Наполненный сосисками и чувством удовлетворения, Гектор Панчон лениво просмотрел утренний выпуск своей газеты, с одобрением остановившись на специальном пятничном репортаже и политической карикатуре. Потом, сложив ее, сунул в карман, дал официанту более чем щедрые чаевые в размере шести пенсов и вышел на Флит-стрит.
Утро было прекрасным, хоть и прохладным, и Гектор решил, что после ночных трудов небольшая прогулка пойдет ему на пользу. В отличном настроении он миновал увенчанный грифоном Темпл-Бар[50], Королевский суд, церкви Святого Климента Датского и Сент-Мэри-ле-Стрэнд и пошел дальше по Кингсуэй; и только дойдя до поворота на Грейт-Куин-стрит, почувствовал, что во вселенной, в целом удовлетворительной, чего-то все же не хватает.
Грейт-Куин-стрит ведет к Лонг-Экер, в глубине которой находится Ковент-Гарден. Повозки и машины со всех концов сельской округи, навьюченные фруктами и цветами, тарахтя, въезжали на рынок и выезжали из него. Торговцы выгружали из них набитые тюки, огромные клети, круглые корзины, хрупкие лукошки, длинные плоские коробки — все это изобилующее запахами и красками, — потея и ворча, словно их деликатная ноша была чугунными чушками. Чтобы ублажить этих мужчин, уже открывались пабы, ибо Ковент-Гарден толковал лондонский распорядок дня так, чтобы он соответствовали его собственному перевернутому вверх ногами рабочему графику. У Гектора Панчона выдалась удачная ночь, и он уже отметил свой успех сосисками и кофе, но, черт возьми, существуют и более приличествующие случаю способы отпраздновать!
Вразвалку шествуя по улице в своем клетчатом тренче, надетом поверх практичных фланелевых брюк и твидового пиджака, Гектор Панчон вдруг осознал, что сегодня он — владыка мира, в том числе и всего пива, имеющегося на рынке Ковент-Гарден. Он свернул на Грейт-Куин-стрит, дошел до середины Лонг-Экер, перед входом в метро увернулся от лошади, тащившей фургон, направился к рынку, аккуратно пробираясь между ящиками, корзинами и телегами по брусчатке, застланной соломой, и, мурлыча какой-то жизнерадостный мотивчик, прошел через вращающуюся дверь в «Серого лебедя».
Несмотря на то что было еще только четверть пятого, жизнь в «Лебеде» кипела. Протиснувшись между двумя дородными извозчиками, Гектор Панчон пробрался к стойке и стал скромно ждать, когда хозяин закончит обслуживать постоянных посетителей и обратит внимание на него. Неподалеку шла оживленная дискуссия о достоинствах собаки по кличке Острая Молния. Гектор, обладавший невероятным чутьем на все, что могло стать новостью, достал из кармана газету и притворился, будто читает ее, на самом же деле стал внимательно прислушиваться.
— Я тебе вот что скажу, — говорил возчик по прозвищу Кулак, — в который уж раз скажу, Джо… Я так тебе скажу: коли такая вот собака навроде этой, не беспородная какая, останавливается на полдороге, как вкопанная, на всем скаку, как если б ее подстрелили, я себя спрашиваю: в чем тут дело?
— Ну? — сказал возчик Номер Два.
— А вот заруби себе на носу, — продолжал Кулак, — на животных не всегда можно полагаться. У них тоже есть выходные, как у нас с тобой, но что я говорю, так это…
— Эт-точно, — вставил мелкий мужчина, стоявший по другую сторону от возчика Номер Два, и повторил: — Эт-точно. А что еще более странно, так это то, что у них есть свои причуды. У меня когда-то был пес, так он не выносил вида козла. Или, может, запаха. Не знаю. Только стоило показать ему козла, как с ним случался припадок. А потом он весь день бегать не мог. Вот помню, раз привез я его на собачьи бега в Уайт-Сити, а там какой-то мужик вел по улице двух козлов на веревке…
— А что этот мужик хотел сделать с двумя козлами? — подозрительно поинтересовался возчик Номер Два.
— Почем мне знать, что он хотел с ними сделать, — возмущенно огрызнулся коротышка. — Это ж были не мои козлы, правильно? Так вот, пес…
— Это другое, — возразил Кулак. — Нервы есть нервы, и такая вещь, как козел, может с каждым случиться, а я толкую про…
— Что вам угодно, сэр? — обратился к Панчону хозяин.
— О, наверное, «Гиннес», — ответил Гектор. — «Гиннес» особенно хорош прохладным утром. Может, — добавил он, довольный собой и всем миром, — и эти джентльмены ко мне присоединятся?
Два возчика и коротышка, выразив благодарность, тоже заказали пиво.
— Странная вещь эти нервы, — сказал коротышка. — Вот, кстати, «Гиннес». У моей старой тетки был попугай. Та еще была птичка, скажу я вам. Болтать он научился у матроса. Слава богу, старуха не слышала и половины того, что он говорил, а вторую половину не понимала. Так вот, эта птица…
— Вижу, у вас большой опыт общения с разной живностью, — вставил Гектор Панчон.
— Эт-точно, — согласился коротышка. — Так вот, я хотел сказать, что у этого попугая случались нервные припадки, как ни удивительно. И тогда он сидел на своей жердочке и дрожал так, будто его вот-вот разорвет на куски. И как вы думаете, из-за чего все это?
— Будь я проклят, если знаю, — сказал возчик Номер Два. — Ваше здоровье, сэр.
