— Изабелла, дорогая! Вижу, вы уже познакомились с доктором Керби–Джонсом и его помощником. — Графиня помахала нам левой рукой, удерживая правой смазливого молодого человека лет под тридцать. — Я хочу представить вам одного гостя, который у нас впервые.
Мы направились к леди Гермионе и ее собеседнику, которого я в общем–то уже опознал: судя по всему, это был Эшфорд Данн, восходящая звезда юридического триллера.
Новый подопечный Нины стоял и взирал на нас холодным оценивающим взглядом. Я сразу понял, чем он приглянулся ей: точеные черты лица, как у тех актеров, что имеют неизменный успех у женщин, плюс явная самонадеянность, граничащая с наглостью. Пускай он пишет полнейшую чушь, но когда и кому это мешало стать автором бестселлеров? В наши дни внешняя форма имеет куда большее значение, чем внутреннее содержание, а этот парень обладал имиджем, который мог принести деньги, причем немалые. Нина отнюдь не дурочка.
Леди Гермиона с видом генерала, устроившего смотр войскам, представила нас друг другу, и я протянул Данну руку. Этот неразумный юноша не мог удержаться от того, чтобы превратить рукопожатие в силовое состязание, и мне пришлось покрепче стиснуть его ладонь — так, немного, чтобы он только вздрогнул. Наверное, Эшфорд посчитал меня слабаком — ему ведь было невдомек, кем я являюсь на самом деле. Я ему казался вполне обычным человеком, он же казался мне человеком неглупым.
Посмотрев на меня изумленно и немного обиженно, Данн обратил свой взор на Джайлза и, обменявшись с ним рукопожатиями и холодными словами формального приветствия, пару раз перевел взгляд с него на меня и обратно. Вне всякого сомнения, он предположил, что наши отношения выходят за рамки схемы «начальник — подчиненный». Слегка скривив губы, Данн отвернулся от нас как от чего–то не стоящего внимания, и принялся лебезить перед Изабеллой Верьян.
— Вы знаете, мисс Верьян, я прочитал все ваши книги, причем не по одному разу, — вкрадчиво, с явным среднезападным выговором начал он. — И я могу без преувеличения сказать, что вы оказали огромное влияние на мое собственное творчество. К примеру, в моем первом романе «Считать виновным» убийство происходит во время постановки «Гамлета» — также как в вашем блестящем произведении «Череп под кожей».
Джайлз, не выдержав, громко засмеялся, и я чуть было тоже к нему не присоединился. Выражением лица и взглядом мисс Верьян могла бы мгновенно заморозить кипящую воду, но Данн, ничего не замечая, продолжал заливаться соловьем. Он так увлеченно расписывал, как ловко ему удалось втиснуть в свой роман пьесу Шекспира, что совершенно не обращал внимания на то, что над ним откровенно потешаются.
Мисс Верьян, некоторое время помолчав с оскорбленным видом, наконец–то прервала его самодовольную трескотню:
— Молодой человек, когда вы в следующий раз будете к кому–нибудь подлизываться, постарайтесь при этом хоть немного напрячь мозги!
После этих слов она повернулась и пошла прочь, а Данн остался стоять с открытым ртом. Сверкнув на него негодующим взглядом, леди Гермиона устремилась вслед за мисс Верьян, предоставив сбитого с толку гостя в мое полное распоряжение.
— Черт!.. Чем же я так прогневил эту старую бумагомарательницу? — скривившись, недоуменно произнес Данн.
— Изабелла Верьян не писала «Череп под кожей», — сообщил я и едва удержался от усмешки при виде его округлившихся глаз. — Автор этого романа — Ф. Д. Джеймс. А пьеса «Графиня Малфи»… разве не принадлежит перу Вебстер?
— Черт! — снова воскликнул Данн и уже тише добавил пару более крепких словечек. — Я никогда не мог различить всех этих старушенций. Их книги совершенно одинаковы. Страница за страницей — заумные рассуждения о жизни да гадания–предположения о том, почему какой–нибудь викарий забыл выпустить на улицу собаку. Ни одну из этих книжек я не смог прочесть до конца.
— И никто не поддержит, никто не утешит несчастного хвастунишку, — насмешливо посочувствовал Джайлз.
В довольно грубой форме Данн посоветовал ему сделать то, что для человека с обычной гибкостью тела выполнить практически невозможно, и после этого гордо удалился.
— Он просто очарователен, — заметил Джайлз, ничуть не шокированный манерами нового знакомого.
— Ты упустил шанс обзавестись довольно привлекательным дружком, — улыбнулся я. — По–моему, он вполне в твоем вкусе.
Джайлз вытаращил на меня глаза.
— Саймон! И ты мог бы сбагрить меня подобному типу?! Прошу, не пугай меня.
— Пока живу — надеюсь, — сказал я, и брови моего помощника поползли вверх.
Нашей дискуссии не суждено было развиться — меня окликнула леди Гермиона.
Обернувшись, я увидел, что хозяйка дома приближается к нам, ведя с собой довольно миловидную молодую женщину.
— Позвольте вам представить, — загудела леди Гермиона, — последнюю из всех прибывших участников конференции. Познакомьтесь, доктор Керби–Джонс, это Доринда Дарлингтон, она пишет детективы. Доринда, дорогая, это Саймон Керби–Джонс, наш исторический эксперт, а это его помощник Джайлз Блитерингтон.
