Зазвонил телефон, но Гейл осталась лежать на постели, еще плотнее укутавшись в плед. После нескольких звонков телефон замолк, но ненадолго. Зазвонил снова и звонил до тех пор, пока терпеть стало совершенно невозможно. Сделав над собой усилие, она встала и ринулась вниз по лестнице.
Это был Хэлфорд.
— Я собираюсь зайти. Очень нужно поговорить.
— Не надо. Я уже в постели. Я очень устала.
— Знаю. И можете поверить, я устал не меньше. — Она ему верила: голос Хэлфорда был очень усталым. — Послушайте, миссис Грейсон, есть ряд вопросов, на которые вы должны ответить. Я даже не знаю, как вам это объяснить, но вы очень быстро впадете в такое состояние, когда у вас просто не останется никакого выбора. Я буду у вас через десять минут.
Во рту у Гейл появился горький привкус, веки защипало.
— Хорошо. Через десять минут так через десять минут.
— Спасибо. Если хотите, миссис Грейсон, можете кого-нибудь пригласить…
— Я не хочу.
Она положила трубку и прошла в кабинет, освещенный настольной лампой. Стопа бумаг рядом с компьютером выглядела чужой.
В дальнем углу комнаты стоял шкаф с выдвижными ящиками. Сюда она складывала незаконченное вязание. Здесь же было кое-что из одежды. Гейл открыла один из ящиков и извлекла помятый хлопчатобумажный халат. Она влезла в него, не удосужившись стряхнуть прилипшие шерстяные нитки.
Хэлфорд прибыл раньше чем через десять минут. Гейл встретила его у двери и молча проводила в кабинет.
Они сели так же, как сидели днем. Она — в широкое кресло, он — на стул напротив. Между ними был низкий комод, сейчас на нем ничего не стояло. Теперь уже не до гостеприимства. Хэлфорд осторожно положил на комод маленький диктофон. Свет от настольной лампы едва их достигал. Гейл вдруг подумала, что он и она, сидящие по обе стороны от диктофона, похожи на взволнованных родителей у постели больного ребенка.
Хэлфорд откашлялся.
— На диктофон не обращайте внимания. Просто он позволяет мне не отвлекаться на записи. Пленка не может быть использована как свидетельство против вас. Если вы все же будете настаивать, я его выключу.
Он подождал, но, поскольку Гейл ничего не ответила, продолжил:
— Дела, значит, обстоят так. Кто-то взломал дверь в редакции газеты, но никто из сотрудников не мог сказать, что пропало. Единственное место, которое, как видно, было потревожено, — это архив. И вы единственная, кто заявил, что в архиве что-то не так. Впоследствии выяснилось, что газета, которую вы сочли пропавшей, обнаружилась в вашем доме. — Гейл кивнула, и он подытожил: — Одновременно, мы имеем и еще одно обстоятельство: молодая девушка, убитая в субботу утром, была вашей хорошей знакомой. Таким образом, налицо два события, как будто бы совершенно не связанные между собой. Но их связывает нечто. Вернее некто. Это вы. — Он замолк. — Или, возможно, Кэти Пру.
Она испуганно посмотрела на него.
— Что вы хотите этим сказать?
Хэлфорд с секунду молча смотрел на нее, затем встал и включил верхний свет.
— Вы сказали, что захотели прочесть эту статью, потому что кое-кто в Фезербридже, например, миссис Баркер, начали распространять слухи о том, что вы, мол, знали о связях вашего мужа с террористами гораздо больше, чем утверждаете.
— Да. Похоже, именно она и распускала эти слухи.
— Вы боялись, что в газете сообщены какие-то факты, указывающие на вашу причастность к противоправной деятельности мужа?
— Нет. Конечно, нет. Я понятия не имела, чем занимался Том. Вы достаточно занимались этим делом, чтобы знать о моем неведении.
— Это верно. Но соседи моей информацией не располагали. И я спрашиваю: вы опасались, что в Фезербридже начнут думать, будто вы тоже как-то связаны с делами Тома?
Перед ней были темные пустые окна. На них были ставни, но Гейл их редко закрывала. Сплошная темень за окнами била ей в глаза.
— Я не понимаю.
Хэлфорд с непроницаемым лицом сидел неподвижно.
— Когда вы в последний раз видели эту фотографию?
— Не знаю. Много лет назад. Скорее всего я не видела ее с тех пор, как закончила колледж.
— Вы знали, что Том передал ее Оррину Айвори для того, чтобы проиллюстрировать статью, которую тот собирался написать?
— Нет… Я очень удивлена, что она еще сохранилась.
— Значит, вы не знали, что последние несколько лет она могла храниться в архиве?
— Нет.
Хэлфорд потрогал кнопку диктофона, но не включил его.
— Мистер Айвори подтверждает ваш рассказ об этой фотографии, но это подтверждение базируется лишь на том, что он слышал от Тома. В этой связи мы можем опираться только на ваши слова.
— Я сказала вам правду. Это все было сделано в шутку. Тогда это показалось нам очень смешным и экстравагантным.
Хэлфорд убрал руку с диктофона.
— Я вполне могу в это поверить. Все мы порой совершаем глупости, совершенно не думая о последствиях. И действительно, если вы сказали правду, значит, не знали, какое будущее ждет вашего мужа. Вы просто не могли этого знать. Не могли вы знать также и о том, как жутко будет смотреться эта фотография десять лет спустя.
