— Я горжусь тобой, доченька, — прошептала Лунзи пересохшими губами. — Дьявол, как же я хочу, чтоб ты знала это.
— Я должна была добиться совершенства в том, что делала, — продолжила Фиона. — Я определилась на службу в ИОК и отковала себе приличный послужной список. Нанимал меня твой дядя Джермолд. Думаю, он и по сей день перекладывает бумажки в том же отделе кадров, несмотря на свои преклонные годы. За время службы я исколесила всю Галактику вдоль и поперек, хотя видела преимущественно миры, освоение которых только начиналось, причем в наихудшем состоянии — они страдали от эпидемий. Но это было замечательное время, и я любила своё дело. Они думают, что осчастливили меня, назначив на бумажную работу!
Лунзи, есть тысяча вещей, о которых я хочу тебе рассказать, — все то, что я передумала, когда ты уехала. Хотя большей частью это были детские обиды, и докучать тебе ими не стану. Но иногда мне выпадали и чудесные моменты, и я ловила себя на том, что мне хочется поделиться этим именно с тобой. Я хочу, чтобы ты познакомилась с Гармолом, моим мужем. Вы бы с ним прекрасно поладили, хотя мы с тобой всегда были непоседами, а он на редкость тяжел на подъем. Но самое главное, о чем я хочу тебе сказать, — что я люблю тебя. Всегда любила и всегда буду любить.
Теперь я должна отправиться на Эридан и приступить к исполнению своих служебных обязанностей в должности главного военного врача. Я заставила их ждать, сколько было возможно, но теперь должна ехать.
Лунзи… — Голос Фионы внезапно охрип, и она запнулась, чтобы совладать с ним. Прокашлявшись, она решительно вздернула подбородок. Глаза их встретились, преодолев световые года. — Мама, до свидания.
Лунзи долго сидела молча, продолжая глядеть на пустой экран и после того, как изображение постепенно исчезло. Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и встряхнула головой. Она почти бессознательно повернулась к Ти, поглощенная своими думами.
— Что же мне теперь делать?
Лунзи всмотрелась в его лицо. Она могла бы сказать, что и он тронут речью Фионы, но это выражение моментально изменилось.
— Что тебе делать? — с усмешкой переспросил Ти. — Я не распоряжаюсь твоей жизнью. Сама должна решать.
Лунзи потерла виски:
— Впервые в жизни я не вижу ближайшей цели, ради достижения которой стоило бы работать. Я оставила Университет. Фиона не дождалась меня. Кто может винить её? Мне остается только плыть по течению.
Лицо Ти смягчилось:
— Прости. Ты должна чувствовать себя ужасно.
Лунзи наморщила лоб, глубоко задумавшись:
— Должна, ты знаешь. Но не чувствую. Я огорчена, конечно, но не чувствую себя опустошенной в такой степени, как… думаю, что должна была бы.
— Тебе следует поехать и повидаться со своими внуками. Ты же слышала?
Они хотят тебя видеть.
— Ти, как я устрою это теперь? — едва слышно спросила Лунзи. — Где «Бан Сидхе» высадит нас?
— Мы ждем распоряжений. Ты узнаешь сразу же, как только узнаю я.
Капитан Илок уже получил распоряжения относительно дальнейшего маршрута следования «Бан Сидхе» и рад был поделиться подробностями с Лунзи.
— Нас на довольно продолжительный срок передислоцировали в Центральный Сектор, Лунзи. Отчасти по настоянию адмирала, но также и потому, что это подходит для выполнения наших задач. Мы идем к Альфе Центавра, а потом — к Солнцу. Могли вы предположить, что мы высадим вас прямо на Альфе? Это будет первый наш порт назначения.
Глаза Лунзи засветились признательностью.
— Благодарю вас, сэр. У меня камень с души свалился. Должна признаться, это сильно меня тревожило.
— Больше не беспокойтесь. Адмирал настаивал на том, что должна быть удовлетворена любая ваша потребность. Ваше мастерство потрясло его. Он утверждает, что вы спасли ему жизнь. Вы можете помогать нашим офицерам-медикам, пока мы будем на маршруте. Наш девиз — «Долой праздность!».
— Я это слышала.
— Со всеми спасшимися с «Зова Судьбы» на борту придется несколько потесниться, но об офицерах я могу позаботиться на своё усмотрение. Вы с Шарю займете каюту в офицерском отсеке. Если возникнут какие-либо проблемы, — Илок по-отечески улыбнулся ей, — моя дверь всегда открыта.
— Ничто в жизни не приводило меня в такой восторг, как ваш эсминец, который выскочил из подпространства, как раз когда мы обогнули темную сторону планеты, — потягивая свежий сок, рассказывала Шарю младшим офицерам «Бан Сидхе» на следующее утро в кают-компании. Лунзи сидела между капитаном Винлайном и его первым помощником. Ти в эту смену был на дежурстве. — Прямо за кварцевым обзорным иллюминатором у нас был наготове запас магния. Я зажгла его и еле-еле успела отскочить. Пламя взметнулось до самых небес — серебристое, словно свет новой звезды. Гравитация планеты здорово затягивала корабль. Гигант Карсона таскал нас за собой, следуя своей орбитой, не позволяя нам оставаться на месте. Из-за того, что скорость вращения планеты очень велика, благоприятная возможность предоставлялась нам крайне редко. Мы должны были подать такой сигнал, который сразу бросился бы в глаза.
