— Незнакомец не просил сказать, от кого записка?
— Нет, просто сунул мне… зелёненькую и просил сказать, что от старого друга.
— Не путаешь? Так и сказал: от старого друга?
— Да.
— Когда ты ему отдал записку?
— Да дня три тому.
— А как ты проник в усадьбу, ведь туда не попасть?
Парнишка довольно улыбнулся.
— Э, знать надо, как.
10
Николай Семёнович вновь направил свои стопы в Аукционную камеру. Всё-таки там служил господин Власов, прежде чем ушёл на покой три года тому.
Когда купец Лыхтин столкнулся в коридоре с сыскным чиновником, он сразу же стал словно бы пониже ростом и поуже в плечах.
— Господин Власков, — заискивающий голос и растерянный взгляд выдавали озабоченность купца. Мол, зачем? Почему? И что опять надобно представителю полиции в этих краях?
— День добрый, — поприветствовал Лыхтина Николай Семёнович. Хотел вначале поговорить со служащими, а уж потом с купцом. Но не удалось, теперь придётся с ним первым разговаривать.
— Прошу ко мне, — указал рукою акционерный казначей, решивший, что стоит прояснить сразу, с чем явился полицейский чиновник. — Может быть, чаю или чего-нибудь… погорячее?
— Благодарю, — сказал Власков, опускаясь на стул.
— С чем вы к нам? Убийцу, случаем, не нашли? Простите, Николай Семёнович, — имя сразу вспомнилось, — хотелось бы верить, что этот варвар не избежит наказания.
— Поверьте, не избежит. И даже если пока мы его не нашли, вскорости он не только сядет за решётку, но после отправится этапом на Сахалин.
— Простите, Николай Семёнович, за излишнее любопытство, всё-таки, как-никак, с Николаем Ивановичем мы в аукционной камере служили несколько лет. И его судьба нам, служащим, небезразлична, — но в голосе купца чувствовалось больше раздражения, чем сочувствия.
V
1
— Значит, как попал в усадьбу, мне не поведаешь?
— Не-а, — парнишка явно гордился тем, что господин в немалых летах так и не догадался, как он проник в дом и доставил записку лично в руки гвардейскому офицеру. Все говорят, что младший фон Линдсберг — офицер, и мальчишка хотел увидеть Карла в мундире. Но не получилось — сын владельца усадьбы оказался даже не в цивильном костюме, а в домашнем халате со смешными кистями на поясе. И совсем не похож был на бравого военного.
— Пусть это остаётся твоей тайной, — Кунцевич улыбнулся. — Тогда мне вот что поведай. Офицер, стало быть, не удивился записке?
— Мне показалось, нет, — после некоторого раздумья сказал парнишка. — Принял как должное.
— Хорошо. Может быть, после прочтения что-нибудь спросил? Может, испугался?
— Нет, я не заметил, — серьёзно сказал малец.
— Ты потом того незнакомца встречал в городе?
— Нет, — покачал головой, — ни разу.
— Случаем, не слышал, где они должны были встретиться?
2
Тимофей Петрович достал из кармана носовой платок размером в квадратный фут и вытер вспотевший лоб, глянув исподлобья на полицейского.
— Любезный господин Лыхтин, может быть, вы что-то полезное для дознания слышали, или вспомнили какую подробность?
— Простите, Николай Семёнович, — мы тут в постоянных трудах и насущных заботах, — он развёл руками. — Я извиняюсь, но всё-таки смерть уважаемого Николая Ивановича для нашей камеры — всего лишь смерть. Она не избавила нас от той работы, что мы выполняем. Как ни печально это звучит, но человек уходит в мир иной, а жизнь продолжается, — купец мельком взглянул на чиновника для поручений и посетовал на себя за слишком длинный язык.
— Вы правы, Тимофей Петрович, дни идут за днями, а тот, кто забрал чужую жизнь, ходит по земле и, наверное, не задумывается о содеянном. Разве ж это справедливо?
Купец стоял, устремив взгляд в пол. Спустя некоторое время он наконец произнёс.
— Несправедливо.
— Тогда, Тимофей Петрович, оставим философские размышления профессорам, а сами спустимся с божественных высот на нашу грешную землю. Скажите, в то время, когда господин Власов служил при камере, были ли чрезвычайные обстоятельства или случаи, когда Николай Иванович получал угрозы?
— При нашей службе без таких происшествий не обходится. Сами посудите: должники хотят больше денег получить, а не всегда такое получается. Торги-с непредсказуемы.
— Не припомните ли людей, угрожавших Власову?
— Николай Семёнович, — с обидой в голосе произнёс купец, — годков-то сколько миновало? Нынче я не вспомню, кто мне самому намеревался голову оторвать, а вы говорите о том, что с другим человеком было более трёх лет тому.
— Ну, бумаги же сохранились в вашем архиве? Может быть, глядя на фамилии или адреса, что припомните?
— Ну, не знаю, — Лыхтин пожал плечами. Потом в его глазах сверкнули огоньки. — Николай Семёнович, может быть, вам лучше обратиться к Ольге Николаевне?
Власков сделал вид, что задумался над предложением казначея Аукционной камеры. Даже потёр пальцами висок.