Гейл посмотрела на детектива. Нервы у нее были на пределе.
— Ну и что? К чему вы все это клоните? Какое это может иметь отношение к Кэти Пру?
— Миссис Грейсон, кто мог взять эту фотографию в архиве и положить на ваш стол?
— Не знаю.
— Когда в последний раз вы перебирали все эти бумаги?
— Не помню.
— Кто приходил в ваш дом, начиная с субботы, когда была убита Лиза?
— Зачем вы спрашиваете меня, будто сами не знаете. Уверена: с того самого момента ваши люди следят за моим домом непрерывно.
Хэлфорд раздраженно вскочил, да так резко, что перевернул стул.
— О Господи, Гейл! Что еще я должен сделать, что сказать, чтобы пробиться к вам? Ведь есть только два ответа: либо вы взяли эту чертову газету и фотографию из архива, либо кто-то другой проделал маленькую чистую работу с целью подставить вас. А теперь разрешите сообщить вам кое-что еще: сегодня мы в Винчестере побеседовали с адвокатом, который сообщил нам, что Лиза консультировалась по поводу оформления опеки над ребенком. В Фезербридже есть по крайней мере один человек, который подтверждает, что Лиза незадолго до своей гибели говорила о своем намерении отобрать у вас Кэти Пру. Это означает, что у вас имелись совершенно обоснованные мотивы для убийства. Алиби ваше с самого начала никуда не годилось, и вы не хотите палец о палец ударить, чтобы помочь себе. Ну что, можно ли объяснить яснее?
Гейл перевела взгляд с его лица на упавший стул. Ей казалось, что стук от удара о пол до сих пор звенит у нее в ушах.
— Что там сказала Лиза?
Хэлфорд поднял стул и взгромоздился на него.
— Она сказала, что хочет учредить опеку над Кэти Пру. Она обсуждала этот вопрос с адвокатом. Что вы на это скажете?
Гейл закрыла глаза. Темнота под ее веками распалась на мелкие колючие частички, похожие на песок.
— Джереми, Оррин, Хелен. Господи, как я устала! Аниза, Эдита Форрестер. И миссис Симпсон. Все они были здесь после смерти Лизы.
Она услышала щелчок диктофона.
— Миссис Симпсон? — спросил Хэлфорд.
— Экономка Джереми. Я забыла часы у него дома. Она приносила их.
— Когда это было.
— Вчера. После того, как я возвратилась из редакции газеты.
— Она проходила в ваш кабинет?
— Не думаю. Не знаю. Я вышла на кухню принести тарелки, которые Джереми привез вечером в среду. Вполне возможно, что она могла туда зайти.
— А Эдита Форрестер?
— Приходила вчера, когда здесь была Аниза. Просто так навестить, как она сказала. Узнать, как дела.
— Странно.
Гейл тяжело вздохнула.
— Да, пожалуй. И насчет нее я тоже не знаю точно, заходила она в кабинет или нет.
— Миссис Айвори?
— Она пробыла здесь примерно час. Предлагала мне отдохнуть, пока посидит с Кэти Пру.
— А мистер Айвори и мистер Карт? Кроме того раза, они еще заходили сюда?
Гейл отрицательно покачала головой.
— Оррин забрал Анизу домой, но не выходил из машины. Джереми заехал за мной, чтобы отправиться на слушание у коронера, но, мне кажется, он дальше холла не проходил.
— Вы не уверены?
— Нет. Кэти Пру оставила свою куртку наверху. Я пошла взять ее. Но это все заняло несколько секунд.
— Кто-нибудь еще?
— Никого, насколько я помню.
Хэлфорд вздохнул.
— Гейл, кто такой «м-р Э»?
Несколько минут, настоящих полновесных минут, она сидела без движения, теребя пуговицу своего халата. В тишине было слышно, как шуршит пленка диктофона. Что там в Гейл сейчас происходило? Казалось, уж сейчас-то она совершенно разбита, повержена, растерзана на части. Возможно, рванет на себе халат и ударится в истерику. Нет, ничего подобного. Она вдруг почувствовала в себе спокойную уверенность. Встала, подошла к книжной полке, поднялась на цыпочки, чтобы дотянуться до самого верха, и сняла книгу. Затем положила ее на комод рядом с диктофоном.
— Страница двести два.
Это был роман Джейн Остин «Эмма». Хэлфорд быстро нашел нужную страницу и раскрыл. Крепко сжав переплет книги, он громко прочитал:
«Жалкая выскочка, вульгарная до невозможности. У нее есть и м-р Э, а, кроме того, еще и caro sposo[17]. У нее, конечно, есть средства. Она нахальна, претенциозна и дурно воспитана. О том, как она одевается, вообще лучше не упоминать…»
— Здесь речь идет о миссис Элтон, — произнесла одними губами Гейл. — «М-р Э» — так она называла своего мужа, деревенского викария.
Глава двадцать вторая
Там, у алтаря, суетились ангелочки. Ангелочки в белых рубашечках, ангелочки в джинсах, ангелочки в маленьких пуловерах с личиками, измазанными джемом, который они ели на завтрак. Хэлфорд сел на скамью и сосчитал их — двенадцать. Дети должны, видимо, были образовать полукруг перед алтарем. Но вместо этого они носились по нефу, прыгали, скакали. В общем, бесились.