Помимо этого Брэдону удалось получить кое-какую информацию на свой почтовый адрес. Мистер Уиллис однажды попросил Брэдона дать ему свой адрес. Его осторожные расспросы позволили выяснить с точностью дату нападения на главного инспектора Скотленд-Ярда. Мисс Бейт — телефонистка, осуществляющая контроль за офисной книгой адресов, — наболтала много лишнего. Болтливые женщины всегда несколько раздражали Уимзи, но поведение этой молоденькой секретарши даже лишило его присутствия духа. Питер Уимзи все же надеялся, что противник будет существенно встревожен провалом своей первой попытки нападения и решил быть осторожнее. Когда бы Питер ни покинул офис, он ходил домой окольными путями, а когда был вовлечен в исполнение служебных обязанностей, избегал железной лестницы.
Тем временем крупная ссора по поводу "Нутракса" бушевала с неослабеваемой силой, одним из тяжких последствий которой стал разрыв между мистером Смейлом и мистером Толбоем.
Началось это довольно глупо. Мистер Толбой и мисс Метейард ожидали лифта, к ним присоединился мистер Смейл — свежий и улыбающийся, его зубы сверкали как у телезвезды, в петлице розовел бутон розы, зонт аккуратно свернут.
— Доброе утро, мисс Митейард! Доброе утро, доброе утро, — сказал мистер Смейл, поднимая свой котелок. — Опять замечательный день.
Мисс Митейард согласилась, что день был замечательный.
— Если бы только, — добавила она, — его не испортили требованиями подоходного налога.
— Не говорите о подоходном налоге, — ответил мистер Смейл с улыбкой и содроганием. — Сегодня утром я сказал своей жене: "Моя дорогая, мы должны будем провести наш отпуск за домом в саду, я уже это предвижу". И я уверен, что это факт. Откуда взять деньги для нашего маленького путешествия в Истбурн, я не знаю.
— Все это крайне несправедливо, — заметил мистер Толбой. — Что касается этого последнего бюджета.
— Ах! Ты, должно быть, платишь добавочный подоходный налог, старина, — попытался сострить мистер Смейл и игриво толкнул Толбоя своим зонтиком.
— Не делай этого, — сказал мистер Толбой.
— Толбою не нужно волноваться, — добавил мистер Смейл вдохновенно. — Он получает больше денег, чем знает, как ими распорядиться. Мы все знаем об этом, не так ли мисс Митейард?
— Значит, он удачливее, чем большинство из нас, — ответила девушка.
— Он может позволить себе разбрасывать свои фунты стерлингов по офису по пятьдесят за раз, — продолжал мистер Смейл. — Хотел бы я знать, откуда он их берет. Осмелюсь предположить, что специалистам по подоходному налогу это было бы тоже интересно. Мисс Митейард, этот человек — темная лошадка. Я полагаю, он управляет втайне какой-нибудь спекулятивной биржевой конторой или сбытом наркотиков, а? Ты, один ты, — сказал мистер Смейл, вытягивая шаловливый указательный палец и тыча им в пуговицу жилета мистера Толбоя. В этот момент вернулся Гарри; первой в дверь лифта вошла мисс Митейард. Мистер Толбой, грубо отталкивая Смейла в сторону, вошел вслед за ней.
— Полюбуйтесь! — воскликнул мистер Смейл. — Манеры, манеры! Твоя проблема, старина, заключается в том, — продолжал он, — что ты не понимаешь шуток. Никакого оскорбления не подразумевалось, я тебя уверяю, и надеюсь, что никто не обиделся. Он похлопал мистера Толбоя по плечу.
— Не будешь ли ты любезен держать свои руки подальше от меня. Смейл, — резко произнес мистер Толбой.
— О, хорошо, хорошо, ваше высочество. Встали с постели не с той ноги, не так ли?
Затем Смейл обратился к мисс Митейард, обеспокоенный смутным чувством, что мужчинам не полагается ссориться при дамах, и попытался обратить весь разговор в шутку.
— Боюсь, деньги всегда были и останутся больной темой между всеми, мистер Смейл, — сказала девушка. — Давайте поговорим о чем-либо более приятном. Какая симпатичная роза у вас в петлице.
— Она из моего собственного сада, — ответил мистер Смейл с гордостью. — Моя супруга творит с розами чудеса. Я все оставляю на ее усмотрение, исключая вскапывание и мульчирование, конечно.
Они вышли из лифта и записали свои имена в журнале посещаемости. Мисс Митейард и мистер Смейл прошли через приемную и повернули налево, поднимать вверх по лестнице мимо отдела писем. Мистер Толбой протолкнулся мимо них и пошел вниз по главному коридору, чтобы подняться по железным ступеням с другой стороны.
— Я действительно очень сожалею, — сознался мистер Смейл, — что Толбой и я позволили себе некоторые неподходящие слова в вашем присутствии, мисс Митейард.
— О, ничего страшного. Он кажется немного раздражительным, и, что бы ни говорили, я не думаю, что он наслаждается ссорой с мистером Копли.
— Нет, но, в самом деле, — добавил мужчина, задерживаясь у двери кабинета мисс Митейард, — если человек не может понять безобидную шутку, это достойно сожаления, не так ли?
— Так, — ответила его спутница.
— О, привет! Что вы здесь делаете?
Мистер Инглеби и мистер Брэдон, сидевшие на радиаторе с томом "Словаря нового столетия", не смутившись, подняли глаза.
