— Очень хорошо, — сказала я. — По-моему, это может оказаться весьма полезным.
— Мне кажется, она повела себя довольно умно, устроив эту встречу.
— Да. Просто прелестно, — отозвалась я. — Как мы с ней вообще сможем расплатиться?
Меня всегда раздражала собственная неспособность скрывать в голосе резкие нотки. Я ничего не имела против Надин, и она нам действительно очень помогла. Проблема заключалась в том, что я не могла забыть о билете, который сегодня утром нашла в кармане мужа, однако сейчас было неподходящее время для разговора.
Эти мысли заняли у меня всего несколько секунд. Когда я подняла глаза, наши взгляды встретились, и было слишком поздно скрывать свое волнение и нерешительность.
— В чем дело? — спросил Майло.
— Ни в чем, — непринужденно ответила я. — Я же тебе говорила, что не возражаю против Надин.
— Я сейчас не о Надин. Тут что-то еще.
Я ненавидела ситуации, когда он практически без усилий понимал мои чувства, а я не могла узнать ничего, что таилось за взглядом его голубых глаз.
Сделав над собой огромное усилие, я выдавила улыбку:
— По-моему, я просто немного устала после сегодняшнего визита к Беланже. Ничего, пройдет.
Глава 14
К тому времени, как мы уехали в ночной клуб, мадам Нанетт так и не позвонила. По-моему, Майло не очень хотелось покидать гостиницу, не получив от нее известий, но я не волновалась. Вероятнее всего, она была занята с ребенком и не нашла времени, чтобы с нами связаться.
Мы встретились с Надин и ее компанией в ночном клубе на Монпарнасе. Это заведение привлекало в основном молодежь. Танцы там оказались куда зажигательнее, чем те, к которым я привыкла, а все женщины, похоже, были одеты откровеннее, чем я. Хотя я уже не относила себя к вызывающему молодому поколению. Я выбрала сапфирово-синее платье, обильно украшенное бисером, которое сочла подходящим для такого места.
Нас проводили к столику, за которым сидели Надин с двумя молодыми женщинами, двое молодых господ и герр Мюллер. Когда мы подошли, Надин встала вместе с молодыми людьми. Она, как я и ожидала, была чрезвычайно рада видеть Майло. Даже едва не бросилась ему на шею. И надо отдать ей должное, со мной она поздоровалась почти радушно.
— На вас великолепное платье, мадам Эймс. Каждый раз, когда вижу вас в светской хронике, я ловлю себя на мысли, как же прекрасно вы выглядите. Просто шикарно.
— Благодарю вас, — ответила я. На Надин было ярко-розовое платье, которое ей очень шло.
Она представила нас своим спутникам. Две молодые женщины тоже были манекенщицами. Первая пришла с герром Мюллером, вторая — с одним из молодых людей. Другой молодой человек, судя по тому, как он метал взглядами молнии в сторону Майло, являлся близким другом или ухажером Надин.
К счастью, герр Мюллер оказался за столом рядом со мной. Он поздоровался с нами довольно равнодушно. Я не обиделась, поскольку его, похоже, не особо интересовало происходящее вокруг. Я предполагала, что узнать у него что-либо окажется задачей не из легких, но приготовилась к этому испытанию.
Мы заказали ужин, и я предприняла первую попытку завязать беседу.
— Мы вместе с вами были на приеме у Беланже, — начала я. — Я надеялась улучить минутку, чтобы поговорить с вами, но гостей было слишком много.
— Да, было очень людно. — Мне показалось, что глаза его немного потемнели при словах о приеме у Беланже. Не удивительно, учитывая то, что я подслушала. Придется задавать вопросы как можно осторожнее.
— Ваша скульптура произвела на меня огромное впечатление, — продолжила я. — Из нее получится просто дивный флакон для духов.
— Благодарю вас, — сдержанно произнес герр Мюллер. Казалось, он не испытывал ни малейшего желания это обсуждать, и я решила, что лучше на время оставить эту тему. Возможно, после нескольких бокалов вина он станет более разговорчивым.
Ужин прошел довольно-таки банально. Надин и ее подруги оказались милыми собеседницами, и мы нашли общий язык, обсуждая последние веяния моды. Герр Мюллер практически не участвовал в разговоре. Я заметила, что его лицо, пусть и почти застывшее, не несло на себе печати надменного высокомерия, которое он демонстрировал на приеме у Беланже. Его будто одолевала скука. Однако мне показалось, что после выпитого вина настроение у него улучшилось, поскольку, закончив ужин, он поднялся и повернулся ко мне:
— Позвольте пригласить вас на танец, мадам?
— С превеликим удовольствием.
Герр Мюллер отодвинул мне стул, и мы направились к площадке для танцев. Там он на мгновение отступил от меня и внимательно оглядел.
— Я вас припоминаю, — наконец произнес он. — Вы были в бледно-лиловом платье.
Я улыбнулась:
— Да. На мне было новое платье.
— Меня заинтересовало отнюдь не платье, — возразил он. — У вас прекрасное тело, мадам.
Я застыла в нерешительности, услышав столь необычный комплимент.
— Благодарю вас.
Герр Мюллер изящно приобнял меня, и мы начали танцевать.
