не следовало чувствовать себя виноватой.
Мы покинули сад и вошли в дом. Как только мы оказались в вестибюле, Антуан появился из унаследованного от отца кабинета, откуда во время приема я услышала их разговор.
— Сесиль, можно тебя на пару слов?
— Да, после того как я провожу мадам Эймс.
— Я сама смогу выйти, — заверила я. В конце концов, до двери оставалось несколько шагов.
— Хорошо, — сказала она. — Всего наилучшего, и до встречи завтра вечером.
— Да. Буду ждать с нетерпением.
Кивнув мне на прощание, Антуан жестом пригласил ее в кабинет и прошел за ней, закрыв дверь. Как мне ни хотелось прижаться ухом к замочной скважине, воспитание взяло верх, и я развернулась, чтобы уйти.
Но, похоже, я не упустила возможность что-то подслушать, поскольку не успела я дойти до входной двери, как из гостиной раздались голоса, и я явственно разобрала разговор:
— Какой дивный букет. А ты сама прямо-таки цветешь.
— Благодарю вас, — последовал робкий ответ.
Я узнала, чьи это голоса. Они принадлежали Берил и Мишелю Беланже. Похоже, Мишель только что приехал и столкнулся в гостиной с Берил, ставящей в вазу садовые розы. Что-то в их диалоге заставило меня остановиться. Похоже, разговор у них был более чем дружеский. И его следующие слова это подтвердили:
— Никто бы и не подумал, что ты недавно овдовела. — В его тоне слышались шутливые, почти насмешливые нотки. — Не сомневаюсь, что ты найдешь утешение в своем горе.
— Я бы не хотела слышать такое от тебя, Мишель. — Голос у нее был напряженный, почти расстроенный.
Мишель рассмеялся:
— Вот только со мной не надо разыгрывать скорбь, дорогая моя мачеха.
— Пожалуйста, — прошептала Берил. — Не надо…
— Я не осуждаю тебя, вовсе нет. И не завидую твоим небольшим дневным прогулкам по Люксембургскому саду. По-моему, завтра как раз подходящий денек прогуляться, да? Уверен, что ему не терпится остаться с тобой наедине.
Внезапно послышался удар, затем звон разбитого стекла и сдавленный вскрик.
— Какая же ты неуклюжая, Берил, — сказал Мишель.
Я выскользнула за входную дверь, прежде чем кто-то из них успел выйти из комнаты и позвать служанку, чтобы та прибрала осколки разбитой вазы.
Выходит, напряженная обстановка в доме Беланже не разрядилась со смертью ее главы. Более того, похоже, подозрения мадам Нанетт начинали оправдываться. У Берил Беланже был любовник. Достаточный ли это мотив для убийства? Люди убивали за гораздо меньшее.
Я вернулась в гостиницу и немного удивилась, увидев в номере Майло. Он развалился на диване, закинув ноги на спинку, и курил сигарету.
— Ты не нашел ничего веселого, чем бы заняться сегодня днем? — поинтересовалась я. Только благодаря неимоверному усилию воли я не спросила его, нужно ли ему успеть на поезд. В течение всего дня выпавший из его кармана билет не давал мне покоя. Мне очень хотелось знать, почему он соврал, но расспросы я откладывала. Возможно, в глубине души я боялась услышать ответ.
— Не совсем так, — ответил Майло. — Я об этом думал, но потом понял, что мадам Нанетт, скорее всего, нам позвонит после оглашения завещания, если всплывет что-то интересное.
С его стороны было необычайно предусмотрительно решить дождаться ее звонка.
Я прошла в гостиную и села на стул напротив него.
— Сесиль Беланже оставила меня из-за некоего мероприятия. Скорее всего, это оглашение завещания. Полагаю, до ужина мы что-нибудь узнаем.
— Как твои успехи с Беланже? — спросил он. — Что-то выяснила?
— По-моему, кое-что, — задумчиво произнесла я. — Самое интересное, возможно, то, что дверь в оранжерею Сесиль, где есть ядовитые растения и реактивы, оставляют незапертой. А еще похоже на то, что мадам Нанетт права: у Берил Беланже есть любовник. Я подслушала, как Мишель подшучивал над ней из-за этого.
