екрасно знает, что ее отец мог взбесить кого угодно. Она умна.
— Это не поможет очистить ваше имя. Я дам вам свою брошку-солнышко, чтобы вы смогли записать весь разговор. Вы должны заставить ее признать, что не имеете абсолютно никакого отношения к убийству и что это она приказала Неду расставить для вас ловушку. Когда вы к ней едете?
— К восьми часам. Нед будет с ней.
— Отлично. Уилли поедет с вами. Он устроится сзади на полу. Такой крупный мужчина, а при случае может свернуться в бейсбольный мяч. Он присмотрит за вами. Они определенно не станут ничего делать в самом доме. Это было бы слишком рискованно. После Уилли эта брошка — мое самое большое сокровище, — заявила Эльвира. — Я покажу вам, как ею пользоваться.
Весь остаток дня она учила Синтию, что та должна говорить своей сводной сестре.
— Лилиан должна быть тем самым человеком, который вложил деньги в ресторан. Возможно, через несколько подставных инвестиционных компаний. Скажите ей, что, если она не заплатит, вы обратитесь к лучшим бухгалтерам, которые раньше работали на правительство.
— Она знает, что у меня нет денег.
— Зато она не знает, кто еще заинтересован в вашем деле. Тот парень, который сделал программу о женщинах-заключенных, а?
— Да. У Джеффа есть свой интерес.
Эльвира прищурилась, потом ее глаза заискрились.
— У вас с Джеффом что-то есть?
— Если я смогу очиститься от обвинений, то да. Если нет, то ничего нет — и не будет. Ни с Джеффом, ни с кем-либо еще.
В шесть телефон снова зазвонил.
— Я отвечу, — сказала Эльвира. — Пусть знают, что я тоже здесь.
За ее суровым «алло» неожиданно последовали теплые приветствия.
— Джефф, мы только что о вас говорили. Синтия здесь. Господи, какая она славная девушка… Вам нужно увидеть ее новые наряды. Она все мне о вас рассказала… Погодите, сейчас я передам ей трубку.
Эльвира заинтересованно слушала, как Синтия объясняла:
— Эльвира живет в соседнем коттедже. Она помогает мне… Нет, я не вернусь. У меня есть причина остаться здесь. Сегодня вечером я, может быть, получу доказательство того, что я не виновна в смерти Стюарта… Нет, не приезжай. Джефф, я не хочу тебя видеть, не сейчас… Джефф, да, да, я люблю тебя… Да, если мне удастся очистить свое имя, я выйду за тебя.
Когда Синтия повесила трубку, она едва не плакала.
— Эльвира, я так хочу за него выйти… Знаете, что он сейчас сказал? Он процитировал «Разбойника». Он сказал: «Вернусь я при лунном свете, хотя бы разверзся ад».[9]
— Он мне нравится, — решительно заявила Эльвира. — Я отлично разбираюсь в людях, даже по телефонному разговору. Он приедет вечером? Мне не хочется, чтобы вы расстраивались или затягивали с этим делом.
— Нет. Его сделали телеведущим на десятичасовых новостях. Но спорю на что угодно, завтра утром он будет здесь.
— Посмотрим. Чем больше людей, тем больше у Неда и Лилиан шансов заподозрить неладное.
Эльвира выглянула в окно.
— О, а вот и Уилли идет… Силы небесные, он опять поймал этих ужасных луфарей! У меня от них изжога, но я не стала ему говорить. Всякий раз, когда он идет на рыбалку, я кладу в карман упаковку «Тамс»… Ну, ладно.
Она открыла дверь и помахала сияющему Уилли, который гордо держал леску с парой обмякших рыбин. Едва Уилли заметил оранжево-красные, неровно подстриженные волосы Эльвиры и тесное платье, пережимавшее жену тут и там, как его улыбка исчезла.
— Что за дичь? — сказал он. — Они что, забрали обратно наши лотерейные деньги?
В семь тридцать, когда они доели улов Уилли, Эльвира поставила перед Синтией чашечку чая.
— Вы почти ничего не ели, — сказала она. — Вам нужно поесть, чтобы мозги заработали. Ну как, вы все уяснили?
Синтия потеребила брошку-солнышко.
— Думаю, да. Кажется, все ясно.
— Помните: пока деньги перешли от одной к другому, они прошли еще через несколько рук. И как бы они ни исхитрились, эти деньги можно отследить. Если они согласятся заплатить, предложи снизить цену, если они, к твоему удовлетворению, признают правду. Ясно?
— Ясно.
В семь пятьдесят Синтия уже ехала по извилистой дороге; Уилли скорчился сзади на полу.
Прекрасный солнечный день сменился пасмурным вечером. Эльвира вышла из коттеджа на заднюю веранду. Ветер хлестал воду в заливе, и на пляж обрушивались яростные волны. Температура резко упала, и погода из августовской превратилась в октябрьскую. Эльвира вздрогнула и прикинула, не сходить ли в коттедж за свитером, но передумала. Лучше остаться здесь, на случай, если кто-нибудь позвонит.
Она сделала себе вторую чашку чая и уселась за обеденный стол, спиной к двери на веранду. Посидела немного и принялась за первый черновик статьи, которую она, несомненно, скоро отправит в «Нью-Йорк глоуб».
«Синтия Латэм, которая в 19 лет была приговорена к двенадцатилетнему тюремному заключению за убийство, которого не совершала, наконец-то смогла доказать свою невиновность…»
— Вряд ли это когда-нибудь случится, — произнес сзади мужской голос.
Эльвира резко обернулась и уставилась в злобную физиономию Неда Крейтона.