— Надеюсь, вас не покоробят мои слова, но я обращаю внимание на женские тела. Это моя работа.
— Да, думаю, да. Мадемуазель Монтро позировала для скульптуры, предназначенной для флакона? — спросила я, имея в виду молодую женщину, пришедшую с ним на ужин.
— Нет, — ответил он, и мне показалось, что за этим словом кроется целая история. Я обрадовалась, когда он продолжил: — Элиос хотел, чтобы натурой для флакона стала его покойная жена, но я не могу работать по старым фотографиям, мне нужна живая плоть.
Мне стало интересно, что Берил Беланже думала о том, что ее муж назвал духи «Ангел воспоминаний» и намеревался использовать для создания флакона образ своей покойной жены.
— Я думал, что, возможно, подойдет его вторая жена. Однако, когда меня познакомили с молодой женщиной по имени Анжелика, я тотчас же понял, что хочу лепить именно ее. Вообще-то я хотел сделать ее своей постоянной натурщицей, но она заявила, что станет позировать лишь для флакона. — Он сказал это с раздражением. Похоже, женщины обычно ему не отказывали.
Значит, для флакона позировала Анжелика, бывшая любовница Мишеля Беланже. Интересно, как это произошло?
— Как я понимаю, она подруга Мишеля Беланже, — произнесла я.
— Да, была. — И снова у меня создалось впечатление, что за словами скрывалось гораздо больше, чем он хотел сказать.
— Я слышала, что мсье Беланже не одобрял их отношения и заставил их расстаться. — Я надеялась его немного завести. Похоже, мне это удалось, поскольку его глаза вспыхнули.
— Элиос Беланже был дураком! — с жаром выпалил герр Мюллер.
При других обстоятельствах я бы, наверное, удивилась тому, что он в столь сильных выражениях отзывается о недавно скончавшемся человеке. Но помня о том, что подслушала на приеме, я не ожидала теплых чувств.
— Вы считаете, что Мишель Беланже и Анжелика были хорошей парой?
— Нет, — усмехнулся он. — Мишель ее не заслуживал. Я называю Элиоса дураком, потому что он вел себя глупо. Он не хотел, чтобы Анжелика позировала для флакона. Мы часто из-за этого ругались. Ему следовало довериться моему мнению, а не лезть со мной в ссору. В этом деле он вел себя очень странно. В конечном итоге, это же скульптура ангела, а найдешь ли натурщицу лучше, чем женщину по имени Анжелика?
— А вы давно его знали?
— Мне казалось, что слишком давно.
Я задумалась над причиной их разногласий: произошло ли событие, которое их рассорило, или же это был лишь конфликт двух творческих личностей.
— Я думала, что подобная совместная работа могла лишь укрепить вашу дружбу.
Герр Мюллер покачал головой:
— Когда-то мы дружили, но не в конце его жизни. Может, я и не согласился бы смоделировать флакон, но я обожал его духи, дарил их своим женам и любовницам и решил, что флакон мог бы стать интересной формой искусства. Ранее я не делал подобного — того, что нашло бы воплощение в стекле. Я и сам не был толком уверен, хочу ли заняться этим, но меня в конце концов убедили. Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы осознать: мы не сработаемся. Он все время передумывал и ставил под сомнение мои решения. Не раз он меня оскорблял. В конечном итоге я смог работать лишь с мсье Антуаном.
Именно это я и заключила из подслушанного мною разговора на приеме. Не удивительно, что две творческие натуры испытывали трудности в совместной работе.
— А что мсье Антуан говорил об Анжелике в качестве натурщицы? — спросила я. — У меня впечатление, что он не очень ладит с Мишелем.
— Это никого не касалось, кроме меня. Я решил, что мне нужна Анжелика, и я ее заполучил.
— Понимаю. Не сомневаюсь, она была польщена тем, что воплотится во флаконе духов.
Герр Мюллер грустно улыбнулся:
— Анжелика не из тех женщин, кому легко польстить. И натурщицей она оказалась просто ужасной. Все время ей хотелось двигаться. «Мне нужно попить», «Хочу покурить», «Здесь слишком жарко». С такой тяжелой натурой, как она, мне никогда раньше работать не доводилось. С такой женщиной я больше работать не возьмусь. — Несмотря на горячность, его улыбка стала мягче, и я решила, что он был очарован Анжеликой.
Эта тирада, похоже, его утомила, поскольку он остановился, когда мы дошли до края танцевальной площадки, вытащил из кармана носовой платок и отер пот со лба.
Я подумала, что было бы неплохо как-нибудь поговорить с Анжеликой. Возможно, она знает о семье Беланже то, что недоступно другим. Разумеется, с Майло ей будет разговаривать куда интереснее, чем со мной.
Я посмотрела туда, где Майло танцевал с подругой Надин, мадемуазель Монтро, натурщицей герра Мюллера. Я надеялась, что он постарается вытянуть из нее какую-нибудь полезную информацию, но то, как она запрокидывала голову и смеялась, заставило меня в этом усомниться.
Я вернулась к нашему со скульптором разговору:
— Уверена, что скульптура понравилась бы мсье Беланже, и он обрадовался бы тому, что она достойно продолжит его наследие.