— Боже правый! — воскликнул я. — Неудивительно, что она была такая чудаковатая.
— Вот именно, — сказал Чейз. — И теперь, в свете того, что случилось, я запру это у себя в офисе, чтоб целее было. — Он поднялся. — А пока что отдам распоряжение одному из своих людей выяснить, кто мог наведаться к вам и забрать оригинал. Наверняка кто-то из соседей что-нибудь видел.
Я проводил его по коридору к парадной двери.
— Желаю удачи, — искренне сказал я. — Надеюсь, это поможет вам раскрыть дело. Хотя, признаться, просмотрев пьесу, я так и не решил, что именно может послужить ключом к разгадке.
— Уверен, будь у вас больше времени, вы бы определенно пришли к какому-нибудь выводу. — С этими словами старший инспектор Чейз откланялся.
Ах, жаль, что прекрасный Робин так быстро ушел. Я закрыл за ним дверь. Вот только кто же посмел пробраться ко мне в дом средь бела дня и похитить рукопись с рабочего стола? Это разозлило меня. При инспекторе я еще держал себя в руках, но сейчас готов был придушить проходимца! Вампиры ценят свое уединение превыше всего. Повезет же мерзавцу, если полиция доберется до него раньше меня.
Я прошел в кабинет и посмотрел на пустой монитор. Нет, сегодня я явно не смогу работать.
Кому же полковник рассказал о существовании пьесы?
Я сразу исключил Джейн Хардвик, поскольку она наверняка еще в Оксфорде или на пути в Снаппертон-Мамсли. А единственным человеком, с которым я видел полковника Клидеро, была Летти Батлер-Мелвилл. Я припомнил ту странную сцену в тени церковного кладбища. Что бы все это значило? Неужели они уже тогда вместе строили какие-то планы? Но они не походили на союзников. Впрочем, что я знаю о них? Почти ничего.
Это может оказаться делом, один в один похожим на «Убийство в Восточном экспрессе» (если вы не читали книгу, то я не стану портить вам впечатление). Хотя для этого им пришлось бы сотрудничать гораздо теснее, чем это возможно.
Кроме Джейн Хардвик, единственными, кто жил достаточно близко от меня, чтобы так быстро справиться со всем, были Батлер-Мелвиллы. Это определенно был один из них.
Но если Невилл Батлер-Мелвилл причастен к смерти сына полковника Клидеро, с чего полковник станет помогать ему или его жене?
Нет, ничего у меня не клеилось. Слишком мало я еще знал. Недоставало какого-то важного факта, чтобы мозаика сложилась в единое полотно. Может, Джейн раскопала что-нибудь во время своего визита в Оксфорд?
Я нервно посмотрел на часы. Всего лишь начало третьего. Ну когда же Джейн вернется?
Глава 27
Терпение никогда не было моей сильной стороной. Я сидел за рабочим столом в своем кабинете и в ожидании Джейн накручивал себя недавними событиями. Нужно было заняться чем-нибудь, но я был не в том настроении, чтобы писать. Что бы я ни написал сейчас, потом это придется отправить в корзину. Я в очередной раз выглянул из окна в надежде увидеть Джейн, но тщетно. Зато я заметил леди Прунеллу Блитерингтон. Она плыла по дороге прямо к моей парадной двери. Да уж, только ее мне и не хватало сейчас.
Тяжело вздохнув, я поднялся из-за стола и пошел в прихожую. Я подумал, не проигнорировать ли мне настойчивый звонок в дверь, но решил, что рано или поздно мне все равно придется с ней столкнуться. Общение с этой дамой может оказаться даже занимательным.
— Добрый день, доктор Керби-Джонс, — сказала она зажато. — Я надеюсь, вы извините мое вторжение, но мне непременно нужно с вами поговорить.
— Разумеется, леди Блитеринггон, — сказал я. — Прошу, входите. — Я проводил ее в гостиную, где она постояла с минуту, озираясь в поисках самого чистого места, куда опустить свой аристократический зад.
Я указал ей на стул, и она села на него. Я поморщился, услышав жалостливый скрип дерева.
— Итак, чем могу помочь вам, леди Блитеринггон? — Тон мой был деловым, но вежливым. И не более того.
— Я пришла извиниться, доктор Керби-Джонс, — вымолвила она, глядя себе под ноги. — Извиниться за ту безобразную сцену, которую учинила. Надеюсь, вы простите стремление защищать существу, которое в первую очередь мать, а уж затем… — Она захлопала ресницами.
— Дорогая моя леди Блитеринггон, я, безусловно, могу понять ваш материнский инстинкт, но, позвольте, как я мог совратить вашего сына, предложив ему работу, к которой у него, судя по всему, еще и талант?
— Я не учла, доктор Керби-Джонс, что вы американец и не до конца понимаете социальный статус в нашем обществе в целом и в Снаппертон-Мамсли в частности.
Я хотел было возразить, но она подняла руку, и я осекся.
— Прошу вас, дайте мне закончить, доктор. Вы скажете все, что хотите, в свое время. Джайлзу предназначена судьбой иная участь, чем прислуживать секретарем историку, каким бы выдающимся этот историк ни был. — Она усмехнулась. — Один из наших родственников, мой любимый кузен Хорас Рагзботтом, до сих пор держит для него место в своей фирме. Я настоятельно прошу вас, попытайтесь отговорить Джайлза от этой идиотской затеи стать писателем. Он рожден, чтобы войти в элиту общества и работать в Сити. В конце концов, это его право по рождению.