Как только я услышал это имя, все мое существо пришло в состояние боевой готовности. Вот она, та самая самозванка! Наяву, во плоти стоит передо мной! Интересно, усовестится ли она, проявит ли хоть какое–то беспокойство при встрече с тем, чей псевдоним присвоила?
Глава 5
Следует признать, что лже–Доринда держалась совершенно невозмутимо — никакого трепета, никакого беспокойства. Мне в голову пришла мысль, что эта девица, возможно, и не знает, кем на самом деле является та самая «Доринда». Моя личность была законспирирована и известна пока что только моим агентам и издателям в Штатах и здесь, в Англии. Так что если никто из них тут не замешан, то лже–Доринда вряд ли о чем–то догадывается.
— Добрый день, мисс Дарлингтон, как поживаете? — как можно ласковее поинтересовался я, сдерживая кипящее во мне негодование. — Я получил огромное удовольствие от чтения ваших книг. На мой взгляд, ваше первое произведение, «Алиби для убийства», обладает исключительно безупречным слогом, что весьма необычно для дебютного романа.
— Благодарю, — улыбнувшись, ответила самозванка. — Только на самом деле это моя вторая книга, а первая — это «Преступное намерение».
Один–ноль в ее пользу — она ловко обошла пробную ловушку. Вероятно, готовилась дома.
— Ах да, мисс Дарлингтон, я ошибся. Но скажите, пожалуйста, когда выйдет ваш следующий роман? Все ваши поклонники, включая меня, просто ждут не дождутся.
Лже–Доринда снова улыбнулась:
— С радостью сообщу вам, что четвертая по счету книга, «Увертюра к убийству», появится где–то через пару недель.
— Какое интригующее название, — заметил я. — Скажите, если не трудно, что легло в основу этой истории? Судя по названию, имеется какая–то связь с музыкой?
— Да, с оперой, — ответила плутовка. — Это одно из моих увлечений.
Еще очко на ее счет. Хотя подобную информацию не так уж трудно раздобыть, ибо была довольно большая статья в журнале «Паблишерз уикли» и еще парочка поменьше — в британской прессе, в которых весьма подробно рассказывалось о сюжете. Каков бы ни был замысел самозванки, она провела неплохую подготовительную работу.
Пока лже–Доринда разговаривала с леди Гермионой и Джайлзом, я молча разглядывал ее. Если бы нужно было поместить портрет Доринды на обложке, я ни в коем случае не выбрал бы подобный типаж. При ближайшем рассмотрении она оказалась не такой уж привлекательной, как представлялась поначалу. Хотя глаза у нее были довольно умные и живые. Ее лицо, казавшееся немного непропорциональным из–за слишком большого рта, изломанной линией обрамляли короткие пряди светлых волос. Обыкновенная, простая — вот самые подходящие определения для описания этой женщины.
Лже–Доринда внимательно слушала Джайлза, что–то говорящего о новой книге, и ее взор, устремленный на него, был полон огня. Что ж, девушку вполне можно понять: парень — просто прелесть, и уж если он захочет кого–то очаровать, ему это обычно удается без особого труда.
Однако не следовало недооценивать ее как противника. Я не знал, какую игру она затеяла, но к концу недели намерен был это выяснить.
— Мисс Дарлингтон, а по какой теме вы будете выступать? — поинтересовался я, когда ее милая беседа с моим помощником на секунду прервалась.
— Зовите меня просто Доринда, — позволила самозванка. — Леди Гермиона попросила поговорить о женщинах–детективах в современной литературе. О том, как создать многогранный, разносторонний образ умной и сильной героини.
— Судя по тем вашим книгам, что я уже прочел, — вставил Джайлз, — вы прекрасно знаете, как это сделать. Ваша героиня изображена с необычайным реализмом.
Я уж чуть было не ляпнул «спасибо», но, к счастью, лже–Доринда меня опередила. Так что я не успел тут же испортить начавшуюся игру. Пока она благодарила Джайлза за комплимент, я в знак признательности украдкой стиснул ему руку. Он в ответ пожал мою.
— А Доринда Дарлингтон — ваше настоящее имя? — спросил я. — Это всего лишь простое любопытство, можете не отвечать. Ведь иногда писатели скрывают свою личность под псевдонимами, а биографические сведения, помещенные на обложках ваших книг, весьма скудны.
Мой вопрос ничуть не смутил самозванку.
— Это псевдоним, — ответила она. — Потому что я не хочу, чтобы кто–то лез в мою личную жизнь. Я лишь недавно стала появляться на людях и, находясь в обществе, предпочитаю называться Дориндой. Надеюсь, вы меня поймете.
— Ну разумеется, — заверил я.
Да… Она, конечно, вряд ли так просто расколется, но, как бы то ни было, я выясню ее настоящее имя, и очень скоро.
— Я вот еще о чем подумал: как–то необычно, что англичанка пишет об американской частной сыщице. Как же так получилось?
— Я прожила в Америке несколько лет, — невозмутимо объяснила лже–Доринда. — И всегда была просто без ума от американской детективной литературы. — Она горделиво вздернула подбородок. — И до сих пор никто не догадался, что я не американка.