Сыщики оживились. Молодые, что с них взять. Но профессионалы все-таки. У каждого в глазах сверкнула малюсенькая искорка. Раз я для них потеряна как подозреваемый, то, может, стану источником полезных сведений?
— Ну ладно, — решился один. — ТТ старого образца. Если, конечно, вы представляете, что это такое.
— Представляю, — буркнула я.
— Откуда? — искренне удивился второй, но, поскольку первый явно хотел продолжить свое признание, я проигнорировала вопрос.
Первый и в самом деле продолжал:
— Один выстрел сзади, прямо в спину, с близкого расстояния, но дуло к телу не приставлено вплотную. И пуля попала в сердце…
— В предсердие?
— Вы случайно не увлекаетесь охотой? — заинтересовался оперативник.
— Да вы что! — возмутилась я. — Убивать невинные, беззащитные создания?! А как он стоял? Лицом к дому или к саду? Входил в дом или выходил? Тэтэшка бьет сильно, от удара его могло развернуть.
— Слишком уж во многом пани разбирается, — недовольно заметил второй, старательно играя роль злого полицейского.
Я отмахнулась, не желая отвлекаться, и взглядом велела первому продолжать.
— Он входил в дом с террасы. Возможно, перед этим только открыл заднюю дверь, потом развернулся…
— А тот, что находился в саду, воспользовался случаем и выстрелил, — подхватила я. — Холера, понятия не имею, как все это выглядело на деле, никогда не видела ни дома, ни сада. Но ничего, узнаю…
— От кого? — незамедлительно вопросил второй сыщик.
Я нахально улыбнулась ему:
— Не смешите. Конечно, от знакомых. Их у меня много.
— Но ведь вы намекнули на какие-то факты, — с надеждой произнес первый. — На мотив…
Я молчала, собираясь с мыслями. Нет, не стоит расшвыриваться козырями.
— Ладно, но предупреждаю, все это исключительно мои собственные измышления. Как вам известно, убитый был уже немолод, и в последние годы он буквально лопался от самомнения. Он был так самоуверен, что не стеснялся кромсать классиков. Вы ведь в курсе, что покойный занимался экранизацией литературных произведений, так вот, от этих самых произведений он оставлял лишь рожки да ножки, безбожно искажая и смысл, и содержание шедевров мировой классики. Не пощадил он и польских классиков, причем извращал их с каким-то садизмом. Словом, он был самый настоящий преступник. И в конце концов душа у кого-то не выдержала. Ему либо отомстили за уже учиненную пакость, либо не хотели, чтобы он совершил новую. Вы скажете, что у нас свобода и демократия. И что с того? Разве это дает право уродовать литературные шедевры? Возможно, у покойного имелся важный покровитель, а может, нынешние наши правители, со школьных лет не державшие в руках хороших книг, просто не осознавали наносимого им вреда обществу. И финансировали мерзавца. Во всяком случае, управы на него не было. Вот кто-то, не видя другого выхода, и ликвидировал пиявку. Это первая моя версия. А вторая — элементарная борьба за деньги и влияние. Возможно, он кому-то встал поперек дороги. Но эту публику я совсем не знаю, поэтому не берусь уточнять. Поищите других его врагов, я не одна на свете.
Не очень их удовлетворили мои версии, возможно, они ожидали конкретики. Теперь уж я понимала что больше они ни на один мой вопрос не ответят. Да, вышло не так, как я рассчитывала, поскольку из меня они информацию вытянули, а я из них — нет. И лишь имя некоего Вальдемара Кшицкого я могла записать себе в актив.
Личность Эвы Марш интриговала меня все сильнее. Особенно после того, как выяснилось, что никто не знает ни ее адреса, ни телефона. Так что в списке срочных дел первым у меня значился визит в банк.
В банке мне удалось раздобыть только ее старый адрес, по которому она проживала много лет назад. Но никаких изменений в свои банковские данные она не вносила, и корреспонденция, отправленная по нему, не возвращалась. Телефонные номера, которыми со мной поделились в банке в обход всех своих правил, оказались действительными, но по ним никто не отвечал. Решительно все свидетельствовало о том, что Эва Марш отказалась от контактов с внешним миром.
Когда я возвращалась домой, мне позвонил Тадеуш.
Мне давно пора обзавестись штуковиной, которая позволяет говорить по телефону, не прижимая его к уху, да все как-то руки не доходят. Да и честно говоря, отталкивало очередное изобретение для молодежи, которую хлебом не корми, только позволь покупать каждые три месяца новомодные устройства. Вот уж развлечение для истинных бездельников. Ничего удивительного, что у нас так упал уровень общей образованности, коль молодые люди бесконечно играют во все эти электронные штучки, стремясь перещеголять друг дружку.
Итак, громкоговорящего устройства в моей машине нет, а наличие на улице полиции не позволяло приложить сотовый к уху. Извиваясь, я с трудом втиснулась на место для инвалидов на парковке улицы Хожей и принялась делать вид, что вовсе здесь не стою, а только проезжаю туда и сюда. Почему так медленно проезжаю? Как, разве у нас отменили ограничение скорости? Правда, сказать, куда именно я проезжаю, не сумела бы, разве что — насквозь через стоящее рядом здание. Или намеревалась заехать в булочную, подумала, помещусь в ее двери, такая я оптимистка.
