— Поверьте, эту подробность я оценил, — похвалил Уимзи.
— Отлично. Честное слово, польщен. Ну а после того все пошло как по маслу. Я забрал генеральскую одёжу из гардеробной, отнес к себе в комнату, а потом вспомнил про старика Вудворда: сидит ведь, небось, не ложится, все ждет хозяина. Так что вышел я на улицу и отправился к станции Чаринг-Кросс… на чем, как вы думаете?
— На автобусе?
— Еще не хватало! На метро. Я уж сообразил, что такси вызывать не стоит.
— Фентиман, у вас врожденная предрасположенность к мошенничеству.
— Вы находите?.. Ну, это все сущие пустяки. Должен признаться, что выспаться в ту ночь мне особо не удалось.
— Ничего, со временем попривыкнете.
— О да, это ведь мое первое преступление… дебют, так сказать. А на следующее утро…
— Молодой человек, — страшным голосом возгласил мистер Мерблз, — опустим завесу молчания над следующим утром! Я выслушал ваше бесстыдное признание с омерзением, каковое не в силах выразить словами. Но я не могу и не стану сидеть сложа руки, пока вы похваляетесь содеянным, цинично рассказывая, — стыдно, молодой человек! — как воспользовались священными мгновениями, когда все помыслы должны быть обращены к…
— Чушь! — грубо перебил поверенного Роберт. — От моих приятелей нисколечко не убудет, ежели я и порадел малость о себе. Я, безусловно, знаю, что мошенничество — не самое достойное занятие, но, черт подери! — у нас куда больше прав на стариковские денежки, чем у этой девчонки. Держу пари, она-то в Великой войне не участвовала, верно, папаша? Эх, не удался фокус, но задумка была хоть куда!
— Вижу, что любая попытка воззвать к вашим лучшим чувствам — лишь пустая трата времени, — ледяным тоном отозвался мистер Мерблз. — Однако, я полагаю, вы сознаете, что мошенничество уголовно наказуемо?
— Ну да… досадно, не правда ли? И что нам теперь по этому поводу делать? Прикажете мне явиться с повинной к Притчарду? Или Уимзи прикинется, что, только взглянув на тело, обнаружил нечто в высшей степени непонятное? Ох, кстати, совсем из головы вон… чем там закончилась эта авантюра с эксгумацией? Я ведь о ней и не вспомнил. Послушайте, Уимзи, этого-то вы и добивались? Вы уже знали, что я плутую, и надеялись таким образом вытащить меня из этой скандальной истории?
— Отчасти.
— Чертовски благородно с вашей стороны. Знаете, когда вы отослали меня на станцию Чаринг-Кросс на пару с этим сыщиком, я ведь догадался, что вы что-то обо мне прознали. И едва не попался! Я решил притвориться, что еду за Оливером, — да вы помните! — и тут заметил в поезде эту вашу вторую ищейку. У меня прямо мурашки по спине забегали. И что же мне оставалось? Либо прекратить шоу, либо обозвать Оливером какого-нибудь безвредного старикашку — так сказать, в доказательство собственной безупречной честности, понимаете?
— Ах, вот в чем дело! Я так и подумал, что у вас должна быть веская причина.
— Ну, да, а потом, когда меня вызвали в Париж, я подумал, что обвел-таки вас всех вокруг пальца. Но, как я теперь понимаю, все было спланировано заранее. Послушайте, Уимзи, а зачем, собственно? Вы просто хотели отплатить мне той же монетой или как? Зачем вам понадобилось удалить меня из Англии?
— И в самом деле, лорд Питер, — сурово проговорил мистер Мерблз. — Надеюсь, что уж хоть мне-то вы объяснение предоставите?
— Ну, чего же тут непонятного? — удивился Уимзи. — Фентиман — душеприказчик своего деда. Если бы мне удалось убрать его с дороги, вам не удалось бы отменить эксгумацию.
— Упырь! — воскликнул Роберт. — Да вы, верно, кормитесь трупами.
Уимзи возбужденно рассмеялся.
— Фентиман, — проговорил он, — много ли вы сейчас дадите за шанс вернуть эти полмиллиона?
— Шанс? — воскликнул майор. — Никакого шанса вообще нет! О чем вы?
Уимзи неспешно извлек из кармана листок бумаги.
— Письмо пришло вчера вечером, — сообщил он. — И, ей-богу, друг мой, вам несказанно повезло, что смерть старика обернулась для вас невосполнимой утратой. Вот что пишет мне Лаббок:
«Дорогой лорд Питер, я решил заблаговременно черкнуть вам пару строк и сообщить результаты вскрытия, проведенного над трупом генерала Фентимана. Что до официального повода расследования, могу сказать, что в желудке остатков пищи не обнаружено, значит, в последний раз покойный поел за несколько часов до своей кончины. Важно другое: следуя вашим собственным, крайне туманно сформулированным предположениям, я провел анализ кишок на содержание яда и обнаружил следы присутствия большой дозы дигиталина, принятой незадолго до смерти. Как вы сами знаете, для человека со слабым сердцем подобная доза не могла не оказаться роковой. Причем симптомы — замедление сердечной деятельности и коллапс — практически неотличимы от сильного сердечного приступа.
