Она как-то странно посмотрела на меня, но, видимо на что-то решившись, дернула плечиком и сказала:
– Веди, развратник.
Я хотел сказать, что это не то, что она думает, но Лена шутливо толкнула меня в спину, и я пошел вперед, указывая ей дорогу. Мы спустились по длинющей лестнице, и, пока спускались, она еще пару раз высказалась о моем распутстве, которое, оказывается, «присутствовало во мне еще в детстве, но тогда она и представить не могла в кого я превращусь». Если бы она знала, в кого я превратился на самом деле! Ну да ладно, хватит о грустном.
Внизу, в конце лестницы, нас встретила Надя и, широко улыбаясь, начала расхваливать заведение. Особенно она делала упор на раздражающем меня словосочетании «счастливый отдых», что вызвало у Лены негромкий смех, нервического, как показалось, свойства.
– Ну, Антипов, ты неподражаем. Пригласить меня ночью в сауну, как какую-то проститутку! Дожили, блин!
– Лен, – начал было я, но она вновь перебила меня:
– Иди уж, растлитель малолетних.
Я не понял, почему малолетних, но мы уже входили в комнату, где Надя успела наколдовать. Вместо солений, колбас и остывшего мяса она поставила на стол вазы с блестевшими капельками воды фруктами, коробки с дорогими конфетами. А на краю поставила две бутылки французского вина. Разного.
Лена критическим взглядом оглядела все это хозяйство, но, видимо, не нашла за что меня еще упрекнуть, и, присев на диван, спросила:
– Здесь есть компьютер?
Я посмотрел на ожидавшую новых указаний и, возможно, еще одной купюры Надю, и та живо ответила:
– Есть ноутбук. Он у меня, в офисе. Принести? – и посмотрела на меня.
Я понял и полез в карман.
Когда Надя ушла, я закрыл дверь и посмотрел на Лену.
– Как интересно! Ты заплатил ей сто долларов за то, что мы попользуемся ее компом несколько минут? Неужели ты наконец разбогател? – Лена смотрела на меня с интересом.
– Не обращай внимания, – сказал я, присаживаясь напротив, – это не мои деньги, хотя я имею к ним кое-какое отношение.
Она больше ничего не произнесла до тех пор, пока Надя не принесла ноутбук. Компьютер оказался новеньким и стоил, наверное, немалых денег.
– Только, пожалуйста, не испортьте его, ладно? – попросила щедрая на услуги администратор. Я подумал, ее тоже следовало бы включить в список моих сегодняшних удач. Добившись обещания, что ущерб в случае чего будет возмещен, она ушла, оставив нас вдвоем. Я взглянул на свою бывшую одноклассницу, ныне леди из высшего общества. Она тоже смотрела на меня.
– Ты всегда был не таким, как все, я не сомневалась в этом, но сегодня ты вновь подтвердил это. – Я не понял, что именно она имела в виду, говоря «сегодня», но согласно кивнул и сказал:
– Лен, мне нужно знать, кто и во сколько звонил мне сегодня на сотовый.
– Я помню, Валя, потерпи.
Терпеть пришлось минут десять. Оказалось, ее телефон прекрасно ловит даже в этом подземелье, и, пока она что-то проделывала с ним, а затем возилась с ноутбуком, подключая к нему свой смарт, я исподтишка любовался ею. Воистину неисповедимы пути твои, господи.
Закончив возиться, она развернула ко мне раскрытый книжкой портативный компьютер и с довольной улыбкой сказала:
– Любуйся. Слева – номера, дальше время, справа текст разговоров. – Помолчав, добавила: – Ну и стерва же твоя подружка. Половина звонков о том, какой ты козел. Ты что, правда козел?
Я махнул рукой и углубился в изучение мелкого шрифта, коим был заполнен весь экран.
– Те, что выделены красным, звонки с твоего мобильного, черным – на твой.
Я буркнул, не отрывая взгляда от монитора:
– Спасибо.
Она ничего не сказала, а просто встала и подошла к бару с напитками. Я продолжал читать. Некоторые номера я узнавал сразу и отметал их не читая. Это были звонки знакомых по поводу прокатиться на набережной, где я иногда зарабатывал по пять и больше штук за ночь, обгоняя на спор маменькиных сыночков на их дорогущих агрегатах. Не часто, но такое случалось. Это давало возможность иногда неплохо жить целый месяц. Но в этом сентябре почему-то гонок не было ни одной. И надо же, именно сегодня было целых два приглашения погонять: одно от Никиты, на Фрунзенской набережной, другое от Ильи, на Кутузовском. Последнее было очень престижным, и ставочки там были далеко не 5000 баксов. Да, денек был явно из тех, которые потом называют незабываемыми.
Был звонок от старого знакомого, но что он хотел, я так и не понял. Судя по тексту, Кэт послала его подальше. Потом был звонок от Германа. Я посмотрел на время, и мое сердце сжалось – в графе, указывающей дату и время, значилось – 12.07. Значит, это было до нашей встречи. Потом я прочитал, о чем говорила Кэт с каким-то Иваном, который постоянно вставлял словечки, типа жесть, отстой и насрать. Ответы Кэт были не лучше, но было противно читать, как она навязывалась этому хмырю. Все равно что подслушивать или читать чужие письма. Все, дальше были только ее разговоры, в которых преобладали словосочетания «тупой козел» и «лузер». Это она про меня.
Я отвернулся от монитора. Звонок от Германа был всего один, и это было все, что мне хотелось узнать. Я увидел, что Лена налила себе в высокий бокал вина и, держа его в руке, внимательно, с какой-то странной улыбкой смотрит на меня.