Озабоченный чем-то пан Тадеуш зачастил в трубке:
— Уж и не знаю, пани Иоанна, похоже на то, что нам придется менять планы. Извините, что морочу вам голову, может, вы сейчас заняты, а я помешал?
— Нет, нет, вовсе не помешали, — как можно спокойнее отвечала я, озабоченно перескакивая взглядом с одного зеркала заднего вида на другое. — Какие планы?
— Боюсь, как бы это не нанесло вам вред, сплетни так быстро распространяются, а уж наши средства массовой информации… Вы ведь знаете их…
— Какие планы?!
— Сейчас напомню… это касается участка Луизы… то есть дочери Вайхенманна. Возможно, имеет смысл пока воздержаться от его покупки…
— Во-первых, вы сами, пан Тадеуш, торопили меня с покупкой этого участка, во-вторых, я уже перечислила задаток и получила согласие на свою заявку о праве первенства на приобретение участка, а в-третьих — почему? Что изменилось со вчерашнего дня?
— Вот именно, все эти сплетни и пересуды… учитывая возможные наветы и злословие…
— Какое еще злословие?!
— Как — какое? Разве вы не знаете? — удивился пан Тадеуш. — Разумеется, все это сплошная ерунда, но ведь слухи ходят вполне конкретные… ну, насчет того, что якобы вы, пани Иоанна, как-то связаны со смертью Вайхенманна, что она вам выгодна…
Естественно, после визита двух сотрудников следственной группы я ничуточки не удивилась такой новости. Теперь стало ясно, чем объясняется мое почетное первое место в списке подозреваемых. Мало того, что дурно относилась к жертве, так еще и материальная выгода…
— Кто такую глупость выдумал?
Пан Тадеуш был явно шокирован.
— Ну не я же… Но полиция допрашивала меня в качестве вашего агента, и, похоже, не меня одного…
— Да, да, не огорчайтесь, меня они тоже допрашивали.
— Как, уже? Ой, боюсь, слишком многим пани говорила о своем отношении к покойному, а поскольку он собирался взяться за «Крестоносцев» Коссак-Щуцкой…
Хорошо, что я остановила машину, ведь такое известие неизбежно привело бы к автокатастрофе.
— Повторите, за что этот подонок собирался взяться? — слабым голосом попросила я.
— За «Крестоносцев».
— Пан Тадеуш, вы, часом, не пьяны? Или мне уже слышится невесть что…
— Как, неужели для вас это новость?
— Меня же не было здесь.
— Он уже начал подготовку и вел переговоры…
— Нет, это уже слишком. За «Крестоносцев»? Богом клянусь, будь он еще жив, я бы собственными руками прикончила негодяя! Где он живет?
— Так ведь он уже мертв!
— А я в этом не уверена! Трупа его я не видела! Вы видели? Своими глазами?
— Нет, но…
— Где он живет?!
Совершенно сбитый с толку, пан Тадеуш, испуганно заикаясь, сообщил, что живет покойный недалеко от меня, в том же Вилановском парке, на улице… Вот позабыл, Выгода, что ли… Только удивляется, зачем мне улица, ведь тело уже там не лежит.
— Забрали?
— Конечно, сразу же.
— Жаль. Стоило бы созвать футбольных фанатов, чтоб на его трупе отплясали по случаю победы в каком-нибудь престижном матче. А допрашивая вас, полиция не поинтересовалась, как я могла пришить его на расстоянии?
— Вам совсем не обязательно было делать это лично. И вообще… Может, разрешите, я заеду к вам, слишком уж скользкая это тема.
В одном из зеркалец заднего обзора я вдруг увидела двух женщин в полицейских мундирах, проверяющих билетики у водителей машин на стоянке. И они были уже недалеко от меня. С ума сойти!
Дав пану Тадеушу разрешение заехать ко мне и попросив сделать это поскорей, ибо я как раз еду домой и буду там через полчаса, я все же успела улизнуть из-под носа контролеров.
Овладевшее мною упорство было сильнее осторожности. У меня имелся адрес Эвы Марш, на Чечота. Вдруг да удастся что-нибудь узнать. Улица Чечота помнилась смутно. Надо выехать на аллею Независимости, проскочить по улице Мандалинского… однако Пулавская оказалась забита такой пробкой, что пришлось свернуть в Нарбутта, а уж глупее ничего не придумаешь. Ползя по улочкам одностороннего движения, я все же могла бы добраться до Казимировской, но как назло уже за Вишневой опять угодила в пробку. Нетипичную. Что-то произошло, полицейские, две «скорые», две слегка помятые машины и толпа. Подать задом нельзя, за мной уже тормозили те, кто увязался следом, не одна я такая умная решила объехать пробку на Пулавской. Объезд займет не меньше получаса, а времени нет. Принялась оглядываться, вдруг удастся как-нибудь задом добраться до Вишневой, пускай поеду в противоположную сторону, но лучше в противоположную, чем вообще никуда. Полиция проявила понимание и даже некоторое снисхождение, гаишники принялись всеми способами избавляться от лишних машин. Ожидая, когда очередь дойдет до меня, и не зная, чем заняться, я опустила стекло, желая расспросить, что тут произошло.