— Мыши! — торжественно провозгласил коротышка. — Этот попугай с ума сходил при виде мышей. И как вы думаете, что мы ему давали, чтобы привести в чувство?
— Бренди, — предположил Кулак. — Для попугаев нет ничего лучше бренди. У нас был один, зеленый. Брат моей жены привез его из…
— Зеленые не такие говоруны, как серые, — перебил его Номер Два. — Вот в «Розе и короне», что на Севен-Дайелс[51], был попугай…
— Бренди? — фыркнул коротышка. — Нет, это не для нашего. Он бы и не посмотрел на бренди.
— Да ну? — сказал Кулак. — А нашему только покажи бренди — он прям выпрыгивает из клетки, вот те крест. Но, само собой, немного — чайную ложечку…
— Ну, у тетки это был не бренди, — не сдавался коротышка. — Теткин попугай был непьющий. А что? Угадаете с трех раз — всех угощаю.
— Аспирин? — предположил хозяин, которому хотелось, чтобы рассказчик заказал выпивку на всех.
Коротышка покачал головой.
— Имбирь, — сказал Номер Два. — Иные птицы падки на имбирь — он внутренности возбуждает. Хотя некоторые считают, что он чересчур «горячительный», у птиц от него перья дыбом встают.
— «Нутракс» для нервов», — выдал свою догадку Гектор Панчон, которому в той самой утренней газете на глаза попалась реклама с интригующим заголовком «Стоит ли винить женщину?».
— «Нутракс» — мурá, — презрительно фыркнул коротышка, — как и вся остальная патентованная бурда. Нет. Крепкий кофе со щепоткой жгучего перца — вот что было птичке по вкусу. Вмиг приводило его в чувство. Вижу, проставляться придется не мне…
Он обвел всех задумчивым взглядом, и Гектор снова выставил угощение по кругу. Номер Два, чуть ли не залпом опорожнив свою кружку и подняв ее в знак общего приветствия, стал проталкиваться к выходу, а коротышка вплотную прижался к Гектору, пропуская краснолицего мужчину в смокинге, который стремительно вошел в паб и теперь стоял, покачиваясь, возле стойки.
— С-скотч с с-содовой, — заявил он без предисловий, — двойной с-скотч и с-совсем немного содовой.
Хозяин пристально посмотрел на него.
— Вс-се в п’рядке, — сказал вновь прибывший, — я знаю, о чем ты думаешь, мой мальчик, но я не пьян. Ни капли. Нервы н’много расш’тались, вот и вс-се. — Он помолчал, явно сознавая, что язык у него слегка заплетается. — Сидел с больным другом, — объяснил он, тщательно выговаривая слова. — Настоящее иш-шпытание для нервной шиштемы так вот прош-шидеть вш-шю ночь. Очень тяжело для органиш… органишма. Прошу прощения — небольшая авария ш моим жубным протежом, придетшя подправить. — Он поставил локоть на стойку, пошарил под ней ногой в поисках перекладины, сдвинул цилиндр на затылок и одарил всех лучезарной улыбкой.
Окинув его наметанным взглядом, хозяин «Лебедя» решил, что этот посетитель, вероятно, способен выдержать еще один скотч с содовой без катастрофических последствий, и выполнил заказ.
— Спсибо бльшое, приятель, — поблагодарил незнакомец. — Ну, всем здоровья! А что пьют эти джентльмены?
Гектор вежливо извинился, сказав, что ему уже достаточно и пора идти домой.
— Нет-нет, — обиженно запротестовал джентльмен. — Не говорите так. Домой еще рано. Ночь только началась. — Он дружески обнял Гектора за шею. — Мне нравится ваше лицо. Я люблю таких, как вы. Вы должны как-нибудь прийти посмотреть, как я живу. Розы вокруг крыльца и все такое прочее. Вот вам моя визитка. — Он пошарил в карманах, извлек на свет бумажник и шлепнул его на стойку.
Какие-то листки разлетелись в разные стороны.
— Ч-чертп’бери, — сказал человек в смокинге.
Гектор наклонился, чтобы поднять листки, но его опередил коротышка.
— Спасибо, спасибо, — сказал джентльмен. — Где же визитка? Это не визитка, это список покупок моей жены… У вас есть ж-жена?
— Пока нет, — признался Гектор.
— С-счастливец! — выразительно воскликнул незнакомец. — Нет ж-жены — нет ч-чертовых списков покупок.
Его блуждающее внимание сосредоточилось на списке, который он держал в одной руке, безуспешно пытаясь сфокусировать на нем прищуренный взгляд.
— Вечно таскаешь домой какие-то п-пакеты, как какой-то мальчик на п-побегушках. А куда я положил свой пакет?
— Когда вы пришли, у вас не было никакого пакета, сэр, — сказал возчик по прозвищу Кулак. Вопрос об угощении грозил забыться вовсе, и достойный человек, без сомнения, чувствовал, что пора напомнить джентльмену, что в пабе присутствуют и другие люди, кроме скромного мистера Панчона. — Таскать за собой пакеты… От такой работенки в горле пересыхает.
— Чертовски пересыхает, — подхватил женатый джентльмен. — Где мой скотч с содовой? Что вы сказали будете пить, приятель? — Он снова обнял Гектора Панчона, но тот деликатно высвободился из его объятий.
— Я действительно ничего не хочу… — начал было он, но, видя, что повторный отказ может обидеть джентльмена, сдался и попросил маленькую порцию биттера.