Надо было решать, что делать, пока они меня не видели. Я схватил камеру с курткой и быстро пошел в сторону туалета. Проходя мимо охранника, я бросил ему:
– Проверю, чего он застрял, а то мало ли…
Охранник кивнул и вновь опустил голову. Я был уже у самого выхода, когда позади раздались шум, крики. Выпрыгнув в дверь, я огляделся в поисках какого-нибудь оружия и увидел валявшийся на земле кусок арматуры. Подобрав его, повернулся к двери, готовый треснуть любого, кто высунется наружу, но голову посетила мысль поинтересней. Всунув арматуру между кольцами, в которые продевался замок, я запер снаружи дверь и мог спокойно уходить, не привлекая чьего-либо внимания. Что и сделал. У меня была камера, на которую было записано даже больше, чем я мог желать. Оставалось дождаться звонка капитана и выставить свои условия, которые немного изменились. Вместе с Катей он должен был теперь освободить и старичка, если хотел получить диск.
Настроение мое улучшилось, и, выбравшись с задворков, я встал так, чтобы видеть и «Мерседес», в котором сидел пойманный старичок, и вход в кафе. Через минуту оттуда вышли двое, один был в светлом пиджаке. Я подумал, что уже видел его где-то. Возможно, он был на одной из фотографий в телефоне, однако полной уверенности не было.
Голову посетила мысль, что этот тип может вообще не быть тем капитаном с рыбьей фамилией, а посланный им, но что-то подсказывало, что это не так. Если он связан с убийцами, а в этом почти не было сомнений, то у него наверняка осталось не так много людей, на которых можно положиться в таком незаконном деле, как похищение человека.
Капитан и его помощник шли к машине, чем-то разозленные до предела. Они постоянно оглядывались по сторонам, и я сделал вид, что разглядываю выставленные в киоске напитки и сигареты. Камера лежала в пакете, и со стороны я смотрелся обычным покупателем. Смотреть на них было рискованно, но периферийным зрением я заметил, как капитан остановился и, достав из кармана телефон, стал набирать по нему.
Сердце подпрыгнуло так высоко, что пришлось сжать зубы, чтобы оно не выскочило изо рта – я понял, кому он звонит! Оставалась секунда, может, две, перед тем как заверещит мобильник, купленный на имя несуществующей женщины. Мысленно проклиная свой кретинизм (ведь мог же поставить звонок на вибро!), я сунул руку в карман и не торопясь, чтобы не выдать себя, направился в сторону подземного перехода. Но было уже поздно.
– Молодой человек. – Окликнувший меня мужчина находился в трех шагах от меня и делать вид, что я не слышу, было глупо. Он лишь убедился бы в своей правоте. Я повернулся и удивленно посмотрел на него, в то время как моя рука нащупала тонкую кнопку, давя на нее, что было сил.
– Вы эт-то мне? – спросил я, слегка растягивая слова, придавая, как мне казалось, своей речи легкий прибалтийский акцент.
– Да, да… – капитан смотрел мне прямо в глаза, и я почувствовал себя как перед рентгеновским аппаратом. В руке он держал телефон, а его взгляд прожигал меня насквозь, и паника едва не захлестнула меня… – вам!
Он подошел поближе, а его напарник, сделав обходной маневр, оказался у меня за спиной. Путь к бегству был отрезан.
– А в чем, собственно, дело? – Я еще выше вскинул брови, а с речью даже немного переборщил.
– Ничего особенного, – он стоял вплотную ко мне, и я даже слышал запах его дорогого одеколона, – просто у нас случилась кража. Не могли бы вы показать нам, что у вас в пакете.
Штирлиц бы уже кричал: «Провал! Провал!»
Я тоже произнес про себя слово, начинавшееся на букву п, и уже приготовился подороже продать свою жизнь, как вдруг справа выросла чья-то фигура и пьяненький женский голос произнес:
– Ну, что я вам говорила? Вот он!
Это была та самая женщина, которой я вручил пять тысяч. Я готов был расцеловать ее! За ней уныло тащились остальные члены бригады «Ух». Увидев меня, вожак повеселел и, дохнув перебродившим пойлом, высказал мне все, что обо мне думал:
– Ты чего нас гоняешь?! Мы пришли, а нам говорят, проваливайте отсюда, мол, без вас разберемся! Да ладно бы еще сразу нашли! Пока искали эту твою е… «газель», все ноги себе истер. Так что с тебя причитается. А еще эта сучка, Тася! – Он зло посмотрел на подругу. – Найдем, говорит, разгрузим, а потом и выпьем. Убью, зараза!
Он замахнулся на улыбавшуюся мне Тасю, но бить не стал, лишь виртуозно выматерившись. Я виновато развел руками, мол, виноват, мужики, все исправлю, и краем глаза заметил, как поскучнело лицо капитана. Он кивнул своему напарнику и, не прощаясь, пошел к машине.
Я выдохнул воздух, выпуская его маленькими порциями. Казалось, если я выдохну сразу, то на площади поднимется ураган.
– Ну че, гони бабки! – наседал на меня вожак. – Мы ходили, свое время потратили, так что ты нам должен, понял?!
Я достал тысячу рублей и протянул их Тасе. Вожак попытался выхватить их у меня, но я коротко стукнул его в живот той же рукой, в которой была зажата купюра, и сказал:
– Она будет решать, кому и сколько, понял? – Долг платежом красен, это я про его «понял».
