Дженис разглядывала свои ногти. В эту минуту ей хотелось ничего не чувствовать, что бы она ни услышала. А об Александре, которая кричит на всех этих людей, заявляющих, что они заботятся о ней, она подумает чуть позже.
— И что потом? — тихо спросил Майк.
— Я последовал за нею.
Маркус Эмброуз резко оттолкнул стул, который чуть не упал, и встал.
— Я побежал за ней и поймал возле двери. У бедной девочки все лицо было в этой слизи, и она пыталась оттереть маску, пока та не засохла.
Он скривился от неприятных воспоминаний.
— Подбежал Ларри Томпсон. Он схватил ее за руку и начал говорить, что работу нужно закончить. Я предложил ей послать его к черту, но она помотала головой и вернулась в студию. Я ушел. В тот вечер мы ужинали все вместе. Александра почти ничего не ела. Потом встала и вышла из-за стола. Я отправился искать ее, спросить, не хочет ли она прогуляться на Пьяццу и выпить. Ей нравилось слушать там скрипки.
— Она писала мне о соборе Святого Марка, — сказала Дженис, — и столиках на Пьяцце. Из всей Европы Венеция — ее любимый город.
— Я нашел ее на лестнице отеля, с Уилсоном. Думаю, они ссорились. Александра говорила, что он должен был с самого начала понимать — она не подходит для этой «Маски красоты». Он отвечал, что хотел, чтобы она заработала… она получит целое состояние на отчислениях от телерекламы. Потом они заметили меня и замолчали. А на следующий день закончилась последняя съемка, мы собрались и рано утром в понедельник погрузились в мой самолет. И скажу вам, что никто этому не радовался.
— Вам удалось после этого поговорить с Александрой наедине? — спросил Майк.
— Перед посадкой я предложил ей подвезти ее домой. Она сказала «ладно». Она казалась какой-то… отвлеченной, занятой. Когда привезли наши сумки, я отдал их носильщику. Мне нужно было проверить почту в офисе. Я сказал Александре, что встречу ее в терминале. Я отсутствовал не больше десяти минут, но когда вернулся, она ушла.
— Ушла! — воскликнули Майк и Дженис.
Эмброуз нахмурился и покачал головой.
— Я пытаюсь решить, не следует ли мне обратиться в полицию. Но есть еще кое-что.
Дженис встала и оперлась руками о стол.
— Что?
Маркус Эмброуз подошел к шкафу, стоящему в кабинете, и отодвинул дверцу. Дженис и Майк заглянули внутрь. На полу, занимая почти все место, стояли два больших синих чемодана с вытисненными инициалами «А.С.».
— Они стояли в терминале вместе с моими. Носильщик ждал рядом. Александра сказала ему, что я подойду и заберу их. А потом исчезла.
— Звучит так, будто она бежала в панике, — бросил Майк, стараясь не смотреть в сторону Дженис. — Возможно, она просто сбежала, как с нею иногда случается, к тому же ее сильно расстроила съемка.
— Либо она заметила в терминале папарацци и не хотела, чтобы ее фотографировали, — с ноткой надежды предположил Эмброуз.
Засунув чемоданы Александры в багажник, они в задумчивой тишине поехали к дому. Дженис выпрямилась на сиденье и сложила руки на коленях. Майк взглянул на жену. Он уже собрался заговорить, но потом задумался над тем, что хотел сказать: Маркус Эмброуз смутно знаком ему. «Это невозможно», — подумал Майк и сосредоточился на дороге. Тучи, зависшие над головой, пролились сильным дождем, капли стучали в лобовое стекло машины. Майк подождал, пока они отъехали подальше от интенсивного движения у аэропорта, и накрыл рукой руку Дженис.
Жена поднесла его руку к губам и потерлась о нее щекой.
— Ох, Майк, — произнесла она. — Я ужасно напугана. Ну и вечер… какой-то кошмар. Я все время думаю, где сейчас Александра, и представляю всех этих людей, которые пытаются ее найти. Она нужна им, потому что для них она означает деньги. Они должны были причинить ей сильную боль, чтобы заставить вот так сбежать.
— Дженис, — сказал Майк. — Подумай хорошенько. Насколько ты на самом деле знаешь свою сестру?
Он почувствовал, как жена напряглась.
— Не злись. Подумай. У тебя предвзятое представление о сестре. Пока ты росла, она была для тебя самым важным человеком во всем мире. Верно?
— Да, — задумчиво ответила Дженис. — Папа был замечательным, но все время держался отстраненно. С ним никогда не удавалось поговорить по душам. А Александра много лет, даже после своего отъезда, звонила мне раз в неделю, и я рассказывала ей о школе и обо всем, чем я занималась. Когда я училась в средней школе, мне было достаточно сказать, что я собираюсь потанцевать или пойти на вечеринку, — и мне приходила посылка с платьем, всегда вовремя. Это — последнее, которое она прислала мне на Рождество. Она оплатила мою учебу в колледже и оплачивала все папины счета, когда он заболел.
Она помешкала, но потом решительно сказала:
— Майк, что ты хочешь от меня услышать? Я тебя знаю. Ты к чему-то клонишь.
Тот кивнул.
— Просто ответь мне на пару вопросов. Какой алкоголь Александра любит больше всего? Как часто она пьет? Она когда-нибудь рассказывала тебе о своих постоянных друзьях? Сколько денег она зарабатывает? Она хоть раз упоминала о человеке, который преследовал ее в прошлом году?
