– Надо же, – охрипшим от волнения голосом сказал Игнат. – Прошлым летом ворот не было. Укрепились.
На круглом железном столбе, навстречу машине поворачивалась камера наружного наблюдения. Роман высунул голову из окна.
– Савельев к Тихону Валерьевичу, – сказал ка мере.
На воротах щелкнул электронный замок, и створки медленно разошлись в разные стороны.
Маша повернула голову налево: по утоптанной тропинке вдоль сетки, прищуриваясь на прибывших, шел крупноголовый парень с овчаркой на поводке. Укрепились, рефреном прокручивая в голове чужие слова, думала Мария.
Джип въехал на территорию, Маша прочла загораживаемую ранее спиной Романа яростно красную, с желтыми буквами табличку: «Спортивно-оздоровительный лагерь. Честная собственность. Охраняется собаками».
Метров триста машина ехала по полю, заросшему яркой июньской травой, все дальше уходя от озера. Буйные прибрежные кусты загораживали воду, джип проехал вдоль еще одного забора – за ним был непосредственно лагерь, и подобрался к ограде, выложенной из красного кирпича, глухие ворота из железных листов уже открывались перед носом автомобиля.
– Фазенда Тихона, – глухо проинформировал Захряпин. От будки охраны к машине подходили три тренированных плечистых парня в черных брюках и одинаковых серых рубашках с короткими рукавами. Один из них держал у губ рацию с короткой толстой антенной, два других встречали гостей неулыбчиво и внимательно.
– Савельев к Тихону Валерьевичу, – останавливая автомобиль, в окно сказал Роман.
– Вас ждут, – кивнул тот, что с рацией. – Выходите.
– Не слишком-то любезно, – проворчал боксерский тренер, выбрался из салона и, озираясь, разминая уставшую за дорогу спину, встал возле джипа.
– Пожалуйста, оставьте в машине сотовые телефоны и если есть – оружие, – равнодушно-заученно проговорил старший тип с рацией.
Савельев удивленно поднял брови.
– Пожалуйста, – с нажимом повторил охранник.
Роман обернулся к появляющемуся из машины Игнату:
– У вас здесь всегда так гостей встречают?
Захряпин неловко повел плечом, тип монотонно выговорил:
– Таков порядок.
– Для всех? – набычился тренер. Взгляд крепкого накачанного парня метнулся в сторону, голос с деланым равнодушием произнес:
– Относительно вас особых распоряжений не по ступало.
Троица в серых рубашках умело обступала машину, Роман, не обращая внимания на парней, подошел вплотную к ученику.
– Здесь так – всегда? – спросил тихо, но сурово.
Игнат пожал плечами более отчетливо:
– Всегда. На базе запрещено пользоваться сотовыми телефонами.
– Почему раньше не сказал? – нахмурился тренер.
– А вы не спрашивали.
– Понятно. – Роман достал из кармана рубашки мобильник, зашвырнул его на сиденье, буркнул Маше: – Выходи.
Сидеть в машине, взятой охраной в кольцо, и в самом деле было глупо. Марья спрыгнула на землю, в ответ на пристальный требовательный взгляд секьюрити прошипела рассерженной кошкой:
– Мобилы нет. Есть желание пощупать – можешь обыскать.
Охранник на дерзость даже бровью не дернул. Игнат положил свой мобильник на заднее сиденье джипа уже давно, при первом требовании.
От большого бревенчатого дома на красно-кирпичном основании по косогору, выравнивая инерцию перебором ног, сбегал высокий крепкий мужчина в шортах и немного мятой белой футболке. Ноги мужчины были обуты в дешевые пластмассовые шлепанцы, на фоне прикинутой по всей форме охраны наряд хозяина смотрелся отменно вызывающе – эдакий свободный простецкий владелец поместья, без всяких заморочек с брюками-ботинками.
Позади хозяина неторопливо спускался мощный кряжистый мужик с округлым брюшком над поясом светлых льняных брюк. Взгляд его ощупывал прибывших с ног до головы, хмурые складки бегали не только по низкому загорелому лбу, но и по коротко стриженному, в седоватом ежике черепу.
– Какие люу-у-уди! – изображая радостное недоумение, восклицал Тихон. – Сколько лет, сколько зим, глазам не верю – Ро-о-ома! Здорово, брат, – и, протянув Савельеву одну руку, второй похлопал по спине. – Рад видеть, Рома, рад.
– Ну и порядочки у тебя, – выдержав довольно ощутимое приветственное похлопывание, буркнул боксер.
– Ты о чем? – весело удивился Шефилов, глянул на охрану. – О телефонах, что ли? – догадался. —
Прости, брат, прости. Не бери в голову. – И добавил с шутливой строгостью: – Таков порядок. Раз слабину дам – на шею сядут. Придется для всех особые порядки изобретать. – Тихон перевел взгляд на Марью, снова посмотрел на Романа, подмигнул: – Да ты у нас тут, оказывается… С кем?
– Подруга, – скупо информировал Савельев. – Мария.
– Рад, – в скоморошьем поклоне наклонил голову Шефилов. – Несказанно рад. Прошу любить и жаловать. – Повернулся к пузану: – Сергей. Меня, Рома, представлять будешь?
– По имени-отчеству? – пробурчал Роман. Ернический настрой старого приятеля сбивал его с толку, и было непонятно – то ли сильно изменившийся Тихон так стал юродствовать, то ли сам Роман забыл его манеру и оттого никак не мог выбрать верный тон.
