Ствол пистолета смотрел на Маму.
– Интересно, как ты все-таки вычислил Никсона? – спросила Мама.
В голосе ее слышался неподдельный интерес.
– Устроил возле офиса наблюдательный пункт и увидел, как они идут на свой пост.
– Кретины, – процедила Мама. – Я же говорила им, чтобы они сделали вид, будто уезжают. А потом прошли в ту квартиру через проходные дворы. Засек, стало быть?
– Было нетрудно это сделать. Думаю, они просто поленились.
Она задумчиво стряхнула пепел в хрустальную пепельницу.
– Да, наверное… А Чуню как ты выманил?
Андрей рассказал.
Мама улыбнулась.
– Да, это смешно. По правде сказать, он был большим дураком, этот Чуня. Но «сникерсы» любил. Мне это нравилось. Стало быть, ты пришел, чтобы меня ухлопать?
– А ты как думаешь?
Рука Мамы дрогнула. Тонкий столбик пепла обломился и упал в хрустальную пепельницу.
– И ничего уже переиграть нельзя?
Андрей покачал головой.
– Нет.
– А где же Виктор? Куда ты его дел?
– Будто не знаешь?
– Честное слово, не знаю. Бобренок не вернулся…
– Убили Бобренка. Дипломат убил. Какую-то игру он хотел с ним закрутить. Да не вышло. Сам видел, как его труп выносили мальчики Дипломата.
– И Виктора, стало быть?
– И Виктора. Да будто ты сама не знаешь? Полно, хватит дурака валять.
– Не знаю! – Мама ударила кулачком по столу. Хрустальная пепельница проехала по его полированной поверхности и, упав на пол, разбилась.
– Может, скажешь, что и сдать ты нас не хотела? – спросил Андрей.
– Хотела, – со вздохом призналась Мама. – Хотела. Да только теперь вижу, что зря. Все-таки таких, как вы, очень мало.
– Раньше думать надо было.
– Ах, если бы все можно было обдумать раньше… – Мама закинула руки за голову и потянулась всем своим длинным телом. – Ах, если бы жизнь можно было прожить по-другому.
Она осторожно взяла из лежавшей на столе пачки новую сигарету и, вставив ее в мундштук, прикурила.
– Ну ладно, говори. Я утолила свое любопытство. Теперь ты задавай вопросы. Знаю, что-то ты еще хочешь от меня узнать. Иначе порешил бы сразу. Спрашивай. Может быть, ты хочешь узнать, почему я хотела вас сдать?
– И это тоже. Мама помолчала.
– Да, вы были крутыми, очень крутыми. Если бы мне удалось вас повязать, то никогда я этого не сделала бы. Не удалось. А стало быть, вы были опасны. В жизни так устроено, что если не ты, то тебя. А вы были независимы. А значит, ненадежны. От таких быстро избавляются. Вот я и решила. Лучше сделать это раньше, чем опоздать. И все же опоздала.
Она наклонилась и положила мундштук с горящей сигаретой на осколок пепельницы.
– Ну, пора. Проигравший должен платить.
– Погоди, – сказал Андрей. – У меня есть еще один вопрос.
– Деньги в соседней комнате. Сорок тысяч. На столе. Я учла даже вариант проигрыша.
Она встала, потянулась к лежавшей на столе пачке сигарет, но та оказалась пустой. Смяв пачку коротким, нервным движением, Мама швырнула ее на пол и шагнула к стоявшему у стены столику. На нем лежал блок дамских сигарет в фирменной упаковке. Быстро вскрыв блок, Мама вытащила одну пачку.
– Последняя сигарета перед смертью. Имею я право?..
– Имеешь.
Мама благодарно улыбнулась.
– Ну, тогда мы можем еще минут пять поговорить.
– О чем? – спросил Андрей.
– О чем угодно. Например, я могла бы рассказать тебе о своей жизни. Уверяю, она была интересной. Потом, мы могли бы поговорить о тех условиях, на которых ты оставишь меня жить дальше.
Говоря это, она нервно стиснула пачку в руках, как-то странно, коротко засмеялась и распечатала ее.
– Нет, – сказал Андрей. – Если я тебе сохраню сейчас жизнь, то сам проживу недолго.
Мама нервно улыбнулась.
– Тут ты прав.
Она вытащила сигарету, не глядя, протянула руку к лежавшей на столе зажигалке. Рядом была толстая, может быть, годов пятидесятых, ручка-самописка.
Андрей выстрелил. Пуля попала Маме точно между глаз…
Несколько секунд он сидел неподвижно, стараясь унять колотившееся, как молот, сердце. Потом встал, сунул пистолет в кобуру и подошел к трупу Мамы. Она лежала на спине, откинув в сторону левую руку, в которой была зажата сигарета.
Андрея больше интересовала правая.
Наклонившись, он разжал Мамин кулачок и осторожно вынул из него ручку. Она и в самом деле была несколько толще, чем обычная ручка. Перо было ненастоящим и лишь прикрывало тонкую трубочку, заканчивавшуюся небольшим соплом.
«Интересно, – подумал Андрей. – Чем она стреляла? Вряд ли это был какой-то малокалиберный патрон. Скорее всего, из этого сопла должна была вырваться струйка смертельного газа».
Про такие ручки он слыхал. Одно время они были на вооружении у наших разведчиков. Ну, со связями Мамы достать такую штучку – совсем несложно.