— Леди Блитерингтон, я слышал, ваш отец был простым бакалейщиком, — сказал я, и она спала с лица. — Но если Джайлз благородных кровей, то почему он сам никогда не ставит титул перед своим именем и называет себя не иначе, как просто Джайлз? — Не дожидаясь ее ответа, я спросил: — Может ли так случиться, что у него нет права на этот титул?
— Что я слышу, доктор Керби-Джонс? — Гнев леди Прунеллы едва не ввел меня в заблуждение. — Да как вы смеете бросаться такими обвинениями?!
Я пожал плечами:
— Я точно знаю, что Джайлз был зачат в срок, когда ваш покойный муж пребывал в двухмесячной командировке в Кении.
— Молю вас, поведайте мне, откуда вы взяли такую чудовищную ложь? — воскликнула она. — Это полнейшая ерунда!
Но я заметил, что мои слова потрясли ее до глубины души. Несмотря на свои протесты, она слышала это и раньше. Наверняка от Эбигейл Уинтертон.
— А вы уверены, что это ложь?
— Отцом Джайлза был мой муж, сэр Босуорт Блитерингтон, — сказала она тоном, от которого моя кровь застыла бы в жилах, если бы уже не была достаточно холодной. — И если хотите знать, Джайлз просто родился не в срок, как это часто случается с первыми детьми. Он родился позднее.
Это вполне могло оказаться правдой. Несмотря ни на что, она почти убедила меня. Но я чувствовал, что стоит еще немного нажать на нее. Вряд ли она будет ненавидеть меня еще больше.
— Как бы вы себя чувствовали, если бы кто-нибудь, например убиенная Эбигейл Уинтертон, предал такие слухи огласке?
Она закатила глаза, и мне показалось, что она вот-вот упадет в обморок. Я даже подумал, не принести ли мне холодной воды с кухни, но она села прямо и вперила в меня горящий взор.
— Эбигейл Уинтертон никогда бы не посмела сделать это. Она знала правду про отца Джайлза, но никогда не упускала случая подтрунить надо мной по поводу рождения мальчика и поездки Босуорта в Кению!
— Что ж, — заметил я мягко, — теперь она больше не будет смеяться над вами и распускать слухи по деревне.
Наконец-то до нее дошло, к чему я клоню. Она встала.
— Я не имею никакого отношения к смерти Эбигейл Уинтертон, уверяю вас. И думать иначе просто смешно. Вы еще примитивнее, чем я полагала. Это надо же подумать такое о человеке, который настолько выше тебя по положению. — Она огляделась в поисках своей сумочки, упавшей за стул. Она выдернула ее из-за ножки и посмотрела на меня. — Никогда мне не понять, что Джайлз нашел в вас. Мало мне горя с его наклонностями. Хотя в этом-то я виню муниципальную школу, где он учился. Но вот что я вам скажу, доктор Керби-Джонс, я буду не я, если он еще хоть раз появится у вашей двери.
Я встал и навис над ней.
— Ну хватит! А ну сядьте!
Оторопев, она прижала к животу сумку, словно желая защититься от меня. Все равно что пытаться почтовой маркой закрыть футбольное поле.
— Быть может, мадам, от вашего внимания ускользнуло, что в деревне убили женщину? И убили ее весьма неприятным способом. И здесь у вас нет стопроцентного алиби. Ваше мнение о своем положении в обществе и ваше отношение к другим людям, которых вы считаете ниже себя только по случайности их рождения, неприемлемы. Или вы так быстро забыли о собственном происхождении, мисс Рагзботтом? Моя семья владеет одной из крупнейших на юге Штатов плантаций с начала девятнадцатого века. Так что мое рождение и образование не ниже, чем чье угодно в этой деревне. Мое генеалогическое древо пестрит именами сенаторов, профессоров, филантропов и влиятельных бизнесменов. И если я нанимаю вашего сынка секретарем, то я имею на это право! А все остальное, что может случиться между нами, касается только его и меня, и никого больше! Это вам понятно?
Это было понятно уже всей деревне, потому что я забыл, каким громким может быть мой голос. Леди Блитерингтон, чьи глаза расширились от страха, только кивала. Я отступил на шаг и рухнул в кресло.
Затем я продолжил, но уже более мягко:
— Я уважаю ваше стремление защитить сына, леди Блитерингтон, но он уже взрослый человек. Умный и талантливый человек. Немного испорченный, но если все и дальше так пойдет, он исправится, перерастет. И работа со мной только поможет ему и уж никак не повредит. Так что, мир?
Я поднялся и протянул ей руку. Мигая, она смотрела на меня некоторое время, затем тоже протянула руку. Мы обменялись рукопожатием.
В удивительно гармоничной тишине я проводил ее к выходу. В дверях она задержалась, но я твердо сказал:
— Всего доброго, леди Блитерингтон.
— И вам всего доброго, доктор Керби-Джонс. — Она развернулась и пошла прочь.
Я закрыл дверь и подумал: уж лучше бы все эти неприятности имели под собой основания! Хотя ситуация была почти забавной. Почти.
Я вернулся в кабинет и взглянул в окно на коттедж Джейн. Ее все еще не было. Что же делать? Приход Прунеллы окончательно выбил меня из колеи, но по крайней мере я мог вычеркнуть одного подозреваемого из списка.