– Такой красоте?! – возмутился хозяин фазенды. – По отчеству?! Ты, Рома, меня совсем в деды списал!
– Мария, это Тихон. О Марии ты должен был уже слышать, она – подруга Луизы.
Шефилов удивленно вытянул, скособочил лицо, по-новому, изучающе оглядел гостью:
– Вы Маша? Работали вместе с Луизой?
– Да. – Марья спокойно выдержала пристальный взгляд серых немигающих глаз, убранных под широкие, исполосованные шрамами брови.
Если Тихон и поразился приезду Романа вместе с подругой сестры, то справился с этим удивлением довольно быстро, и никакого неудовольствия, это уж точно, известие у него не вызвало. Не напрягло и ни о чем не напомнило.
Или, подумал Савельев, этот новый Тихон научился не только скоморошничать, но и справляться с любой неожиданностью в мгновение ока. Пообтесался, насобачился новый Тиша в финансовых кругах, обучился манерам и политесу, мало что в нем теперь напоминало дерзкого упертого бойца. От прежнего Тихона остались только шрамы, умение выдержать взгляд любой силы и нечувствительность к упрекам.
Попеременно поглядывая на Романа и Марью, на Захряпина он даже вскользь не глянул. Как будто парня вовсе не было.
Когда гости начали подниматься по косогору к дому, рослый кривоногий пузан Сережа дернул щекой, и один из охранников преградил Игнату путь наверх.
Роман эти передвижения уловил, обернулся к ученику, но тот судорожно помотал головой – идите, идите, Роман Владимирович, все в порядке.
Бедняга подумал, что тренер приехал сюда решать его проблемы. Бедняга.
А впрочем… Впрочем, скорее всего, поговорив о Машиных делах, Савельев поднимет и вопрос о бывшем воспитаннике…
Большой деревянный дом с вместительной мансардой опоясывала крытая веранда. Черепичный навес покоился на толстых деревянных брусьях, все в доме соответствовало манерам хозяина – основательностью, отсутствием показного лоска. Тихон вел своих гостей вверх по косогору, прямо по нежному стриженому газону и громогласно расписывал программу отдыха:
– Закусим, Рома, легонечко – и в баньку. Потом по шашлычку. Сережа у меня знаешь какой мастак в шашлычках!.. На утренней зорьке – рыбалка. Ребята на плесе рыбу подкормили…
– Мы ненадолго, Тихон, – оборвал разошедшегося хозяина Роман. – Сегодня же обратно.
– Чего так? – остановился Тихон у большой застекленной двери в дом. Сбросил с ног тапки: – Заходите, заходите, у нас запросто, в обуви.
– Дела, – пожал плечами Савельев.
– Нельзя, Рома, одними делами жить. Отдыхать тоже надо. Прошу.
Пожалуй, большую половину нижней части дома занимала огромная, в форме буквы «Г» гостиная. Гости, чтобы попасть в нее, прошли широкую прихожую с лестницей к мансарде и несколькими закрытыми дверями, Марья ступила на половицы, укрытые там и сям пушистыми коврами, бросила взгляд направо и тихонько ахнула.
Другая сторона дома выходила на озеро. Вид был – потрясающей красоты. Верхняя перекладина буквы «Г» позволяла прямо из гостиной пройти на кухню, вся стена состояла практически сплошь из больших квадратных окон и одной стеклянной двери на веранду, где на вечернем солнце грелись несколько удобных плетеных кресел и круглый столик из того же материала. Небольшой пологий спуск подходил прямо к пляжу и лодочной пристани с моторной лодкой, новомодным плоскодонным катером и довольно приличных размеров белоснежной посудиной с прозрачным зеленовато-голубым тентом.
В гостиной с хорошо продуманной бессистемностью стояли низкие мягкие диваны и кресла, укрытые где пушистыми шкурами, где яркими, крупной вязки пледами. Марья подумала о том, что на черные бриджи обязательно налипнут ворсинки от шкур, и села в кресло, накрытое большой псевдодеревенской шалью, стоящее вблизи повернутого наискось плазменного телевизора на толстых ножках.
Из кухни, с коньячным бокалом в руках, вышел босоногий парень в одних только коротких зеленых шортах – сухощавое, в тугих сплетениях рельефной мускулатуры тело его лоснилось, словно парень только что вышел из парной или из озера выпрыгнул.
Тихон гостеприимно порыкивал:
– Садись, Рома, садись, чувствуй себя как дома.
Парень, вращая коньяк по стенкам бокала, равно душно разглядывал гостей.
– Мой племянник – Володя, – представил его Шефилов. – Вовка, Романа Савельева помнишь?
Ты еще вот такой был, когда он уже в сборную по пал…
Роман сел на большой, поставленный вдоль стены диван, Тихон опустился в кресло чуть сбоку.
– Вова, а ты чего это один-то выпиваешь? Неси ка гостям! Племянник скривил худую, и без того не слишком добрую физиономию, но к тумбе с напитками отправился.
Пузан Сережа остался стоять у выхода в прихожую, засунув руки глубоко в карманы пузырящихся штанов и раскачиваясь с пятки на носок.
Веселился в этом доме один хозяин.
– Спасибо, Тихон, выпивать не будем, – обращаясь, впрочем, к Володе, произнес Савельев. – Мне еще за руль.