— Пожалуй, можно поговорить и с ней. Где она сейчас?
— Здесь, как всегда, работает с документами, — и махнул рукой куда-то в сторону двери.
— Благодарю. Я, пожалуй, — произнёс, словно в задумчивости, чиновник для поручений, — по вашему совету поговорю с ней.
При виде чиновника для поручений при начальнике сыскной полиции во взгляде Ольги Николаевны промелькнуло, как ему показалось, неосознанное чувство страха. Николай Семёнович не выдал своего удивления, хотя в груди что-то ёкнуло, словно он нашёл давно утерянную ценную вещь.
— Здравствуйте, Ольга Николаевна.
Женщина скользнула взглядом по визитёру и остановилась на его лице.
— Добрый день, — сухо ответила она.
Власков почему-то почувствовал себя неудобно, словно пришёл не вовремя в чужой дом.
— Вы нашли убийцу Николая? — теперь женщина смотрела на него с интересом.
— Увы, он пока ещё ходит на свободе.
Ольга Николаевна прикусила нижнюю губу.
— Но есть подвижки в дознании, и мне кажется, мы находимся на верном пути, — продолжал Власков.
— Вам кажется или вы уверены?
— Уверен, — быстро сказал Николай Семёнович из-за боязни разочаровать женщину.
— Вашими бы устами… — она склонила голову к правому плечу. — Видимо, неспроста вы опять пожаловали в нашу богадельню.
— Совершенно верно. Неспроста. — Власков тяжело вздохнул, словно пришёл не для допроса свидетельницы, а для того, чтобы положить голову на плаху. — Вы довольно близко знали Николая Ивановича?
— Да, господин Власков, я знала Николая Ивановича. Я не знаю, что вы вкладываете в смысл произнесённых слов. Но я, — она гордо подняла голову и вдруг выпалила: — да, я была его любовницей. Была, — и расплакалась.
— Ольга Николаевна… — Власков остолбенел. Он не знал, что предпринять, пока не заметил на столе кувшин и стакан. Он налил воды и подал плачущей женщине.
— Благодарю, — она сделала большой глоток и поставила стакан на стол, потом смахнула слёзы. — Что вы хотели узнать?
— Как вам сказать…
— Говорите уж, я привыкла ко всяким словам.
— Николай Иванович не рассказывал вам о своих трудностях?
— Нет, что вы! Николай никогда бы не опустился до жалоб, притом женщине, с которой он имел… связь, — последнее слово она выговорила с трудом, будто слёзы вновь готовы были пролиться из глаз.
— Ольга Николаевна, простите меня за визит, но поверьте, я интересуюсь Николаем Ивановичем и… вами не ради обывательского любопытства. У меня служба такая — разыскивать преступников. И приходится помимо собственной воли проявлять дотошность к чужой личной жизни. Иной раз именно там кроется мотив преступления.
— Я понимаю вашу обеспокоенность, и меня тоже простите за вспыльчивость. Мне пришлось перенести… не слишком хорошее отношение окружающих к той уже почти позабытой ситуации. Вы сейчас мне напомнили о… Хорошо, что вас интересует? — резко сменила она тему разговора.
— Может быть, вы припомните, был ли Николай Иванович перед уходом из камеры чем-то обеспокоен, или вы слышали от него какие-либо… нет, не жалобы, — быстро добавил Власков, — ну, не знаю… Может быть, нелестные слова в чей-либо адрес? Или была какая-нибудь ссора с кем-нибудь из клиентов, недовольных продажей?
— Николай Семёнович, как вы понимаете, тот период для меня был не самым лёгким. Так что мнение окружающих стало не слишком важным, да и окружающая действительность воспринималась, как в тумане.
— Если вы сможете что-то вспомнить, то очень поможете дознанию.
Женщина сощурила глаза.
— Не могу, — она сжала губы.
— Даже самая малость может помочь.
— Понимаю, но…
— Ольга Николаевна, пусть будет так. Но о чём-то ведь вы с Николаем Ивановичем разговаривали? Делились своими заботами?
— Да, — сказала женщина, — но не думаю, чтобы те наши разговоры способствовали вашему розыску преступника.
— Возможно, вы правы, — у Власкова промелькнула мысль, что он и в самом деле попусту теряет здесь время. — У Николая Ивановича были приятели?
— Как у каждого мужчины.
— Вы, случаем, их не знали?
— Отчего же? Варламеев, если не ошибаюсь, Александр Андреевич, из Военно-медицинского управления. Линдсберг… нет, он представлялся Карлом фон Линдсбергом — по-моему, гвардейский офицер из какой-то столичной части. Ну, и…
3
— Так где они намеревались встретиться? — повторил вопрос Кунцевич, глядя парнишке в глаза. Последний взгляда не отводил, и в нём читалось: мол, отчего я должен это говорить? Всякие сведения должны быть оплачены. Мечислав Николаевич улыбнулся и выудил из кармана серебряную монету.
Парнишка подобрел.
— Недалеко от усадьбы есть берёзовая рощица, вот там и сговорились они на встречу.
— Тебе доподлинно известно? — не поверил петербургский гость.
— Совершенно точно, — осклабился парнишка.
— Ты их там видел? — высказал догадку чиновник для поручений.