– Другое важное обстоятельство, которое мне удалось выяснить, – это то, что в начале второго акта были отступления по тексту. То есть это было сделано специально, чтобы спектакль кончился раньше. Понимаешь? Поэтому и время свидания сдвинулось, чем и воспользовался убийца. Все случилось в какие-то считанные секунды.
– А кто виноват в этом?
– Я побеседовала с актерами, занятыми в начале второго акта. Двое из них отрицают этот факт, двое – подтверждают.
– Тоже пока ни о чем не говорит. Кроме того, это грубейшая ошибка. Если это действительно улика номер один и убийца предусмотрительно опустил или сократил свой монолог или реплики, то ты легко можешь его спугнуть. Он запаникует и сделает опрометчивые шаги. Надо осторожнее себя вести.
– Я же хотела как лучше.
– Нужно срочно опровергнуть эту информацию. Пойти в театр и все переиграть.
– Как?
– Ну, сказать, что это принципиального значения не имеет или что ты ошиблась. Или намекнуть, что следствием установлено: убийца мог быть только со стороны. Хотя, конечно, убийца вряд ли этому поверит. Но все же ненадолго усыпить его бдительность можно.
– Ладно, отправляюсь, – Катя промокнула салфеткой губы и поднялась.
– Пирожное хоть доешь.
– Не хочу.
Войдя в театр, Катя сразу поняла: что-то произошло. Мимо нее ходили какие-то посторонние люди, Лина Юрьевна вела за руку Гурдину, чье лицо было бескровно-белым. Гурдина шла, как лунатик, ничего не видя вокруг. Катя даже отступила в сторону, чтобы не задеть их.
В буфете она шепотом спросила у буфетчицы:
– Что случилось?
Полная темноволосая женщина расплакалась:
– Погибли оба… насмерть… врезались в дерево.
– Кто? – Катя опустилась на стул.
– Анжела и Рудик. Зачем они только поехали… за город.
Катя вошла в гримерную Анжелы. Здесь она никогда не была. Зеркало, два любовных романа в ярких обложках на столике, раскрытая пудреница.
Катя быстро выдвинула ящик: карандаш для губ, пустой флакон из-под духов, потрепанная записная книжка. Стала быстро листать ее. И вдруг замерла, увидев свой домашний телефон. Катя повертела книжку в руках и торопливо сунула ее в сумку. Может, это Анжела названивала ей?
Катя зашла к Лилии Георгиевне.
– Я понимаю, возможно, я бестактна, у вашего театра такое горе, но, Лилия Георгиевна, поймите меня, я при исполнении служебных обязанностей. По-другому просто не могу. Расскажите, что знаете.
– Ну… тут и рассказывать, собственно говоря, нечего. Анжела с Рудиком поехали в Звенигород к одной очень хорошей частной портнихе, она иногда выполняла наши заказы. Вот и сейчас надо было у нее кое-что забрать.
– А почему они вдвоем поехали?
– Рудик как шофер, а Анжела – женщина, она сразу увидит, если какой-то брак или сшито не так.
– Понятно, – пробормотала Катя.
– Рудик потерял над машиной контроль и на повороте врезался в дерево.
– Какой ужас…
Кате вдруг страстно захотелось увидеть Артура, поговорить с ним. Но его нигде не было. У нее заныло сердце. "Не ходить же расспрашивать, где он".
Она поправила сумку на плече и решительно направилась к выходу.
Глава 11
На другое утро Катю разбудил телефонный звонок. Она машинально посмотрела на часы: десять утра. "Невиданная рань!" – заметила она про себя. Катя тряхнула головой, прогоняя сон, и потянулась к телефону.
– Да.
– Срочно приезжай, это Лина Юрьевна.
– Хорошо.
Повесив трубку, Катя моментально вскочила с кровати, ринулась в ванну и через пять минут уже сбегала по лестнице.
Элла Александровна говорила с трудом. Она надолго замолкала, и тогда гнетущая тишина тяжело повисала в комнате.
– Сядь. – Она указала Кате на высокий стул. – То, что я хочу сказать, тебя очень удивит, но постарайся понять меня, – произнесла Гурдина чуть ли не с мольбой.
Кате стало как-то не по себе.
– Я слушаю вас, Элла Александровна, – тихо ответила она.
– Лина, посмотри, чтобы нам никто не мешал.
Помощница покинула кабинет, и Гурдина судорожно сцепила руки.
– Дело в том, я даже не знаю, как это тебе объяснить, дело в том, начала она опять, – что Рудик был моим сыном.
Катя похолодела. Значит, ее догадка была пра-вильной. Но что сейчас чувствует несчастная мать, потерявшая единственного сына, которого она скрывала от всего света в течение стольких лет?
Гурдина заплакала:
– Бедный мальчик… мы даже не могли открыто находиться с ним рядом…
– Давайте я принесу вам воды, – спохватилась Катя.
– Оставь, – Гурдина махнула рукой, – вода, пилюли, уколы – мне уже ничем не поможешь. Самое ужасное… – Гурдина приложила руку ко лбу. – Я не могу даже говорить, ты все прочтешь, – она протянула Кате тетрадь.
– А что это? – Катя привстала со стула, чтобы взять ее.
– Дневник, мальчик вел дневник, а я даже не знала об этом!
