Дрожащими пальцами она схватила сотовый телефон.
– Что…
– Почему вы пропали? – спросил он.
– Потому что мою собаку стошнило! Хотите услышать детали? – Ее страх превратился в ярость.
– С этого момента вы делаете лишь то, что я вам говорю! И даже не вздумайте рассказать мужу или полиции о нашем телефонном разговоре, – пригрозил он, – иначе я отрежу жертве не только оставшиеся девять пальцев, но и вообще все части тела, чтобы она истекла кровью. Вы меня поняли?
Хелен молчала.
– Я задал вам вопрос!
– Да. – Ее желудок протестовал. Она почувствовала кисловатый привкус во рту и сглотнула. – Как себя чувствует женщина?
– Женщина? – повторил он. – Вы наблюдательная. Имеете в виду, за исключением кровотечения? Она держится молодцом.
– Ей нужна медицинская помощь?
– Полагаю, да, но у нее все в порядке.
– Я хочу поговорить с ней.
– Завтра, когда она будет в сознании.
Вероятно, ее сейчас нет рядом. Наверняка он держит ее в каком-нибудь подвале, связанную и с кляпом во рту.
– Почему я? Почему именно сегодня? – Бессмысленно притворяться и говорить уверенным тоном. Психопат знал, что сломил ее сопротивление.
– Почему? – эхом отозвался он. – Это вы должны выяснить, Хелен. У вас осталось чуть меньше сорока восьми часов.
Машинально она посмотрела на склизкое рубиновое кольцо, которое Дасти лапой возил по полу. Подсознание подсказывало, что она уже видела это кольцо.
– Еще одна подсказка, потому что ваше время уже пошло: речь идет о ком-то, с кем вы знакомы. Но этот человек знает вас лучше, чем вы его.
Связь оборвалась.
7. Вводная беседа
Пятью месяцами ранее
Доктор Роза Харман выглянула в окно своего врачебного кабинета. На крышах венских домов лежали снежные шапки, мир безмолвствовал. В этом году снег выпал на Рождество, что случалось довольно редко.
Она включила диктофон.
– Вторник двадцать восьмое декабря. Первый сеанс с Карлом Бони. Сейчас почти пятнадцать часов. Я ожидаю его прихода в любой момент. Надеюсь, он не тот, за кого я его принимаю.
Она опустила диктофон. С тех пор как Роза узнала, что беременна, она постоянно ощущала этот ледяной покалывающий холод в ногах. Первый ребенок – и это в сорок лет! Ее мать всплеснула бы от удивления руками, но она об этом никогда не узнает. Последний контакт между ними был много лет назад. В этом году ее мать даже не ответила на обязательную рождественскую открытку. Пусть катится к черту. У Розы других проблем хватает.
Рядом с парковкой перед ее окном возвышались снежные сугробы. Кто-то из соседей очистил парковку сегодня утром снегоочистителем, но в обед ее снова засыпало. Окна близлежащих домов украшало рождественское освещение.
Роза потуже запахнула кардиган. Карл был последним клиентом на сегодня. После сеанса она сменит юбку и модную шелковую блузку на теплые войлочные тапочки и уютную фланелевую пижаму, которая как раз грелась на батарее. Чашка горячего молока с медом и печенье – отличное завершение дня. Такой ее еще никто не видел – и не должен увидеть. Элегантный и красноречивый звездный психотерапевт в домашних тапочках выглядит нелепо. Но в глубине души она такая же, как и все женщины, – даже если многие клиенты считают ее уникальной.
Видавший виды белый автофургон с эмблемой автомастерской въехал на парковку. Сбоку на кузове значилось «Рубен и сыновья». Стекла грузовичка снаружи покрылись инеем, а внутри запотели. Посередине лобового стекла было процарапано небольшое окошко, через которое Роза могла видеть водителя. Он припарковался слишком близко к контейнеру с макулатурой, на котором возвышался снежный сугроб. Спустя несколько мгновений из фургона вышел высокий молодой парень.
Розе стало холодно от одного его вида. На сумасшедшем парне были только джинсы, рубашка и пиджак. Ветер трепал его одежду и волосы. Парень не стал запирать машину, огляделся и побежал к входу в ее кабинет. Насколько Роза знала, его обвиняли в хранении кокаина, преследовании и агрессивном отношении к женщинам. Какая формулировка! В действительности он избил двух женщин до такого состояния, что они попали в больницу. Решение суда: три года условно. Тем не менее судья назначила ему «терапию вместо наказания». Роза знала судью. Петра Лугретти была одной из ее лучших подруг. Вообще-то из-за беременности Роза хотела сократить количество рабочих часов. Кроме того, всегда непросто работать с клиентами, которые не добровольно пришли на психотерапию. Но Роза поддалась уговорам Петры Лугретти и согласилась дать психологическое заключение для суда.
В следующий момент раздался звонок в дверь. Роза открыла. Крыльцо располагалось между двумя эркерами и было защищено от ветра. И все равно на порог и коврик для ног намело снега. Посетитель стоял перед дверью, уставившись на табличку, как будто хотел выучить ее наизусть:
«Логотерапия и экзистенциальный анализ по Виктору Е. Франклу
Психотерапевтическая практика
Доктор медицины Роза Харман
Дипломированный врач».