— Магний? Не удивительно, что обгорела вся палуба, — заметил энсин Райман. — Наверное, она потом ещё несколько часов была раскалена докрасна.
— Так оно и было. У меня все лицо и руки в ожогах. Только теперь начали заживать, — ухмыльнулась Шарю, демонстрируя запястья. — Видите?
— А выглядело ещё хуже, — с уверенностью заявил Винлайн. — Но это сработало, не так ли? Вы же заметили?
— Заметили, это уж точно, — согласилась лейтенант Наоми, белокурая женщина, приближающаяся к тридцати. — Крохотный проблеск на поверхности планеты, где не должно было быть ничего. Вам очень повезло.
— Точно, уж я-то знаю, — хмыкнула Шарю. — В жизни не наблюдала более дивного зрелища, чем ваш корабль, направляющийся к нам. Мы видели так много судов, которые шли мимо, не замечая нас. Мы делали все, чтобы привлечь их внимание, разве только что не подпрыгивали, размахивая руками.
Нам очень повезло, что вы посмотрели в нужное место в нужный момент.
— Мы могли оказаться планетарными пиратами, — предположил энсин Тоб.
Его товарищи закричали наперебой:
— Заткнись, Тоб!
— Каким это надо быть идиотом, чтобы принять нас за них?
— Ты оскорбляешь Флот, парень!
— Когда пассажиров корабля эвакуировали, вы были ранены, — обратился Райман к Лунзи, которая размазывала варенье по ломтику поджаренного хлеба.
— Вы не слишком удивились, проснувшись и обнаружив, что находились в холодном сне?
— Ни капельки. Я уже бывала раньше в холодном сне, — объяснила Лунзи.
— Да ну? А зачем? Эксперимент? Операция? — нетерпеливо допытывался Райман. — Мою тетку погружали в холодный сон на два года, пока не смогли вырастить замену для неисправного сердечного клапана. В нашей семье очень редкая комбинация антител. Тетушка не могла принять трансплантант.
— Да нет, ничего подобного, — усмехнулась Лунзи. — Что касается совместимости органов или антител, мое семейство до отвращения заурядно.
Просто я уже попадала в космическую аварию, когда ехала на новое место работы — на рудную платформу компании «Декарт».
К удивлению Лунзи, молодой энсин выпучил на неё глаза, а потом быстро принялся за еду. Она посмотрела на остальных сидевших за столом. Двое откровенно таращились на неё, но едва она взглянула, резко отвели глаза.
Остальные были поглощены поеданием завтрака. Испуганная и сбитая с толку, Лунзи тоже склонилась над своей тарелкой.
— Иона, — услышала она чей-то шепот. — Должно быть, это Иона.
Краем глаза Лунзи попыталась опознать говорившего. Иона? Что это такое?
— Лунзи, — заговорила Шарю, чтобы оборвать тягостное молчание. — Наши личные вещи будут доставлены на борт в течение ближайших нескольких часов.
Не сочтешь ли за труд помочь мне рассортировать ценности, оставленные в сейфе казначея? Мы упакуем то, что нам не потребуется отправлять владельцам, когда мы снова выйдем на орбиту.
— Конечно, Шарю. Я схожу освежусь и подожду тебя.
Надеясь, что голос не выдал неловкости, которую она испытывала, Лунзи промокнула губы салфеткой и поспешила к выходу.
— Несчастье приходит трижды, — произнес кто-то у неё за спиной, когда она выходила за дверь, но когда она обернулась, все были заняты своими делами.
— Это мой промах. Я должна была предупредить тебя, чтобы ты помалкивала о первой своей катастрофе, — каялась Шарю, когда они остались с Лунзи наедине. Перед ними стояли дюжины опечатанных ящиков из хранилища казначея и сотня пустых прочных коробок для погрузки. — Я служила во Флоте, поэтому догадываюсь, что имелось в виду. Одна космическая авария находится в пределах допустимого. Две говорят о гибельном невезении. Нет никого суевернее матроса.
— Шарю, а кто такой Иона?
— Ты и это услышала? Иона — персонаж старой земной Библии. Когда бы он ни пускался в плавание, всегда случались какие-нибудь несчастья. То тонули. То попадали в штиль. Один из матросов решил, что Иона оскорбил Яхве, их Бога, и злая судьба была ему отмщением, которое подвергло опасности весь корабль. Чтобы спастись, они выбросили Иону за борт, прямо в море. Его проглотил левиафан.
Лунзи нервно сглотнула слюну, проливая нити бесценного розового жемчуга в пузырчатый упаковочный конверт.
— Но они же не могут выбросить меня за борт, в космос?
— Это вряд ли, — хмурила брови Шарю, сортируя ювелирные побрякушки. — Но они изо всех сил постараются не сталкиваться с тобой. Больше не упоминай об этом, авось и обойдется.
Лунзи положила конверт в коробку и опечатала, пометив: «Хрупкое. Не подвергать воздействию высоких температур». Это заставило её вспомнить об Иллине Ромзи, горняке компании «Декарт», который её спас, и о теке, посодействовавшем ему в этом. Она месяцами не вспоминала о том теке. Для неё до сих пор оставалось тайной, почему это вдруг тек проявил к ней интерес.
— Конечно, Шарю. Я вовсе не собираюсь сознательно засовывать голову в львиную пасть. Трудно сказать, когда ему захочется чихнуть.