Мистер Пим подал знак, что совещание окончено, но, спохватившись, попросил Бредона задержаться.
— Можно вас на два слова, мистер Бредон? Я почти забыл, зачем вы здесь в действительности. Дело хоть как-то продвигается?
— Да. — Рекламная кампания «Уиффлет» в голове мистера Бредона стала отступать на задний план, медленно исчезая вдали. — На самом деле расследование оказалось настолько важным, что я не вполне уверен, что даже с вами могу поделиться информацией.
— Вздор, — сказал мистер Пим. — Это я вас нанял…
— Нет. Вопрос не в том, кто кого нанял. Боюсь, это дело полиции.
Во взгляде мистера Пима начало сгущаться угрожающее недовольство.
— Вы всерьез хотите сказать, что те подозрения, о которых вы упоминали раньше, подтвердились?
— О да. И все оказалось намного хуже.
— Мне не нужен никакой скандал!
— Это ясно. Но я не вполне понимаю, каким образом его можно будет избежать, если дело дойдет до суда.
— Послушайте, Бредон, — сказал мистер Пим, — мне не нравится, как вы себя ведете. Я внедрил вас сюда в качестве своего личного осведомителя. Не спорю, вы проявили себя очень полезным и в других отношениях сотрудником, но вы не незаменимы. Если вы собираетесь выйти за пределы своей компетенции…
— Вы можете меня уволить, — закончил за него Бредон. — Разумеется. Но будет ли это мудро с вашей стороны?
Мистер Пим промокнул лоб носовым платком.
— Можете вы мне сказать одну вещь? — взволнованно произнес он после некоторого молчания, во время которого, видимо, переварил смысл вопроса своего подчиненного. — Ваши подозрения указывают на какого-то определенного человека? Возможно ли быстро убрать его из штата сотрудников? Вы меня понимаете: если прежде, чем разразится скандал — в чем бы он ни состоял, а я все же думаю, что мне нужно это знать, — мы сможем заявить, что этот человек у нас уже не работает, это будет совсем другое дело. Название фирмы тогда может даже не упоминаться — ведь так? Доброе имя агентства для меня много значит, мистер Бредон…
— Я не могу вам этого сказать, — ответил Уимзи. — Еще несколько дней тому назад думал, что могу, но недавно мне стали известны факты, которые свидетельствуют о том, что человек, которого я подозревал, вероятно, ни при чем. В настоящий момент это может быть кто угодно. Даже вы сами.
— Это неслыханно! — вскричал мистер Пим. — Можете получить расчет и убираться.
Уимзи покачал головой.
— Если вы от меня избавитесь, полиция, вероятно, захочет внедрить сюда кого-нибудь другого.
— Если бы здесь была полиция, — отрезал мистер Пим, — я бы, по крайней мере, понимал, с кем имею дело. О вас же я не знаю ничего, кроме того, что вас рекомендовала миссис Арбетнот. Мне никогда не нравилась идея пригласить частного детектива, хотя, признáюсь, поначалу показалось, что ваш уровень превосходит средний уровень представителей вашей профессии. Но наглость я не могу и не стану терпеть. Я сейчас же свяжусь со Скотленд-Ярдом, и они, полагаю, заставят вас выложить все, что вы, как вам кажется, раскопали.
— Они всё знают.
— Знают?! О, вы, очевидно, не являетесь образцом скромности, мистер Бредон. — Он нажал кнопку звонка. — Мисс Хартли, свяжитесь, пожалуйста, со Скотленд-Ярдом и попросите прислать сюда надежного детектива.
— Хорошо, мистер Пим.
Мисс Хартли вышла танцующей походкой. Это был бальзам ей на душу. Она всегда говорила, что с этим мистером Бредоном что-то не так, и вот его поймали. Может, он украл деньги? Она вызвала коммутатор и попросила соединить ее с Уайтхолл двенадцать-двенадцать.
— Одну минуту, — сказал Уимзи, когда дверь за ней закрылась. — Если вы действительно хотите связаться со Скотленд-Ярдом, скажите, чтобы она спросила главного инспектора Паркера и сказала, что лорд Питер Уимзи хочет с ним поговорить. Он сразу поймет, в чем дело.
— Вы?.. Но почему вы мне сразу не сказали?
— Не хотел создавать неловкую ситуацию, например, при назначении жалованья. Я согласился на эту работу, потому что счел, что это может быть забавно. Так оно и оказалось, — любезно добавил Уимзи, — так и оказалось.
Мистер Пим просунул голову в приемную.
— Я буду разговаривать сам, из кабинета, — коротко сказал он.
В ожидании соединения они хранили молчание. Когда раздался звонок, мистер Пим попросил главного инспектора Паркера.
— Здесь один из моих сотрудников утверждает, что он… — начал мистер Пим. Разговор окончился быстро. Мистер Пим передал трубку Уимзи. — Они хотят говорить с вами.
— Привет, Чарлз! Это ты? Ты подтвердил мою благонадежность? Хорошо… Нет, ничего не случилось, просто мистер Пим считает, что должен знать все об этом деле… Мне ему рассказать?.. Неразумно?.. Нет, правда, Чарлз, я не считаю, что он — тот, кто нам нужен… Ну, это другой вопрос… Главный инспектор хочет знать, можете ли вы держать язык за зубами, мистер Пим, — обратился он к своему временному боссу.
— Дай бог, чтобы все так могли, — проворчал мистер Пим.