Он положил ручку на столик и подумал, что пора уходить. Он и так был здесь слишком уж долго. Вот только сначала надо замести следы.
Андрей прошел в соседнюю комнату. Действительно, на столе Мамы лежал пакет. В самой середине старинного, украшенного позолотой стола. Наклонившись, Андрей заглянул под столешницу. Под ней была прикреплена небольшая черная коробочка. От нее тянулась бесцветная, едва заметная нитка, уходившая в просверленное в столешнице отверстие. Судя по всему, другим концом она соединялась с лежавшим на столе пакетом.
«Вот тебе и плата, – подумал Андрей. – Нет, трогать эту конструкцию не стоит. Неизвестно, что она из себя представляет и что именно выкинет. Да и не деньги в этом пакете. Очередная „кукла“».
Он быстро прошел в следующую комнату. Здесь, очевидно, была Мамина спальня. Много тряпья, причудливые занавески, коврики, какие-то пуфики.
«Вот и хорошо, – подумал Андрей. – Только начнем мы с другого».
Он вернулся назад, в комнату секретарши. Стоявший на ее столе компьютер был включен. Очевидно, в записанных на его жестком диске файлах было много интересно. Только у Андрея читать все это не было времени.
Он быстро набрал команду, с помощью которой происходило форматирование винчестера, и нажал ENTER.
Все, через пару минут вся записанная на жестком диске информация будет стерта.
Убедившись, что процесс форматирования жесткого диска пошел, он вернулся в спальню и, выкинув из шкафа кучу платьев, поджег их. В следующей комнате он оборвал занавески, обрушил полку с книгами и тоже предал все это огню. То же самое он сделал и в третьей комнате, в которой лежал труп Мамы.
Вот так, вот таким образом.
Он дошел до стола секретарши и, отодвинув труп Наташки в сторону, обыскал ее сумочку. В ней лежала толстая связка ключей. Наверняка один из них был от офиса.
В соседних комнатах, разгораясь все яростнее, гудел огонь. Дышать из-за дыма становилось все труднее. Прихватив ключи, Андрей выскочил из офиса и захлопнул дверь.
Третий ключ подошел к замку, и Андрей запер дверь на два оборота.
«Ну, вот теперь пусть пожарные попытаются эту дверь вскрыть», – ухмыльнулся он, спускаясь по лестнице.
Выйдя из дома, он обошел его вокруг и увидел толпу зевак, которые наблюдали за разгоравшимся пламенем. Пожарных машин, как обычно, еще не было видно. Среди зевак стояли продавщицы из магазина «Феникс». Андрей определил это по фирменным значкам, прикрепленным у каждой из них к платью, и совершенно успокоился.
По крайней мере в этот раз невинных жертв не будет.
И вообще ему пора было уходить.
Толпа становилась все гуще. Андрей толкнул своего соседа в бок локтем и спросил:
– Это что, горит, что ли?
– Не видишь, что ли, кретин? Горит, – зло буркнул тот.
– А-а-а, а я-то думал… – пробормотал Андрей и стал выбираться из толпы, направляясь в ту сторону, где у него стояла машина.
Глава двадцать восьмая
Андрей уехал.
Все закончилось, и теперь ему нужно было время хорошенько все обдумать. И еще надо было возвратить машину Митяю…
Ничего, это он сделает потом, может быть, завтра. А пока он хотел все хорошенько просчитать, обдумать, осознать. Это нужно было сделать, и причем немедленно, поскольку обстоятельства его жизни изменились и к ним надо было приспособиться.
А может, и не надо? Что, собственно, так уж изменилось?
Да, он наконец-то получил свободу. А разве раньше он был так сильно несвободен?
Машина Митяя слушалась руля просто идеально.
Андрей закурил сигарету и свернул из узкой улочки на широкое шоссе. Он еще не знал, куда едет, просто ехал куда глаза глядят. Похоже, они глядели куда-то за город, на природу. Впрочем, в любом городе, в какую сторону ни поедешь, если не отклоняться от курса, обязательно рано или поздно окажешься за городом.
Докуда заяц бежит в лес? Правильно, до середины. От середины он уже бежит из лесу.
Вот тоже и со свободой. Есть свобода и есть свобода. Самая настоящая свобода наподобие середины города. В определенный момент бег к ней превращается в бегство от нее, причем так быстро, что ты можешь этого и не заметить.
Может быть, он уже пересек эту невидимую границу, за которой настоящая свобода превращается в одиночество, другой вид несвободы, несвободы от себя самого?
Андрей понял, что находится в том странном состоянии, которое сродни состоянию человека, побывавшего под бомбежкой. Его не колотило, ему не хотелось плакать, не было никакой истерики. Просто временами мир становился для него как бы нереальным.
«Почему я так спокоен? – подумал он. – Почему я так неестественно спокоен?»
Гаишник махнул жезлом, и Андрею пришлось остановиться.
Их было трое. Один в форме и двое в гражданском. У того, кто в форме, на груди висел автомат, короткоствольный, со складывающимся прикладом.
– Выйдите из машины.
Он вышел.
– Документы.
Андрей предъявил.
– Имеете ли вы оружие, наркотики?
– Нет.
– Откройте багажник.
«Какое счастье, – подумал он, – что я в этой кожаной куртке. Под ней пистолет почти не заметен. Если только специально не присматриваться…»