Ниже был указан ее телефон и адрес интернет-сайта.
– Вы здесь живете? – спросил молодой человек, не поднимая на нее глаз. – Дом одноэтажный, но… – он посмотрел мимо Розы в холл, – удобный.
К венскому диалекту примешивался восточнонемецкий акцент, словно парень не мог определиться, хочет ли говорить на литературном немецком или венском диалекте. Петра упоминала это во время телефонного разговора.
– Здесь только мой кабинет, – объяснила Роза. – Не хотите войти?
Он поднял голову, и ветер спутал его золотистые, почти соломенные волосы. Светлых бровей было практически не видно, из-за чего голубые глаза казались еще ярче. А эти невероятно длинные ресницы… какой взгляд!
Молодой человек молча вошел, повесил пиджак на вешалку и провел рукой по влажным волосам. Он был высокий и мускулистый. Его любопытный взгляд, казалось, хотел уловить все сразу.
Некоторые клиенты неуверенно реагировали на закрытые двери. Поэтому Роза всегда отставляла правую дверь, ведущую в рабочий кабинет, приоткрытой, чтобы посетители могли видеть письменный стол. В воздухе пахло Рождеством. Роза пошла первой, но Карл Бони за ней не последовал. В нерешительности он стоял на коврике перед дверью.
– Можете не разуваться, – сказала Роза.
Он смущенно улыбнулся, словно она угадала его мысли. Затем прошел за ней в комнату.
Помещение с двумя большими эркерными окнами было залито светом. Над батареей стояли горшочки с зеленью, от которых исходил аромат мандаринов и еловых иголок.
Роза указала на угловой диван:
– Присаживайтесь, где вам больше нравится.
Ее папка лежала с той стороны стеклянного стола, где стояло кресло. Напротив располагался удобный угловой диван с подушками. Все клиенты, которые приходили к ней в первый раз, машинально садились на него. Папка деликатно указывала им на ту сторону, где Роза хотела бы их видеть. В том числе и Карла. С того места пациентам открывался чудесный вид на парк с корявыми сучковатыми деревьями и покрытыми снегом кустами. Также в поле зрения находился маленький радиобудильник с электронным табло, чтобы не терять ощущения времени и знать, сколько еще продлится сеанс. Кроме того, на столе лежала пачка носовых платков – на всякий случай. Прямо рядом с диктофоном.
Роза опустилась в свое кресло и налила воды в два стакана, которые уже стояли на столе. Потом закинула ногу на ногу.
Карл расслабленно сидел на диване. Его взгляд блуждал по комнате и задержался на книжном стеллаже, который, за исключением нескольких романов из семидесятых годов, был заполнен узкоспециальной литературой.
Роза заправила за ухо каштановую прядь, которая постоянно падала ей на лицо.
– Вам не помешает диктофон?
Карл уставился на нее, словно изучая ее темно-зеленые глаза.
– Это еще зачем?
– Мне кажется, разговоры необходимо записывать. – Она сделала паузу. – Когда я позже прослушиваю кассеты, мне в голову иногда приходят блестящие идеи, которые помогают в дальнейшем.
Его взгляд оставался скептическим.
– Кто еще слушает кассеты?
– Никто, даже в суде. Я не имею права разглашать конфиденциальную информацию. Клиент остается анонимом.
Он задумался.
Настоящую причину для аудиозаписи сеансов она ему пока открывать не будет: случай показался ей очень интересным, и Роза хотела задокументировать результаты для себя. Возможно, позже она напишет статью.
– Могу я получить копию? – спросил он.
– Если хотите.
– А, не обязательно. – Он безразлично махнул рукой.
– Хорошо. – Роза включила диктофон и откинулась на спинку кресла. Кассета будет писаться пятьдесят минут. – Как вы себя чувствовали, когда ехали сюда?
Недолго думая, он ответил:
– Хорошо. – Улыбнулся. – Я с нетерпением ждал этой встречи.
– Правда? – Она знала, что это ложь. Карл улыбался только губами, но не глазами. Безошибочный сигнал лицевой мускулатуры. Если область вокруг глаз остается без эмоций, то приветливость, как правило, наигранна. – Как вы провели Рождество?
– Один… Я люблю быть один, – поспешно добавил он.
– Вам комфортно в настоящий момент?
– Конечно. – Он улыбнулся, как будто пытался флиртовать с ней.
Роза на это никак не отреагировала.
– Как вы замечаете, что вам некомфортно?
Он посмотрел на потолок.
– Я начинаю грызть ногти.
Роза не взглянула на его руки. Она еще раньше заметила, что ногти обкусаны. На большом пальце с одной стороны засохла кровь. Видимо, он грыз его, пока ехал сюда.
Большинство клиентов старались скрыть свои ногти и сжимали руки в кулаки, как только Роза касалась этой темы. Многим было неудобно, но только не Карлу. Его руки спокойно лежали на диване.
– В каких еще ситуациях вы грызете ногти?
– Когда я размышляю, чувствую себя неуверенно или не могу принять решения… в основном.
Честный ответ.
– Хорошо. – Роза потянулась к папке. – Эта вводная беседа бес