— Владимир Гаврилович, — нахмурился Власков, — почему он убил нотариуса тем же способом, что и остальных? Ведь тем самым он привлёк к себе внимание, косвенно подтвердив, что убийца не фон Линдсберг.
— Здесь вы не правы, Николай Семёнович, — он совершил поджог и надеялся, что Воздвиженский обгорит и рану никто не обнаружит.
— Значит, он всё-таки не знает, что тело фон Линдсберга обнаружено, — подал голос Лунащук.
— Может быть, вы правы, Михаил Александрович, может быть. И наш убийца продолжает играть по им самим установленным правилам. Кстати, вы говорили, что третьим подписавшим завещание госпожи Веремеевой был управляющий имением…
— Лев Борисович Весёлкин, — подсказал Лунащук.
— Он-то ведь жив, — прилетело от Кунцевича.
— Да, но здесь играет роль другое соображение убийцы. Лев Борисович знает своё дело, и без него наладить работу имения будет весьма затруднительно, а будучи юношей, Павел Львович был слишком тщеславным, и ему хотелось иметь всё самое лучшее, в том числе мать, шайку и управляющего.
— Возможно, возможно, суждения довольно убедительны. Так что, господа, чем быстрее проверим приезжавших в столицу, тем быстрее мы сможем выйти на убийцу. А вы, Михаил Александрович, отправьте телеграмму этому самому Весёлкину по поводу смерти Надежды Павловны. Какова причина смерти? Напишите также в ведомство уездного исправника, пусть вышлет сведения о том, что написано в акте о смерти. Посмотрим, что написал доктор. Всё понятно? Теперь вернёмся, господа, к Веремееву. Надеюсь вы привезли фотографические карточки этого субъекта?
— Увы.
— Почему увы?
— Ни в деле, ни в имении их не сохранилось, словно кто-то их специально уничтожил.
— Значит, давно готовился.
— А карточки с газет? — поинтересовался Власков.
— Николай Семёнович, — укоризненно посмотрел на чиновника для поручений Филиппов, — по карточкам из газет даже родную мать не узнать, не то, что какого-то молодого человека спустя десять лет. — Пожевав усы, он добавил: — но всё равно нам надо его найти. Понимаете, найти, — последнее слово Филиппов произнёс по слогам.
5
После того как чиновники для поручений вышли из кабинета, Филиппов поднялся, прошёлся по кабинету, разминая ноги. Заложил руки за спину и подошёл к окну. Владимир Гаврилович понимал, что проверка по столице может ничего не дать. Но не использовать такой шанс было бы не очень умно. Убийца, возможно, прогуливается по городу и строит — нет, не строит, а осуществляет те планы, которые наверняка взращивал давно и продумал свои действия на множество шагов вперёд. Ой ли, покачал головой начальник сыскной полиции, если он начал воплощать свою месть три года тому, значит, на то была веская причина. Тюрьма? Или он проживал за границей? К тому же нужно время, чтобы собрать сведения о людях, подписавших завещание, и той девице, которая донесла в полицию, благодаря чему шайка была обезврежена. С девицей дело проще, хотя… Филиппов задумался: а если бы она покинула село и уехала в город? Как её там мог разыскать убийца? Может быть, она направилась во Псков, а может, в столицу или в Москву, а то и в Киев? Только через родственников, а это означает лишний раз привлечь внимание к собственной персоне.
Мысли Филиппова перетекли к конверту, убранному им во внутренний карман пиджака.
Подошёл к столу и сел на стул.
Как же так? В начале месяца пришёл циркуляр о недопустимости выдачи всяких бумаг внештатным секретным сотрудникам, ибо последние используются ими в личных целях.
Филиппов почесал пальцем ус. Надо снова идти на аудиенцию к господину Зуеву. Хотя объяснение, даже если таковое будет, не поможет в поисках предполагаемого убийцы Веремеева. Да и помогут ли фамилии, указанные в похищенных ранее паспортах, тоже сомнительно.
Нил Петрович принял начальника сыскной полиции не сразу, пришлось просидеть просителем в приёмной целый час, пока вышеозначенный заведующий Вторым отделением Департамента полиции соизволил найти время.
— Здравствуйте, Владимир Гаврилович, — Зуев ласково улыбался, указывая рукою на стул, — садитесь. С чем пожаловали?
Филиппов поприветствовал заведующего, на его губах появилась ответная улыбка.
— Нил Петрович, как вы знаете, мы в сыскном отделении производим дознание по некоторым убийствам, совершённым в столице, в частности, господина Власова со служанкой и Варламеева. Я к вам приходил за документом, чтобы чиновник для поручений Кунцевич арестовал и привёз в Санкт-Петербург поручика фон Линдсберга. — Зуев слушал вроде бы со вниманием, но было заметно, что сыскные дела его мало тревожат. Есть более важные. — Все подозрения падали на него…
— Арестовали? — с нетерпением перебил Филиппова Зуев.
— Увы, Кунцевич приехал слишком поздно.
Брови Нила Петровича поползли вверх, и он совсем тихо спросил:
— Неужто и его?.. — не договорил и прерывисто вздохнул.
— Да, и его.
Зуев покачал головой.
— Заколдованное дело! До кого вы ни доберётесь, он уже того, перед Всевышним предстал. Так что вы теперь хотите получить от меня?
— Нил Петрович, простите за мою назойливость, но я снова нуждаюсь в вашей помощи.
— Чем же я могу вам помочь? Я ж дознаний не веду, — попытался отшутиться заведующий Вторым отделением Департамента полиции.