Согнувшись от боли, мужик жадно прошипел:
– Каждому!
Я подумал, что, сами того не зная, они только что спасли меня от неминуемой гибели и точно заслуживали большего. Но праздновать спасение было рано. Машина с капитаном еще не уехала, да и старик мог выдать меня, так что я взял честную в прямом смысле Тасю под руку и повел ее в сторону виднеющегося гастронома. Компания двинулась следом. Было не очень приятно идти под ручку с плохо пахнущей женщиной, которая делала попытки прижаться ко мне еще ближе, но, во‐первых, она своими принципами изменила ход событий, а во‐вторых, всегда нужно доигрывать до конца.
Машина с Мурейко, наверняка выпытывавшим у старика, куда делся тот тип, что передал ему сверток, скрылась из виду. Я выпустил руку мадам и достал из кармана стодолларовую банкноту.
– Спасибо, Тася, ты даже не представляешь, как выручила!
Я повернулся, чтобы скрыться в подземном переходе, но подумал и добавил:
– И завязывай с этим, пока не поздно. У тебя есть характер, а значит, все получится, – это было сказано абсолютно искренне.
В переходе я вынул из кармана мобильник. Он был выключен. Еще раз мысленно поблагодарив конструктора, спроектировавшего эту модель, я нажал на ту же кнопку, которая помогла мне выиграть несколько секунд. Телефон включился, и на экране возникла надпись: «Пропущенный вызов». То есть я выключил его тогда, когда телефон уже готов был зазвонить, выдав меня с головой. В этом случае не помогли бы даже обманутые в лучших чувствах алкаши. Но пора было начинать торг, и, выйдя на другой стороне Волгоградского проспекта, я набрал номер капитана. Он ответил быстро, очень быстро, и, не дав мне сказать ни слова, опалил меня своей яростью:
– Ну, что, сукин сын, не наигрался еще в шпионов?! Я выпотрошу твоего старичка живьем, а потом найду тебя и то же самое сделаю с тобой!
Я подумал, что он бесится от своего бессилия, и поэтому ответил спокойно насколько мог:
– Ничего ты с ним не сделаешь. Кроме того диска, за которым ты так охотишься, у меня теперь еще один, на котором ты и твои псы похищаете старого человека, и он не меньше, чем первый, заинтересует кое-кого. Предлагаю сделку.
– Какую еще сделку, ты, урод?! – Взревел капитан, а может, и не капитан уже. – Ты даже не представляешь, с кем связался! Я уничтожу даже память о тебе!
Я дал ему выговориться. Когда он замолчал, я сказал:
– Мне плевать, что вы там делаете в своем клубе мазохистов, хоть перетрахайте друг друга до смерти. Я хочу только одного – отпусти девушку, и немедленно. В противном случае уже сегодня обе записи будут у председателя вашей славной службы, а копии, для верности, выложу, где только можно! У тебя ровно десять минут, в течение которых я буду ждать звонка от Катерины Ефимцевой. Если этого не произойдет, можешь считать сделку расторгнутой. Да, чуть не забыл, у меня есть свидетель, который подтвердит, что трое твоих людей, те, что сейчас в морге, похитили ее и попробуй докажи, что ты ничего не знал. И последнее: все наши разговоры я записывал на диктофон, так что это будет последним гвоздем в твой гроб, если вздумаешь финтить!
Я выдохнул и затаил дыхание. От того, не перегнул ли я палку, сейчас зависело ни мало ни много жизнь дочери полковника Осипова, и нельзя сказать, что я был так уж уверен в своей правоте, когда говорил все это. Капитан Мурейко молчал. Я тоже. Все решалось в эти секунды, и они показались мне бесконечно длинными. Наконец он решился:
– Где гарантии, что после того как я отпущу девушку, ты не сделаешь того, что…
Я перебил его:
– Моя и ее жизни. Ведь ты же сможешь убить нас и потом, не правда ли? И я не стану рисковать, хотя за все, что ты сделал, тебя следовало бы поджарить на медленном огне.
– Допустим, я поверил, что ты не станешь опубликовывать, если отпущу девушку. Но почему ты уверен, что я не прикончу тебя, после того как ты отдашь мне все, что с этим связано?
– А кто сказал, что я отдам все? – я делано удивился. – Я оставлю по копии в разных местах, и, если с кем-нибудь из нас что-то случится, ты узнаешь, что я могу достать тебя даже с того света. Как тебе такая гарантия?
Мурейко молчал, а я зачем-то считал его тяжелое дыхание. Наконец он ответил:
– Ты молодец, парень, с тобой даже интересно работать, – польстил он мне, – не хочешь, как закончится вся эта заварушка, поработать с нами?
– Премного благодарен, – вежливо ответил я, – но хорошего помаленьку. Итак, каков будет ваш положительный ответ?
Я услышал, как он засмеялся. Только смех почему-то раздавался сразу в оба уха. Причем в том ухе, которое было свободно от телефона, он раздавался громче. Еще не понимая, в чем дело, я повернулся и увидел перед собой улыбающегося, нет, хохочущего капитана.
– Но как… – начал я, когда что-то случилось с небом. Оно вдруг вспыхнуло ослепительным фейерверком и тяжеленным молотом обрушилось мне на голову…