Синтия ждала на крыльце особняка Ричардсов. Сквозь красивую дверь из красного дерева доносился слабый звон колокольчиков. У девушки мелькнула неуместная мысль: подойдут ли к двери ее собственные ключи от этого дома или Лилиан сменила замки?
Дверь отворилась. Лилиан стояла в широкой прихожей, свет лампы от «Тиффани» подчеркивал ее высокие скулы, большие голубые глаза и серебристые волосы. Синтию кольнуло холодом. За эти двенадцать лет Лилиан превратилась в клон Стюарта Ричардса. Конечно, она меньше. И младше. Но у нее тот же примечательный взгляд, только в женском варианте. И в глазах тот же намек на жестокость.
— Входи, Синтия.
Голос Лилиан не изменился. Четкое породистое произношение и знакомые злые, резкие обертоны, характерные для речи Стюарта Ричардса.
Синтия молча проследовала за Лилиан по коридору. Свет в гостиной был тусклым. Комната выглядела совсем как раньше. Та же мебель, восточные ковры, картина над камином. У роскошной столовой слева все тот же необжитой вид. Обычно они ели в маленькой столовой рядом с библиотекой.
Синтия полагала, что Лилиан ведет ее в библиотеку. Однако та направилась в тот самый кабинет, где умер Стюарт. Синтия прикусила губу и потянулась к брошке. «Интересно, это Лилиан так пытается давить на меня?» — подумала она.
Хозяйка дома уселась за массивный стол.
Синтия вновь вспомнила ту ночь, когда она вошла в комнату и обнаружила Стюарта лежащим на ковре. Она почувствовала, что ее руки становятся влажными. На лбу тоже выступил пот. Ветер усиливался, и снаружи доносился его вой. Лилиан сложила руки и подняла взгляд на Синтию.
— Ты тоже можешь присесть.
Синтия прикусила губу. Вся ее оставшаяся жизнь будет определена теми словами, которые она скажет в следующие несколько минут.
— Полагаю, это мне нужно предлагать тебе присесть, — сказала она Лилиан. — Твой отец оставил этот дом мне. Когда ты звонила, то говорила об урегулировании. Не стоит сейчас затевать игры. И не пытайся меня запугивать. Уверяю, тюрьма выбила из меня всякую застенчивость. Где Нед?
— Он будет с минуты на минуту. От твоих обвинений, Синтия, он просто обезумел. Но ты и сама это знаешь.
— Я полагала, что пришла сюда обсудить получение своей доли наследства Стюарта.
— Ты пришла сюда, потому что мне тебя жаль и потому что я готова дать тебе шанс куда-нибудь уехать и начать новую жизнь. Я готова основать целевой фонд, который будет приносить тебе ежемесячный доход. Не всякая женщина будет так щедра к убийце своего отца.
Синтия смотрела на Лилиан и видела пренебрежение в ее взгляде, ее ледяное спокойствие. Нужно сломать ее самоуверенность. Синтия подошла к окну и выглянула на улицу. Снаружи лил дождь. Тишину комнаты разрывали удары грома.
— Интересно, что бы сделал Нед, если бы в тот вечер шел дождь? — небрежно поинтересовалась женщина. — Тогда погода работала на него, верно? Тепло и облачно. Поблизости ни одного катера. Был только один свидетель, и сейчас я ее нашла. Нед не сказал тебе, что она однозначно опознала его?
— Много ли людей поверит, что кто-то смог опознать незнакомца спустя тринадцать лет? Синтия, я не знаю, кого ты наняла для этого фарса, но предупреждаю — брось это дело. Прими мое предложение, или я позвоню в полицию и тебя арестуют за домогательства. Не забывай, условно-досрочное освобождение преступника легко аннулировать.
— Освобождение преступника, я согласна. Но я не преступник, и тебе это известно.
Синтия подошла к большому шкафу в стиле короля Якова и открыла верхний ящик.
— Я знала, что Стюарт держит тут пистолет. Но ты тоже это знала. Ты утверждала, что он никогда не говорил тебе о новом завещании, по которому дартмутская половина отходила мне. Но ты лгала. Если Стюарт посылал за мной, чтобы сообщить о новом завещании, он определенно не стал бы скрывать его от тебя.
— Он мне не говорил. Мы не виделись три месяца.
— Возможно, вы и не виделись, но вы разговаривали, верно? Ты могла смириться с тем, что половину его состояния получит Дартмут, но не собиралась делить его со мной. Ты ненавидела меня все годы, которые я прожила в этом доме, потому что меня он любил, а с тобою все время ссорился. Тебе достался такой же мерзкий нрав, как у него.
Лилиан встала.
— Ты не знаешь, о чем говоришь.
Синтия захлопнула ящик.
— О, я прекрасно знаю. И каждый факт, который изобличал меня, изобличит тебя. У меня был ключ от дома. И у тебя он тоже имелся. Там не было признаков борьбы. И я не думаю, что ты послала кого-то убить Стюарта. Я думаю, ты сделала это сама. В столе Стюарта была тревожная кнопка. И он ее не нажал. Стюарту никогда не приходило в голову, что ему может угрожать собственная дочь. Почему Нед завернул сюда именно в тот день? Ты знала, что Стюарт пригласил меня на выходные. Знала, что он уговорит меня поехать с Недом. Стюарт любил бывать в компании, а потом посидеть в одиночестве. Может, Нед плохо объяснил тебе? Свидетельница, которую я нашла, ведет дневник. Она показала мне свои записи. Она начала дневник в двадцать лет и писала туда каждый вечер. Нет ни единого шанса, что запись была подправлена. Она описала меня. Описала машину Неда. Она даже написала о шумных подростках в очереди, из-за которых все теряли терпение.