— Мы заканчиваем кроссворд Торквемады, — проговорил Инглеби, — и, конечно же, книга, которая была нам нужна, оказалась в вашей комнате, мисс Митейард.
— Я прощаю вас.
— Но, дорогая мисс Митейард, — вступил в разговор мистер Брэдон, — можно вас попросить приводить пореже с собой Смейла. Его вид заставляет меня снова думать о маргарине "Зеленые пастбища". Мистер Смейл, — продолжал он, — вы ведь пришли не для того, чтобы донимать меня из-за той публикации, не так ли? Не надо делать этого, будьте хорошим парнем. Я не мог сделать лучше. Мой мозг усох. Как можно весь день жить на маргарине и выглядеть таким свежим и веселым, не укладывается в моей голове и выходит за пределы моего понимания.
— Я уверяю вас, — сказал мистер Смейл, демонстрируя свои прекрасные зубы, — это действительно хорошее восстановление сил. И мне приятно видеть вас вместе, рекламных агентов "Пимс", таких веселых и довольных. Не как некоторые люди, кого я мог бы назвать.
— Мистер Толбой отнесся не по-доброму к мистеру Смейлу, — пояснила мисс Митейард.
— Мне нравится быть любезным со всеми, — произнес мистер Смейл, — но в действительности сложно остаться вежливым, когда тебя толкают в лифте так, будто тебя там нет, а затем говорят убрать руки, как будто ты — ничтожная личность; но даже и в этом случае, полагаю, человека можно извинить за то, что он обиделся на несколько шутливых замечаний в свой адрес. Я думаю, Толбой считает, что я не достоин даже разговаривать с ним, потому что я не оканчивал привилегированную частную школу.
— Частная школа, — заметил мистер Брэдон. — Впервые об этом слышу. Какая частная школа?
— Он получал образование в Дамблтоне, — пояснил мистер Смейл, — но я учился в школе Каунка, и не стыжусь этого.
— Не стоит беспокоиться, Смейл, — произнес Инглеби. — Дамблтон не является частной школой в полном смысле этого слова.
— Разве нет? — с надеждой поинтересовался Смейл. — Ну, вы с мистером Брэдоном имеете университетское образование, поэтому вам об этом известно. А какие школы вы называете частными?
— Итон[5], - вставил мистер Брэдон. — И Харроу, — быстро добавил он, потому что сам был выпускником Итона.
— Регби, — предложил мистер Инглеби.
— Нет-нет, — запротестовал Брэдон, — это узловая железнодорожная станция.
Инглеби весело посмотрел на Брэдона и нанес проворный удар левой рукой ему по подбородку, который тот отразил в такой же шутливой форме.
— Я также слышал, — продолжал Брэдон, — что есть благопристойнейшее место в Винчестере, если вы не слишком привередливы.
— Однажды я познакомился с человеком, который учился в Мальборо[6], - заметил Инглеби.
— Жаль слышать это, — сказал Брэдон. — Это место всегда славилось ужасными компаниями настоящих хулиганов. Вам стоит быть более осторожным с новыми знакомыми, Инглеби.
— Но, — произнес Смейл, — Толбой всегда говорит, что Дамблтон — частная школа.
— Я полагаю, что это так. В смысле, что у нее есть совет попечителей, — ответил Инглеби, — но по этому поводу не стоит задирать нос.
— Ну и что из того? — спросил Брэдон. — Послушай, Смейл, если ты выбросишь из головы подобные вещи, не имеющие большого значения, ты станешь гораздо более счастливым. Ты, возможно, получил в пятьдесят раз лучшее образование, чем я.
Мистер Смейл покачал головой.
— О нет, — проговорил он. — Я не обманываюсь на этот счет, и я все бы отдал, чтобы иметь те же возможности, что и ты. Разница существует, и, зная, что она есть, я не противлюсь признать это. Но я имею в виду то, что некоторые люди заставляют нас чувствовать это, а другие — нет. Я не испытываю подобных чувств, когда говорю с кем-либо из вас, или с мистером Армстронгом, или мистером Хэнкином, хотя вы учились в Оксфорде и Кембридже и тому подобных местах. Возможно, вы такие как раз потому, что были в Оксфорд и Кембридже.
Он замолчал, смущая собеседников своими задумчивыми глазами.
— Послушайте, — заметила мисс Митейард, — я понимаю, что вы имеете в виду. И эти люди понимают, и у вас нет необходимости углубляться в это дальше. Иначе человек, выражающий сильное беспокойство по поводу того, так ли он хорош, как его знакомый или сослуживец, заражается снобистским чувством неловкости и становится агрессивным.
— Понятно, — сказал мистер Смейл. — Ну, конечно, мистеру Хэнкину не нужно стараться и доказывать, что он лучше меня, потому что он лучше, и мы оба знаем это.
— "Лучше" — неправильное слово, Смейл, — проговорил Инглеби.
— Ну, лучше образован. Ты понимаешь, что я имею ввиду.
— Не беспокойся об этом. Если бы я был хотя бы наполовину таким же профессионалом, как ты, я чувствовал бы свое превосходство над всеми в этом дурацком агентстве.
Мистер Смейл покачал головой, но, казалось, ему было приятно услышать подобные слова.
— Жаль, что мы затеяли этот разговор, — заметил Инглеби, когда Смейл ушел. — Я не знал, как его успокоить.