– Спасибо, Лен. – Я не мог сдержать своего разочарования. А ведь Кэт своей безмозглостью заронила в моем сердце надежду, что Гера каким-то чудом выжил!
– Расскажи мне, что случилось, – попросила она, и меня прорвало. Я рассказал ей все, что произошло за последние сутки, и, как и Герман, она слушала, не промолвив ни слова. Даже после того как я закончил, она ничего не спрашивала, а просто сидела, чуть склонив голову набок, и неотрывно смотрела на меня.
Я почувствовал, как у меня пересохло в горле, и налил себе немного вина. Молчание затягивалось, и чтобы как-то нарушить его, я спросил у нее:
– А найти человека по номеру его телефона ты можешь?
– Элементарно, Ватсон, – ответила Лена и протянула мне свой опустевший бокал.
Я наполнил его.
– Еще вопрос. Можно ли определить местонахождение человека, если его телефон выключен или, как сейчас, находится вне Сети?
– Нельзя. Разработки в этом направлении есть, но у нас пока нет такой техники, – она отпила глоток вина, – ты думаешь, тебя нашли по телефону этого, как его… твоего соседа?
Я пожал плечами.
– Как вариант, хотя не исключено, что меня просто выследили, довели до гостиницы, а потом прислали туда наемных убийц.
– Да, – согласилась Лена, – и так, и так. – Она вздохнула и сказала: – Я почти не помню Германа. Жаль.
Я вдруг вспомнил о фотографии, которую вынул из портфеля, прежде чем спрятать его.
– Это его сын, – я передал ей фотографию в рамке.
– Да, теперь вспомнила. – Лена слегка раскраснелась, и в эту минуту она выглядела просто прекрасно. Она держала в руках небольшую фотку Гериного сына, но было видно, что сейчас ее мысли далеко отсюда. Потом, словно очнувшись, она протянула мне фотографию, но когда я взял ее, положила свою ладонь мне на руку, и я почувствовал какие у нее горячие руки. Не понимая, что делаю, я наклонился и поцеловал ее руку. Лена одним движением оказалась рядом и, обхватив меня за шею обеими руками, прильнула ко мне всем телом. Мир закружился вокруг нас.
Мы целовались, торопясь снять одежду, путались в ней, потому что не могли разорвать объятия. Упоительно долгие поцелуи, горячие руки, раскаленные тела. Мир, комната, диван, на котором мы лежали, все исчезло, остались лишь мы и наши, не насыщавшиеся любовью тела…
…Потом мы долго не могли прийти в себя и все лежали, прижавшись друг к другу, без слов, без мыслей, без сожалений. Никогда раньше я не знал такого чувства, желать женщину, когда ты уже полностью обессилен, но сейчас испытывал именно это и поэтому не хотел выпускать ее из своих объятий.
Не знаю, сколько прошло времени. Отдохнув, мы снова занимались любовью, и в этот раз все было по-другому. Лена шептала какие-то нежные слова, я тоже. Наши стоны, слова, тела, руки, ноги, все сплеталось в любовном порыве, притягивающем нас друг к другу чудовищным магнитом.
Когда наши тела разомкнулись, я чувствовал себя почти невесомым. Потом мы долго сидели в сауне, после которой вместе наслаждались душем, смеясь и дурачась, словно школьники. Я забыл обо всем на свете. Я забыл, что меня дважды пытались убить, что сам убил несколько человек, я забыл, черт возьми, что погиб мой лучший друг и невинная девушка, которая училась в медицинском училище, подрабатывая в «Метрополе» не только уборкой номеров. Я забыл наконец про смерть соседа и бесследное исчезновение его дочери. Я был счастлив, как законченный эгоист, а все эти кошмары казались не более чем порождением чьего-то воспаленного мозга, диким образом перенесенные в мою жизнь и едва не унесшие ее туда, откуда еще никто не возвращался.
Когда, укрывшись простынями, и, с жадностью, поразившей нас обоих, мы поглощали фрукты, конфеты и печенье, запивая все это вином, я испытывал то состояние, которое можно было назвать счастьем. И не надо было быть телепатом, чтобы понять – Лена чувствовала то же самое.
Было уже далеко за полночь. Насытившись любовью, мы лежали на простынях и курили. Лена лежала на боку и молча улыбалась чему-то. Я смотрел на нее, и мне хотелось вновь прижаться к ней, прикоснуться к ее маленькой, твердой груди, почувствовать, как каменеют от желания ее соски. Это была самая прекрасная ночь в моей жизни, и я ее никогда не забуду…
Часть пятая
Иногда я спрашиваю себя, кто я такой, зачем явился на этот свет, в разные времена находя разные ответы на этот вопрос. Когда учился в школе, твердо знал, что живу для того, чтобы не причинять моим бесконечно занятым своими делами родителям ни малейшего беспокойства, и всячески старался оградить их от этого. Врал учителям, когда они требовали, чтобы предки зашли в школу, что они сейчас в командировке (как правило, отсылая их подальше, в Африку) или тяжело, практически неизлечимо больны. «Терял» дневники, в которых рядами стояли колы за поведение, разбавленные частыми пятерками по физкультуре. Вырывал листы из тетрадей, куда учителя вписывали свое авторитетное мнение о моем образе жизни и советы, как это изменить. Потом, когда начал заниматься мотоспортом, казалось, живу, чтобы доказать, что я лучший на всей планете, и, право, был момент, когда был очень близок к тому. Не получилось, но это совсем другая история.