аю, узнав все подробности случившегося, он останется доволен. Только бы все закончилось благополучно. Он может уволить целый отдел.
— Это могло бы вылиться в очень серьезную проблему, — высказался мистер Копли.
— Конечно. Я очень рад, что в "Морнинг стар" это заметили и вовремя исправили допущенную ошибку. Теперь все в порядке. Мистер Хэнкин, насчет этой целой страницы для "Сопо"…
— Надеюсь, вы удовлетворены моей работой, — продолжил мистер Копли. — Это не заняло у меня много времени…
— Очень хорошо, очень, — ответил мистер Армстронг. — Я очень вам обязан. Но, между прочим, вы могли бы и пораньше предупредить кого-нибудь. Я все находился сегодня в подвешенном состоянии.
Мистер Копли объяснил, что пытался связаться с мистером Пимом, мистером Армстронгом, мистером Толбоем и мистером Веддерберном, но безуспешно.
— Да, да, понимаю, — сказал мистер Армстронг. — Но почему вы не позвонили мистеру Хэнкину?
— Я всегда дома после шести вечера, — добавил мистер Хэнкин, — и редко куда-то ухожу. А если ухожу, то всегда оставляю координаты, где меня можно найти.
Мистер Копли встревожился, почему-то он действительно напрочь забыл о мистере Хэнкине. Он знал также и то, что мистер Хэнкин, хоть и обладал хорошими манерами, легко обижался.
— Конечно, — запнулся Копли. — Да, конечно, я должен был связаться с мистером Хэнкином. Но "Нутракс" — ваш клиент, мистер Армстронг, я думал… Мне и в голову никогда не приходило, что мистер Хэнкин…
Не договорив, он уже понял, что выбрал не слишком хорошую тактику. Его слова были противоположны великим принципам Пима, который считал, что любой сотрудник отдела печати должен брать на себя всякую работу и в любое время, если понадобится. К тому же выходило, что, согласно мнению мистера Копли, мистер Хэнкин был менее универсальным сотрудником, чем сам мистер Копли.
— "Нутракс", — начал заносчиво мистер Хэнкин, — конечно же, не самое мое любимое дело. Но я непременно справился бы с ним.
Это был еще один удар, адресованный мистеру Армстронгу, у которого случались такие периоды сильного нервного истощения, когда он поручал мистеру Хэнкину едва ли не всех своих клиентов.
— Мои возможности не выходят за пределы младшего редактора.
— Так-так, — произнес мистер Армстронг, понимая, что мистер Хэнкин может сказать лишнее, — в этом нет ничего страшного, и вы делали все возможное в трудных ситуациях. Сейчас уже никто и не догадывается об этом. Теперь, мистер Хэнкин, — он кивнул, словно сглаживая накаляющуюся обстановку, — давайте выясним этот вопрос с "Сопо" раз и навсегда. Не уходите, мисс Партон, мне нужно, чтобы вы делали заметки. Я извещу "Нутракс", мистер Толбой, не волнуйтесь.
Мистер Копли, Инглеби и Толбой поднялись со своих мест и вышли из кабинета.
— Бог мой! — воскликнул Инглеби сразу же после того, как за ними захлопнулась дверь. — Какой скандал! Потерпеть полный крах от начата и до конца. Не хватало только, чтобы Барроу его завершил. Кстати, я должен буду оторвать ему ноги. Это научит его, как отвергать мои интеллектуальные предложения. Привет! Я иду к мисс Митейард. Я должен сообщить ей, как Армстронг отзывался о старом Барроу.
Он направился в кабинет мисс Митейард, из которого вскоре послышались возгласы радости. Мистер Копли, чувствуя, что словно гранитные колья стучат по вискам, медленно поплелся к себе. Когда он подошел к проходной, он увидел странную картину. Миссис Крамп стояла вся в слезах возле стола миссис Джонсон, но никто не обращал на нее никакого внимания.
— О, мистер Толбой!
Довольно резкий голос миссис Джонсон стал для мистера Копли спасительным. Он почти вбежал в свой кабинет, словно кролик, за которым охотились. Он должен срочно принять фенацетин и будь что будет. Наскоро проглотив сразу три таблетки, даже не удосужившись залить их водой, Копли упал в свое кресло и прикрыл глаза.
Голова раскалывалась от боли, казалось, глыбы гранита давят на мозг. Ему нужно лишь побыть в тишине, буквально полчаса…
Но в этот момент дверь с грохотом распахнулась.
— Слушай, Копли, — завелся мистер Толбой, точно механическая дрель, — ты руководствовался хотя бы какими-нибудь моральными принципами, когда рылся вчера вечером у меня в столе, в моих личных вещах?
— Ради всего святого, — простонал мистер Копли, — не поднимай шум. У меня раскалывается голова.
— Меня не волнует твоя голова, — возразил мистер Толбой, с возмущением резко захлопнув за собой дверь. — На моем столе прошлым вечером лежал конверт с пятьюдесятью фунтами, он пропал, а эта старуха миссис Крамп сказала, что видела тебя у моего стола, ты копался в моих бумагах.
— Твои пятьдесят фунтов у меня, — с достоинством ответил мистер Копли. — Я положил их в безопасное место для твоего же блага. И хочу сказать тебе, Толбой, что ты поступил совершенно бездумно, оставив эту свою личную вещь на столе на всеобщее обозрение других сотрудников. Это не честно. Тебе бы следовало быть более осмотрительным. И еще, я не рылся, как ты изволил выразиться, в твоем столе. Я элементарно искал бумаги по "Нутраксу", а когда стал закрывать ящик, конверт выпал мне в руки.
