— Было бы разумно.
— Очень разумно. Но как нам разгадать секрет этих имен и адресов?
— Нелегкое дело. Наверное, можно получить описание человека, который приходил за справочниками сегодня утром…
— И прочесать в его поисках миллионы лондонцев? Как бы нам сузить круг и время поиска? Куда сдают устаревшие телефонные справочники?
— Вероятно, на целлюлозные фабрики.
— А последний раз второй том меняли две недели назад. Есть шанс, что его еще не переработали. Займись этим, Чарлз. Очень велика вероятность, что в справочнике, который мы ищем, сохранились пометки и что эти пометки переносятся в каждый новый выпуск.
— Зачем? Маунтджой мог просто хранить старый справочник.
— Думаю, не мог, иначе мы бы либо нашли его, либо узнали о нем от слуги. Приходил незнакомый человек, ему отдали два старых справочника, и он воспринял это как должное. Насколько я понимаю, идея состояла в том, чтобы, всегда пользуясь текущим справочником, не вызывать подозрений, быть свободным от необходимости что-то прятать и придумывать подходящий механизм для моментального избавления от улики в случае нужды.
— Возможно, ты прав. Да, это наш шанс. Первое, что я сделаю утром, — свяжусь с сотрудниками телефонного ведомства.
Казалось, удача наконец им улыбнулась. В результате напряженной утренней работы выяснилось, что старые справочники уже отправлены на целлюлозные фабрики, однако пока не переработаны. Шесть человек, все выходные корпевшие над справочниками, собранными в Кенсингтоне, выявили многообещающий факт: девять из десяти человек делали в них те или иные пометки. Сведения поступали беспрерывно. Уимзи и Паркер изучали их, сидя в кабинете последнего в Скотленд-Ярде. Поздно вечером в воскресенье Уимзи поднял голову от стопки бумаг и произнес:
— Думаю, я нашел, Чарлз.
— Что нашел? — Паркер чувствовал себя усталым, глаза его покраснели от напряжения, но в голосе прозвучала надежда.
— Вот. Целая страница пабов в центральном Лондоне густо помечена галочками: три в середине буквы «Л», две — ближе к концу «М», одна — на «Н», одна — на «О» и так далее, включая две в начале «С» — это «Северный олень» в Уэппинге и «Серебристый горностай» чуть в стороне от Оксфорд-стрит. Следующий паб — «Серый лебедь» в Ковент-Гардене. Готов поспорить на любую сумму, что в последнем справочнике отмечен и он.
— Я не совсем понимаю, к чему ты ведешь.
— Может быть, я опережаю события, но могу предположить следующее. Когда в четверг товар прибывает в Лондон, его переправляют в какой-нибудь из пабов, значащихся в списке следующим. На одной неделе это будет паб с названием на букву «А» — например, «Анкор», на следующей — на букву «Б» — «Бык и собака» или «Брикли». Еще через неделю — на «В» и так далее до последней буквы алфавита. Люди, которым нужна доза, забредают в указанный паб, где главный дистрибьютор и его подручные незаметно суют им в карман требуемое зелье, весьма вероятно — без ведома хозяина. И поскольку место не повторяется, твои доблестные полицейские могут без толку ходить в «Серого лебедя» и болтать о попугаях и козлах до посинения, потому что на самом деле им следовало бы находиться в «Темпле» или «Уордингтоне».
— А это мысль, Питер. Давай-ка посмотрим список еще раз.
Уимзи передал ему список.
— Если ты прав, то, раз на этой неделе была буква «С», на следующей должна быть «Т», и это паб «Темпл» в Сохо. Только вот если они следуют в алфавитном порядке, то названия на букву, к примеру, «Х» заканчиваются быстрее, чем, скажем, на «А». И что тогда?
— Думаю, дойдя до последнего названия на «Я», они начинают сначала.
— Да… Но этих названий уйма. Тем не менее мы все проверим, Питер. Что у вас, Ламли?
— Сообщение из больницы, сэр. Панчон пришел в себя.
Паркер пробежал глазами сообщение.
— Почти так, как мы и предполагали, — сказал он, передавая бумагу Уимзи. — Судя по всему, Маунтджой заметил, что за ним следят. Он позвонил по телефону со станции «Пикадилли» и стал метаться по городу.
— Вот так банда и получила возможность подготовить ему встречу.
— Да. Поняв, что ему не удается оторваться от Панчона, он заманил его в музей, настиг в тихом углу и вырубил. Панчон сказал, что его оглушили каким-то орудием. И не ошибся. С Маунтджоем он не разговаривал. В сущности, в этом сообщении для нас нет ничего нового, кроме того, что, когда Панчон увидел его в первый раз, Маунтджой покупал ранний выпуск «Морнинг стар» у продавца газет, стоявшего перед редакцией.
— Вот как? Это интересно. Ладно. Присмотри за «Темплом».
— А ты — за агентством Пима. Не забывай, нам нужен главарь.
— Как и мистеру Миллигану. Этот «человек наверху» очень востребован. Ну, пока! Если я больше ничего не могу для тебя сделать, пожалуй, отправлюсь-ка я спать. Завтра мне предстоит придумать схему рекламной кампании для «Уиффлета».
— Мне нравится ваша идея, мистер Бредон, — сказал мистер Пим, постукивая пальцем по представленному ему проекту. — В этом есть размах. В этом есть воображение. Более, чем что бы то ни было, рекламе нужны именно Размах и Воображение. Именно они определяют Привлекательность. Конечно, это будет стоить дорого и потребует тщательной разработки. Например: если все эти ваучеры будут обналичены одновременно, это взвинтит стоимость их выпуска до цифры, которую не смогут покрыть доходы. Но я думаю, что выход найти можно.