Мне, разумеется, неизвестно, каково ваше отношение к делу, в любом случае, я от души восхищаюсь вашей проницательностью, подсказавшей вам выступить с предложением провести анализ. Между тем вы, разумеется, сознаете, что я обязан сообщить о результатах вскрытия государственному обвинителю».
Мистер Мерблз словно окаменел.
— Боже милосердный! — воскликнул Фентиман. — Боже милосердный! — повторил он. — Уимзи… если бы я только знал… я ведь и не подозревал даже… я бы и за двадцать миллионов к телу не притронулся. Яд! Вот бедолага! Кошмар что такое! Теперь я припоминаю, что в тот вечер старик жаловался на слабость, но я и не думал… Послушайте, Уимзи, вы ведь верите, правда, что я и понятия не имел? Однако… что за ужасная особа… я так и знал, что от девицы добра не жди. Но яд! Это уж чересчур. Господи помилуй!
Паркер, до сих пор внимавший рассказу с беспристрастностью по-дружески настроенного зрителя, просиял улыбкой.
— Молодчага, старина! — заорал он, в избытке профессионального энтузиазма хлопая Питера по спине. — Это же самое настоящее уголовное дело, и ты провел его — лучше некуда. А я и не знал за тобой этакой терпеливой настойчивости! Заставить их провести эксгумацию, надавив хорошенько на майора Фентимана — мастерский ход, просто мастерский! Отличная работа! Превосходная работа!
— Спасибо, Чарлз, — сухо отозвался Уимзи. — Рад, что хоть кто-то меня ценит. Что ни говори, — язвительно добавил его светлость, — а Притчарду нос мы утерли.
При этих словах даже мистер Мерблз слегка оживился.
Глава 15Тасуем и сдаем
Спешно проконсультировавшись с власть имущими Скотленд-Ярда, инспектор Паркер взял дело Фентимана в свои руки — и сей же миг отправился советоваться с Уимзи.
— Что натолкнуло тебя на мысль о яде? — полюбопытствовал инспектор.
— Главным образом, Аристотель, — сознался его светлость. — Он, знаешь ли, говаривал, что всегда следует предпочесть вероятную невозможность невозможной вероятности. Разумеется, не было ничего невозможного в том, что генерал тихо-мирно скончался в самый неподходящий момент. Однако куда эффектнее и куда вероятнее предположить, что все подстроено заранее! Выгляди ситуация еще более немыслимой, я и то с пеной у рта восклицал бы: убийство! А на самом-то деле ничего немыслимого тут и нет. Взять хоть этого Притчарда и девицу Дорланд. С какой стати они так упорно не желали идти на компромисс и проявляли такую мерзкую подозрительность, как не потому, что располагали некой закрытой информацией? В конце концов, в отличие от нас с Пенберти, они даже тела не видели.
— Тогда возникает вопрос: кто виновник? Естественно, первой я бы заподозрил мисс Дорланд.
— У нее наиболее веская мотивировка.
— Ага. Ну что ж, будем рассуждать методично. Старик Фентиман, судя по всему, чувствовал себя здоровехоньким вплоть до половины четвертого, когда он отправился на Портмэн-сквер, так что яд ему, очевидно, дали между половиной четвертого и восемью часами. Ведь Роберт Фентиман обнаружил деда мертвым около восьми. Так с кем старик виделся в этот промежуток времени?
— Секундочку! Вот здесь я позволю себе небольшое уточнение. Старик принял яд между половиной четвертого и восемью часами, но получить его вполне мог и раньше. Например, предположим, что кто-нибудь подбросил отравленную пилюлю в его склянку с мятными таблетками от изжоги, или что уж он там употреблял. А провернуть это дело могли в любое время.
— Ну, только не заблаговременно, Питер. Предположим, старик скончался бы слишком рано и леди Дормер об этом прознала бы?
— Никакой разницы. Ей даже завещание не пришлось бы менять. Доля мисс Дорланд осталась бы неизменной.
— И верно. Что-то я сглупил. Ну, так почему бы не попытаться выяснить, не принимал ли старик регулярно какого-нибудь медицинского средства? А если да, то у кого была возможность подбросить отравленную пилюлю?
— У Пенберти, например.
— У доктора? Да, надо внести его имя в список возможных подозреваемых, хотя ни тени мотива у него нет. Однако же мы впишем его в колонку, озаглавленную: «Благоприятная возможность».
— Правильно, Чарлз. До чего люблю твою методичность!
— Противоположности сходятся, — заметил Паркер, расчертив тетрадку на три колонки. — «Благоприятная возможность». Номер 1 — доктор Пенберти. Если таблетки, или пилюли, или что бы уж это ни было, выписывал сам Пенберти, возможность ему представлялась просто-таки сказочная. А вот если лекарство это — из тех, что покупаются в аптеке уже готовыми, в запечатанных пузырьках — тогда дело другое.
— Что за чепуха! Он всегда мог попросить взглянуть на пилюли: так сказать, своими глазами убедиться, что они — как раз то, что нужно. Я настаиваю на кандидатуре Пенберти. Кроме того, он в числе тех людей, что виделись с генералом в критический временной промежуток — назовем его «период приема», — так что возможностей у доктора было хоть отбавляй.
— Твоя правда. Ну что ж, записал. Хотя мотива у него по-прежнему нет…
— Такие пустяковые возражения меня не остановят. Возможность у него была — следовательно, добро пожаловать в список! Ну, что же, следующий кандидат — мисс Дорланд.