Копли наклонился, чтобы открыть ящик, испытывая при этом ужасный приступ головной боли и полной растерянности.
— Ты хочешь сказать, — начал мистер Толбой, — что ты приложил все усилия для того, чтобы отнести мои деньги в свой чертов кабинет…
— В твоих же интересах, — ответил мистер Копли.
— К дьяволу интересы! Почему, черт возьми, тебе не пришло в голову оставить их на месте и не мешаться под ногами?
— Ты не понимаешь…
— Я понимаю, — перебил его Толбой, — что ты обыкновенный старый во все вмешивающийся идиот. Что ты везде суешь свой нос, где не надо…
— На самом деле, мистер Толбой…
— Какое тебе дело?
— Это касается всех, — сказал мистер Копли. Он так разозлился, что почти забыл про свою головную боль, — кто имеет хоть каплю сострадания в своем сердце. Я значительно старше тебя, Толбой, и в мои дни молодому менеджеру группы было бы стыдно оставить рабочее место, не удостоверившись в том, что все готово к выпуску рекламы в завтрашнем номере газеты. Как ты упустил из виду, что такая реклама должна попасть на первую полосу? Это за пределами моего понимания. Может быть, ты также не в курсе, что "Морнинг стар" получила материал только в пять минут седьмого — пять минут седьмого. И вместо того, чтобы применять какие-либо меры…
— Не тебе учить меня работать, — отрезал мистер Толбой.
— Прошу прощения, я думаю, что мне.
— Как бы там ни было, разве это имеет какое-либо отношение к разговору? Дело в том, что ты суешь свой нос в мои личные дела…
— Это не так. Конверт выпал…
— Это — гнусная ложь.
— Прошу прощения, но это правда.
— Перестань извиняться, словно ты омерзительная прислуга.
— Оставь меня в покое! — завопил мистер Копли.
— Я не покину твою чертову комнату, пока не получу Разумных объяснений.
— Ты должен передо мной извиниться.
— Перед тобой? — Толбой едва не потерял дар речи. — Ты!.. Хорошо, но почему ты тогда не соизволил позвонить и предупредить меня?
— Тебя не было дома.
— Откуда ты знаешь? Хочешь сказать, что ты пытался мне дозвониться?
— Нет. Я знал, что тебя нет, потому что видел тебя на улице.
— Ты видел меня и не удосужился подойти и обо всем мне рассказать? Да-а, Копли, ты и вправду хочешь убрать меня с дистанции и забрать себе все заработанные деньги. Я в этом и не сомневался.
— Как ты смеешь так думать?
— Да еще все твои разговоры про посторонних сотрудников. Это явное лицемерие. Конечно, я подумал сначала, что одна из уборщиц могла взять конверт себе. Я сказал миссис Крамп…
— Ты обвинял миссис Крамп?
— Я не обвинял ее. Я просто сказал, что не могу найти свои пятьдесят фунтов.
— Как это на тебя похоже, — заметил мистер Копли.
— И, к счастью, она заметила тебя у моего стола. Иначе я мог бы навсегда попрощаться со своими денежками.
— Ты не имеешь права так говорить.
— У меня, черт возьми, больше прав говорить так, чем у тебя красть мои деньги.
— Ты хочешь сказать, что я вор?
— Да, хочу.
— В таком случае, я посмею назвать тебя негодяем, — возмутился мистер Копли. — Да, ты — наглый негодяй. И если бы ты заработал эти деньги честно, в чем я очень сомневаюсь, сэр, очень сомневаюсь…
Тут в дверях показался длинный нос мистера Брэдона.
— Я хотел сказать, — пролепетал он взволнованно, — простите за беспокойство и все такое и примите поздравления мистера Хэнкина. Но он просит вас вести себя немного потише. Он в соседней комнате принимает мистера Саймона Брозерхуда.
Последовала долгая пауза, во время которой обе спорящих стороны поняли, что стены в офисе между кабинетами невероятно тонкие. Мистер Толбой сунул найденный конверт в карман.
— Хорошо, Копли, — сказал он, — я не забуду твоего доброжелательного вмешательства.
Он шмыгнул в коридор.
— О боже, боже, — застонал мистер Копли, обхватив голову руками.
— Что-то случилось? — поинтересовался мистер Брэдон.
— Пожалуйста, уходите, — умолял мистер Копли, — я чувствую себя ужасно.
Мистер Брэдон удалился тихой, кошачьей походкой. Его лицо изображало негодование. Он нагнал мистера Толбоя возле проходной, когда тот о чем-то секретничал с миссис Джонсон.
— Я хотел спросить, Толбой, — начал мистер Брэдон, — что с Копли? Он выглядит замученным. Вы ссорились?
— Что бы мы там ни делали, это не твое дело, — ответил Толбой и отвернулся к женщине. — Хорошо, миссис Джонсон, я схожу к миссис Крамп и объяснюсь с ней
— Очень на это надеюсь, мистер Толбой. И в следующий раз, когда вы захотите оставить в своем рабочем кабинете какие-либо ценные вещи, я буду вам очень признательна, если вы отдадите их мне и позволите спрятать в безопасном месте. Подобного рода неприятности нам ни к чему: мистер Пим будет не в восторге, если узнает об этом.
Толбой пошел к лифту, не удостоив миссис Джонсон Светом.