Уимзи передал его ответ Паркеру.
— Думаю, я рискну, Чарлз. И если после этого кого-нибудь снова шарахнут в темноте по голове, то это будешь не ты, а я за себя постоять сумею. — Он положил трубку и повернулся к мистеру Пиму. — Горькая правда состоит в том, — сказал он, — что кто-то руководит грандиозной системой наркоторговли из этого офиса. Кто из ваших служащих, мистер Пим, имеет несравнимо больше денег, чем должен бы иметь? Мы ищем очень богатого человека. Вы можете нам помочь?
Но мистер Пим в тот момент не был в состоянии помочь кому бы то ни было. Он был бледен как мел.
— Наркотики? Из этого офиса? Проклятье! Что скажут наши клиенты? И как я посмотрю в глаза членам правления? Агентство…
— Агентство Пима, — уточнил лорд Уимзи и рассмеялся.
Глава 17Приступ плаксивости у племянника аристократа
Неделя прошла спокойно. Мистер Джоллоп вполне мирно утвердил очередную серию рекламных объявлений «Нутракса», основанных на цитатах: «Но с плачем после ссоры той / Друг друга целовали»[63]. («Однако слезы и ссоры, сколь они ни поэтичны, — почти всегда признак нервного перенапряжения».) В среду на маргарин «Зеленые пастбища» была снижена цена — при улучшении качества («Вам может показаться, что усовершенствовать совершенство невозможно, но нам это удалось!»). «Сопо» одобрил новое «лицо своей рекламы» («Пусть Сьюзан Сопо делает за вас всю грязную работу»). Ириски «Сорванец» завершили свою крикетную кампанию грандиозным изобразительным парадом, включавшим портреты одиннадцати знаменитых игроков, жующих конфеты. Пять человек ушли в отпуск. Мистер Праут произвел фурор, явившись на работу в черной рубашке. Мисс Росситер потеряла сумку со всей своей премией, но счастливо обрела ее вновь благодаря Бюро потерянных вещей. В дамском туалете была обнаружена блоха, вызвавшая настоящий переполох и породившая кое-какие необоснованные обвинения и вспышку взаимного недоброжелательства. В машинописном бюро разговоры о блохе на какое-то время даже почти вытеснили более пикантную и рискованную тему, связанную с недавней посетительницей мистера Толбоя. Ибо по неосмотрительности то ли мистера Томпкина, то ли посыльного из вестибюля, то ли еще кого-то (но, разумеется, не мистера Инглби или мистера Бредона, которые держали рты на замке) история эта все же просочилась наружу.
— И как он умудряется делать это, при его-то зарплате, никак понять не могу, — заметила мисс Партон. — Я считаю, что это позор. У него такая прелестная жена. Помните, мы познакомились с ней в прошлом году на «Садовых вечеринках»?
— Все мужчины одинаковы, — скорбно констатировала мисс Росситер. — Даже ваш мистер Толбой. Я же вам говорила, Партон, что не стоило так уж винить старика Копли в той их ссоре, может, хоть теперь вы мне поверите. Я хочу сказать: если мужчина позволяет себе один неджентльменский поступок, то он способен и на другой. А что касается того, что он якобы делает это на свою зарплату, то вспомните о пятидесяти фунтах в конверте. Совершенно ясно, для чего они были предназначены.
— Для чего предназначены деньги, ясно всегда, — сардонически рассудила мисс Митьярд. — Вопрос в том, откуда они берутся.
— Вот и мистер Дин так говорил, — вставила мисс Росситер. — Помните, как он, бывало, подкалывал мистера Толбоя насчет его биржевых маклеров?
— А, знаменитая фирма Смита, — вспомнил мистер Гарретт. — «Смит, Смит, Смит, Смит и Смит лимитед».
— Обычные ростовщики, если хотите знать мое мнение, — заметила мисс Росситер. — Мисс Митьярд, вы собираетесь на крикетный матч? С моей точки зрения, мистеру Толбою следовало бы взять отвод и уступить капитанство кому-нибудь другому. Будет вовсе не удивительно, если члены команды откажутся играть под его руководством из-за всех этих пересудов. Вы согласны, мистер Бредон?
— Ни в коей мере, — ответил мистер Бредон. — Если человек — хороший капитан, мне совершенно безразлично, что у него жен, как у царя Соломона, или что он не чурается подлогов и мошенничества при сделках. Какое это имеет значение?
— Для меня имеет, — заявила мисс Росситер.
— Как это по-женски, — сокрушенно вздохнул мистер Бредон, не обращаясь ни к кому конкретно. — Женщины всегда привносят в дело личный момент.
— Пусть так, — сказала мисс Росситер, — но бьюсь об заклад: если Хэнки или Пимми узнают, мистеру Толбою крышка.
— Начальство последним узнает что бы то ни было о своих сотрудниках. Иначе как бы оно стояло на задних лапках на корпоративных вечеринках, произнося прочувствованные речи о сотрудничестве и о том, что все мы — одна семья? — выдала мисс Митьярд.
— Семейные ссоры, семейные ссоры… — Мистер Ингл- би добродушно махнул рукой. — Детки, любите друг друга, не будьте такими любопытными. Что вам Гекубин банковский счет? И что ей — ваш? [64]
— Банковский счет? А, вы имеете в виду мистера Толбоя. Ну, я об этом знаю только то, что говорил мистер Дин.