— Они не будут обналичены разом, — сказал мистер Армстронг, — если мы должным образом их перемешаем. Людям потребуется время для того, чтобы собрать нужный комплект. Это даст нам фору на старте. Потребитель начнет больше расходовать в предвкушении будущей выгоды. Для начала нам понадобится мощная кампания в прессе, а после этого мы сможем благополучно подавать рекламу малыми порциями.
— Все это очень хорошо, мистер Армстронг, но нам нужно и о себе подумать.
— Это верно. Мы заключим договоры с отелями, железными дорогами и прочими организациями и назначим свой гонорар или комиссионные со всех продаж. Первое, что нам нужно сделать, это установить схему, при которой наши требования не будут выходить за рамки их оценочной ежемесячной сметы. Если дела пойдут хорошо, они сами захотят ее увеличить. Второе, что мы должны будем сделать, — это проследить, чтобы каждый купон имел более-менее реальную денежную стоимость, иначе мы попадем под Закон о лотереях. Все сводится к тому, какую часть дохода с каждого пакета ценой в шиллинг «Уиффлет» будет готов потратить на рекламу, учитывая, что при должном ведении дела все остальные марки сигарет будут на определенное время вытеснены с рынка. Тогда мы доводим количество купонов до этой стоимости минус расходы на кампанию в прессе. В настоящее время их расходы составляют шестьдесят тысяч, а их продажи… у нас есть отчет о продажах?
Директора углубились в лабиринт фактов и цифр. Внимание мистера Бредона рассеялось.
— Типографские расходы… проследить, чтобы распространение было достаточным… бонусы торговцам и производителям табака… бесплатные презентации… в первую очередь охватить отели… заинтересованность читающей публики… договориться с «Морнинг стар» об организации показательного шоу… понимаю, но должен быть нюанс прославления Британии… я могу привлечь Дженкса… сократить накладные расходы до… ну, скажем, двухсот фунтов в день… аэропланы «Паффин», должно быть, обходятся им в… рекламный бум на первой полосе и пять бесплатных купонов… ну, это уже детали…
— В любом случае нам придется что-то делать, — подытожил дискуссию раскрасневшийся мистер Армстронг. — Бесполезно говорить людям, что стоимость рекламы должна определяться качеством товара. Им на это наплевать. Единственное, чего они хотят, — это получить что-нибудь даром. Платить? Да, разумеется, в конце концов они платят, но должен же кто-то платить. Нельзя раздавать подарки бесплатно, при этом всерьез напоминая об их стоимости. Кроме того, если «Уиффлет» потеряет рынок, он вскоре потеряет и качество — а иначе зачем мы нужны?
— Арсмстронг, вам нет нужды все это мне напоминать, — сказал мистер Пим. — Нравится это людям или нет, факт остается фактом: если вы не увеличиваете продажи, вы либо теряете деньги, либо снижаете качество. Надеюсь, мы все это уже усвоили.
— А что случится, — спросил мистер Бредон, — когда продажи достигнут точки насыщения?
— Такие вопросы, Бредон, задавать не следует, — с довольным видом ответил мистер Армстронг.
— Нет, в самом деле? Допустим, вы доводите каждого мужчину и женщину в империи до такой интенсивности курения, когда они должны либо бросить курить, либо умереть от отравления никотином.
— До этого еще очень далеко, — серьезно ответил мистер Пим. — И кстати. Эта схема должна стать весьма привлекательной для женщин. «Курите «Уиффлет» — и подарите своим детям отдых на морском побережье». Что-то в этом роде. Мы хотим всерьез вовлечь женщин в курение. Слишком многие из них просто балуются сигаретами. Надо отучить их от ароматизированной ерунды и пристрастить к настоящим виргинским сигаретам…
— К «гвóздикам», хотите вы сказать?
— К «Уиффлет», — ответил мистер Пим. — Их можно выкуривать гораздо больше без вреда для здоровья. И они дешевле. Если мы увеличим количество курящих женщин на пятьсот процентов… возможности у нас неограниченные…
Внимание мистера Бредона снова поплыло.
— …хорошо, датируйте купоны. Пусть срок их действия ограничивается только тремя месяцами. Это даст нам много «неразорвавшихся снарядов», и с этим можно поиграть. Им придется следить, чтобы их торговые фирмы всегда были в курсе новой продукции. Кстати, это делает притягательным для покупателей…
Мистер Бредон задремал.
— …но все равно нужна мощная кампания в прессе. Постеры хороши и дешевы, но, если вы действительно хотите что-то донести до людей, нужна кампания в прессе, после первого залпа — не обязательно слишком шумная. Просто добротное, краткое, остроумное напоминание неделя за неделей…
— Хорошо, мистер Бредон. — Творец рекламной кампании «Уиффлет», вздрогнув, очнулся от дремы. — Мы представим это на рассмотрение «Уиффлет». Пожалуйста, распорядитесь размножить проект. И было бы неплохо подключить к этой работе еще несколько сотрудников, Армстронг. Например, Инглби — это совпадает с его направлением. И мисс Митьярд. Нам нужен результат к концу этой недели. Скажите мистеру Барроу, чтобы отложил все остальные дела и набросал кое-какие по-настоящему впечатляющие макеты.