— Вот этим, — Филиппов протянул конверт Зуеву. Последний вытащил бумагу, разгладил на столе рукой и углубился в чтение. Затем с недоумением взглянул на начальника сыскной полиции. — Не понимаю, — недоумённо произнёс он.
— Бумага изъята из кармана убитого фон Линдсберга.
— Фон Линдсберга? — повторил за Филипповым Зуев.
— Да, за этим господином и ездил чиновник для поручений Кунцевич в Ковенскую губернию.
— Ничего не понимаю, — признался Нил Петрович. — Судя по бумаге, она подписана мною года три тому. Вот видите, здесь указано: от первого марта тысяча девятьсот первого года. Но по какому поводу, я припомнить не могу…
— Может быть, можно установить по номеру?
— Для какой цели? — сощурил глаза Зуев.
— Вполне возможно, она имеет отношение к убийству фон Линдсберга.
— Каким образом?
— Я пытаюсь это восстановить.
— Вы не в том направлении, Владимир Гаврилович, ищете ответы.
6
— Как вы знаете, — наставлял сыскных надзирателей Мечислав Николаевич, — при прописке видов на жительство в городе Санкт-Петербурге и его пригородах составляются адресные листки в двух экземплярах, из которых один передаётся участковым управлением в адресный стол, а другой остается в участковом управлении. Поэтому вам необходимо проверить, — он взял лист бумаги и начал зачитывать фамилии и участки, куда должны направиться сотрудники сыскной полиции. — Теперь я выдам каждому листок бумаги с фамилиями, именами, отчествами, годами рождения и названиями мест, откуда могли приехать указанные господа. Надо проверить, проживали ли они в столице, начиная с первого марта текущего года, и проживают ли сейчас здесь. Нам надо только собрать сведения. Никаких действий к задержанию не предпринимать. Повторяю, никакой самодеятельности. Вам, — Мечислав Николаевич направил палец в стоящих перед ним, — не надо никого проверять. Сразу же по получении результатов докладывать в сыскное отделение, либо господину Лунащуку, либо господину Власкову, либо мне или господину Филиппову. Всем понятно?
В ответ прозвучал смутный общий гул. В розданных бумагах под номером четыре значилось — Павел Львович Веремеев, одна тысяча семьдесят второго года рождения, православного вероисповедания, Псковской губернии.
— Тогда, господа, прошу заняться адресами, порученными вам. С Богом, господа. Ждём с результатами.
7
Владимир Гаврилович вернулся на Офицерскую ближе к вечеру. Он сам себе не мог объяснить, зачем поехал к заведующему Вторым отделением Департамента полиции господину Зуеву. Сведений от последнего не получил, а только настроил его против себя. Да и бумага большой роли в дознании сыграть не могла. Единственное её достоинство, что найдена в кармане убитого поручика. Прибавить что-то новое к дознанию не могла — сколько таких ранее выдано по недосмотру… Вот и циркуляр под номером 10270 от 4 сентября текущего года о том же. Нельзя разбрасываться удостоверениями, чтобы потом секретные агенты пользовались ими направо и налево.
К следующему утру начали поступать первые результаты проверок по указанным сыскным надзирателям фамилиям.
Как и ожидалось, в Адмиралтейской, Спасской, Казанской, Литейной частях господа Штерн, Недригайлов и Яроцкий никогда не останавливались.
Вроде бы неутешительные результаты, но «отсутствие новостей — хорошие новости». Дай бог, чтобы круг подозреваемых начал потихонечку сужаться. Не мог господин убийца приезжать издалека, чтобы следить за Власовым и его приятелями. Можно в таком случае упустить что-то важное, и это важное отразится на дальнейших действиях и планах.
Без стука в кабинет вошёл дежурный чиновник, на лице его было не то чтобы удивлённое, но какое-то диковатое выражение.
— Владимир Гаврилович, — едва смог он произнести, запинаясь и играя желваками. Хотел ещё что-то добавить, но не смог и теперь стоял, не произнося ни слова.
У Филиппова забилось от трагического предчувствия сердце, и он сперва поднялся со стула, потом снова опустился, глядя на вошедшего.
— Что стряслось? — начальник сыскной полиции никогда не видел дежурного чиновника в таком состоянии.
— Надзирателя третьего разряда Чубыкина убили!
— Когда?
— Как обнаружили тело, так и телефонировали нам.
— Так, — поднялся со своего места Владимир Гаврилович. — Где был обнаружен Чубыкин?
— На Тамбовской.
— Вы сообщили доктору, экспертам и… кто из чиновников для поручений сейчас в сыскном?
— Кунцевич.
— Пусть с собою возьмёт надзирателей — и на Тамбовскую, а я выеду вслед за ними.
Дежурный чиновник удалился.
Николай Чубыкин, надзиратель третьего разряда, никакими талантам не выделялся. Обучался он в 3-й Санкт-Петербургской классической гимназии, но полного курса окончить не сумел. Однако по выпуску ему 18 мая 1896 года выдали свидетельство за № 281 из означенного учебного заведения. Являлся к исполнению воинской повинности при призыве 1899 года и был зачислен в ратники I разряда, в чём выдано Санкт-Петербургским городским по воинской повинности присутствием свидетельство за № 171. С 1 февраля 1899 года по 1 сентября 1900 года состоял на службе в конторе сборов Московско-Брестской железной дороги с окладом жалованья 480 рублей в год. С 16 февраля 1901 года по 2 июля 1903 года состоял н