— Значит, теперь она поднялась на первую строку в твоем списке подозреваемых?
Несмотря на его несколько пренебрежительный тон, я ответила честно:
— Трудно сказать. Мне кажется, Сесиль была очень привязана к отцу. Конечно, все это могло быть игрой. Насчет Антуана тоже нелегко сделать вывод. Много он не говорил, разве что о том, сколько планирует взять за изготовление моих духов.
Я назвала цену, которую обозначил Антуан Беланже, и Майло пожал плечами. Мне следовало бы знать, что на него не произведет никакого впечатления непомерная стоимость духов по сравнению с добытой информацией.
— И завтра вечером мы приглашены на ужин к Беланже.
— Превосходно, дорогая! Ты действительно добилась успехов, — похвалил он.
— Надеюсь, что так. Пока мы сталкивались с серьезными трудностями, пытаясь что-то выяснить. — Я взглянула на него. — Так много загадок и тайн. Никогда не знаешь, что скрывают люди.
— Точно, не знаешь, — согласился Майло без малейшего намека на чувство вины.
Я было открыла рот, чтобы выложить ему все насчет билета, но мне помешал раздавшийся телефонный звонок.
Мы с Майло переглянулись. Я решила, что для звонка мадам Нанетт слишком рано, однако, возможно, оглашение завещания заняло меньше времени, чем я предполагала.
Я начала вставать, но Майло быстро сбросил ноги с дивана и вскочил.
— Я отвечу, — сказал он, раздавив сигарету в пепельнице.
Он шагнул к телефону и снял трубку.
— Алло. — Последовала короткая пауза, и что-то в его поведении мне подсказало, что на проводе не мадам Нанетт. — Да. И что она сказала? — Снова пауза. — Верно. Прекрасная работа.
Любопытный выдался разговор. Я терялась в догадках, кто же звонил.
— Нет, — произнес он. — Нет, не думаю… Да, спасибо.
Майло положил трубку на рычаг и повернулся ко мне. На его губах играла едва заметная улыбка.
— Я обеспечил нам великолепную возможность, — заявил он.
— И какую же? — спросила я.
— Я нашел способ поговорить с герром Мюллером.
Мне пришлось признать, что это хорошие новости. Я ломала голову над тем, как бы к нему подобраться, но не придумала ничего лучше, чем заказать ему какую-нибудь скульптуру. А мне не очень хотелось во время одной поездки в Париж платить и за духи, и за статую.
— Оказывается, он приехал в Париж, чтобы познакомиться с натурщицей, — объяснил Майло.
Что-то в этой новости вызвало у меня подозрение. Я внезапно почувствовала: он что-то недоговаривает.
— А кто звонил, Майло?
— Надин, — весьма непринужденно ответил он.
Именно так я и думала.
— Милашка Надин, — проговорила я. — И что она сказала?
— Мне чуть раньше пришло в голову, что она может оказаться нам полезной.
— Правда? — удивилась я, с интересом пытаясь постичь его логику. — И каким же образом?
— Я тебе говорил, что она работает манекенщицей и натурщицей. Сегодня днем я позвонил ей и спросил, не может ли она узнать, позировал ли кто-нибудь из ее знакомых герру Мюллеру. Оказывается, в Париже он довольно известная фигура. Надин знакома с несколькими из его натурщиц, включая ту, с которой он вот-вот начнет работать. Она запланировала встретиться с ними сегодня вечером в ночном клубе и пригласила нас присоединиться.
С одной стороны, хотя мне не хотелось воздавать Надин должное, я не могла не счесть это очень хорошим шансом. На приеме герр Мюллер вел себя довольно странно, и мне хотелось бы знать, что еще я смогла бы о нем выяснить. С другой стороны, во мне и так уже нарастало сильное раздражение от того, что муж от меня что-то скрывает, и перспектива ужина в компании молодых манекенщиц представлялась не очень-то заманчивой.
До меня внезапно дошло, что он ждет ответа.