– Хорошо… дневник… – Катя стояла посередине комнаты, приложив дневник к груди, в голове у нее все окончательно запуталось…
"Меня с детства манил и завораживал слад-коватый запах пудры и искусственных цветов, я любил театр, как самую любимую детскую игрушку, подаренную матерью. Когда я смотрел, как она юной королевой припадала к ногам сурового отца, умоляя не губить ее и пощадить возлюбленного…"
Катя сидела на какой-то скамейке, случайно найденной в лабиринте московских дворов, и читала, читала эти страницы.
"СЕГОДНЯ Я ОТВЕЛ ОПАСНОСТЬ ОТ САМОГО ДОРОГОГО МНЕ ЧЕЛОВЕКА-МАТЕРИ.
СЕГОДНЯ Я УБИЛ ЕГО, НЕЗНАКОМОГО МНЕ ЧЕЛОВЕКА, СИДЯЩЕГО В ПАРТЕРЕ. ОТ НЕГО ИСХОДИЛА ОПАСНОСТЬ. Я ДОЛЖЕН БЫЛ ЕГО УБИТЬ!"
"Ну и ну, Рудик – убийца, кто бы мог подумать, тихий мальчик-отличник и… убийство. Видно, не зря он мне сразу внушил какую-то антипатию", размышляла Катя.
Алексей вышел к Кате, держа в руке раскрытую толстую книгу.
– Ты как католический священник перед обра-щением туземцев в веру, не удержалась она.
– Ладно, что там стряслось?
– Рудик и Анжела вчера погибли в автомобильной катастрофе. Поехали в Звенигород к частной портнихе, чтобы забрать театральные костюмы, которые она им сшила, и на повороте врезались в дерево. Насмерть.
– Постой, постой, а почему они вдруг туда поехали?
– Я же говорю – забирать театральные костюмы или что-то в этом роде.
Алексей закрыл книгу.
– Иди на кухню, я сейчас.
Он пришел через минуту.
– Оказывается, сын Гурдиной – Рудик, она сама мне только что сказала, и еще, оказывается, он же – убийца.
– Почему ты так решила?
– Вот из этого дневника. – Катя достала из сумки темно-синюю тетрадь и протянула ее Алексею: – Читай на последней странице.
– Да… как все… неожиданно.
– Вот и нашли загадочного "театрального убийцу", – Катя нервно водила пальцем по столу.
– Да, да… – Алексей выглядел непривычно рассеянным.
– Я даже и не представляла, что это Рудик, ни на одну секунду…
– А кого ты представляла – Лилию Георгиевну, Рубальского?
– В общем, ты прав. – Катя запустила руки в свою шевелюру. – Постой, но кто же тогда убил Миронову?
– Я тоже об этом только что подумал, – Алексей говорил тихим, чуть ли не извиняющимся тоном.
– Это два разных убийства.
– Но тогда получается, что второй убийца еще разгуливает непойманным. А потом, ты уверена, Катюша, что эта авария не была подстроена?
Катя ахнула.
– О чем ты, Алексей? Кем? Если он – убийца, то…
– Ты же только что высказала это предположение – РАЗНЫЕ убийства, значит, второй и убрал Рудика, возможно, они были сообщниками.
– Ну хорошо, – согласилась Катя, – положим, это действительно так, но скажи мне, пожалуйста, какой мотив у второго преступления? Зачем убрали Миронову, а еще раньше – Касьянникова?
– Насчет этого ты абсолютно права.
– Ты знаешь, Алексей, я все думаю, почему Гурдина. – Раздался стук в дверь. – Иди открой.
– Катя, выйди сюда, – крикнул Алексей из прихожей. – Тут из "Гербалайфа" пришли.
В коридоре стояла женщина лет пятидесяти в белой панаме и с тетрадкой в руках.
– Мы проводим анкетирование по вопросу здорового питания. Мы ходим по домам и опрашиваем жильцов. Вас я знаю, – обратилась она к Алексею, – а вот вас, милая девушка…
И тут Катя привела почтенную сотрудницу международной организации в немалое изумление. Она прислонилась к дверному косяку и стала медленно сползать на пол.
– Вам плохо? – женщина участливо приблизилась к ней.
– Алексей, – прошептала Катя, – я сейчас вспомнила странную вещь.
Сотрудница "Гербалайфа" с благожелательной улыбкой смотрела на Катю.
– Ну, помнишь, я тебе неоднократно рассказывала, как в тот вечер, когда произошло убийство, все актеры сгрудились вокруг убитого…
– Да, помню.
– Я потом спрашивала их, знали ли они убитого, ну, может, это был постоянный посетитель театра. И все они ответили отрицательно. Так вот, единственным человеком, кто не видел убитого, была ГУРДИНА. Она даже не взглянула на него.
– Ну и что?
– А то, вот представь: убивают человека, да еще в твоем театре, неужели ты бы не подошел посмотреть, хотя бы из чистого любопытства, а вдруг этот человек тебе знаком, может, он заядлый театрал… Или ты его просто мельком видел, тем более это творческие люди, с хорошей памятью. Гурдина не подошла, потому что она ЗНАЛА убитого. И ей незачем было подходить, она знала, КТО убит. Гурдина и была тем человеком, с которым он должен был встретиться. И, возможно, этот человек представлял для нее угрозу. Рудик мог подслушать, как она делилась своими опасениями с той же Линой Юрьевной, я думаю, она в курсе всего…
– Катя, – Алексей схватил ее за руку, – это просто гениально! Теперь все соединяется в единую цепочку.
Представительница "Гербалайфа" уже давно переминалась с ноги на ногу, бросая быстрые взгляды то на Катю, то на Алексея.
– Может, вы заполните анкеты, и я пойду!
– Какие анкеты? – в один голос воскликнули они.