— Она даже не намекнула!
— К этому я и веду. Солнышко, ты видишь в своей сестре щедрую и прекрасную фею-крестную. Ты совсем не знаешь ее как личность. Судя по тому, что мы сегодня слышали, она очень в тебе нуждается.
Они пересекли мост Троггс-Нек, въехали через Бронкс в Манхэттен и поехали дальше, по шоссе Рузвельта. Только тут Дженис нарушила молчание.
— Я кое-что вспомнила. В этом году мой чек за обучение опоздал к началу весеннего семестра. Когда Александра его оплатила, она прислала мне записку. Она извинялась за задержку, но писала, что была далеко и не взяла с собой чековую книжку. Тогда я не обратила внимания, но сейчас думаю, не значило ли это, что у нее было плохо с деньгами.
— Как только мы вернемся в ее квартиру, то перетряхнем ее стол и посмотрим, не найдется ли там какое-то объяснение ее исчезновению. Черт…
Майк резко поднял руку и поправил зеркало заднего вида.
— Этот идиот за нами включил фары.
— Почему он нас не обгоняет? — спросила Дженис, затем обернулась и вскрикнула: — Майк, осторожно!
Лобовое стекло заливал дождь. Свет фар внезапно исчез из зеркала. Машина, которая шла за ними следом, рванулась вперед и сейчас шла рядом, выдавливая кабриолет вправо, на ограждение шоссе.
Дженис закричала.
Впереди виднелась бетонная стойка ограждения. Майк рванул руль влево, но вторая машина прижимала его к обочине, не давая повернуть. Кабриолет врезался в ограждение. Столкновение бросило пассажиров сначала вперед, потом назад. Дженис ударилась головой о лобовое стекло, потом затылком — о подголовник сиденья. Она сползла вниз, чувствуя, как Майк тянется к ней. Молодая женщина теряла сознание, но в ушах звенел не голос мужа. Откуда-то издалека ей слышался крик Александры: «Дженис, на помощь, на помощь…»
Сирены… свет в лицо… голоса…
— Майк.
— Солнышко, лежи тихо, не двигайся.
Она чувствовала, как ее вынимают из машины… капли дождя на лице. «Скорая» с воем сирены рванулась с места.
Майк был рядом. Дженис попыталась сесть, но он мягко уложил ее обратно.
— Майк, ты цел?
— Всё в порядке, солнышко. Пара синяков. Нам нужно сделать тебе рентген. Ты здорово ударилась головой.
— Майк, та машина пыталась нас подрезать… Я видела, как водитель выкрутил руль.
— Я знаю, солнышко.
— Я не останусь в больнице. Со мною всё в порядке.
— Только если это будет необходимо. Обещаю.
Дженис чувствовала, что головокружение потихоньку отступает. В голове пульсировала боль, болела спина и шея. Но мысли были ясными. Кто-то действительно пытался столкнуть их с дороги? Или это просто был неосторожный или пьяный водитель? Александра зовет ее… Ей нужно добраться до квартиры Александры. Она должна просмотреть бумаги сестры и выяснить, где та может быть.
Но все надежды быстро выбраться из больницы оказались тщетны. Врач в приемном покое больницы «Маунт Синай» настоял на полном рентгеновском снимке головы. Прошло целых два часа, прежде чем врачи сказали, что ей повезло… всё нормально, кроме легкого сотрясения мозга. Врач предложил ей остаться на ночь в больнице, но согласился отпустить домой, получив обещание, что Дженис немедленно ляжет в кровать.
— Завтра ей будет очень плохо, — предупредил он Майка. — Кстати, снаружи ждет полицейский, который хочет с вами поговорить. Ему нужно доложить о происшествии.
Полицейский встретил их в приемной и спросил у Дженис, как она себя чувствует.
— Учитывая, что осталось от вашей машины, вы оба чудом остались живы, — сказал он. — Мы взяли водителя, который столкнул вас с дороги. Он был абсолютно пьян. Когда придет в себя, то узнает, в какую беду попал.
— Надеюсь, что страховка еще действительна, — коротко ответил Майк.
Он достал свои права и регистрацию, мысленно поблагодарив судьбу: Александра держала регистрацию в бардачке.
— Он действительно чуть не убил нас. Но это не наша машина. Она принадлежит моей свояченице.
Они вышли из больницы, и Майк подозвал такси, стоящее неподалеку от входа. Затем открыл дверцу и помог Дженис сесть в машину. Дождь стих и превратился в мелкую морось. Майк назвал таксисту адрес Александры. Мужчина как раз опускал флажок, чтобы включить счетчик. Он резко обернулся, посмотрел на Дженис, потом включил внутреннее освещение и уставился на девушку.
— В чем дело? — спросил Майк. — Вы не знаете, где этот дом?
Таксист фыркнул:
— Мистер, вы смеетесь? Я отвозил туда эту барышню всего пару часов назад. Мисс, вы меня помните?
Дженис ухватилась за сиденье. Голова закружилась, и девушке показалось, что она сейчас упадет в обморок.
— Что вы сказали? — спросила она; даже для собственных ушей ее голос прозвучал хрипло и напряженно.
Таксист отъехал от тротуара, потом взглянул в зеркало заднего вида.
— Да ладно, мисс, вы меня разыгрываете. Я даже говорил, как мне нравится ваше платье, и спрашивал, сильно ли оно дорогое и смогу ли я купить такое жене, помните? Вы еще сказали мне, оно… какое-то иностранное название.