– Что сказал мой отец? – спросила она.
– Спросите вашего бывшего зятя, – предложил Снейдер. – Кроме того, полагаю, вы и без того уже знаете. Отец рассказал вам все, иначе вы вряд ли бы отправили запрос о случаях похищения и подобных загадках.
Этого человека просто невозможно расколоть! Почему она была так наивна и надеялась, что он станет хоть немного сотрудничать с ней.
– Ну хорошо. – Снейдер снисходительно посмотрел на нее. – Ваша мама умерла в девятнадцать тридцать, а ваш отец встретился с вами в двадцать часов. До этого времени у него нет алиби. Это и некоторые другие улики делают из него главного подозреваемого. Пока он останется в следственном изоляторе.
– Это не он.
Снейдер пожал плечами, давая понять, что не может ничего изменить.
– Он называет вас «Белочка».
Как неловко! Сабина сверкнула на него глазами.
– Вам это неприятно?
– Только он меня так называет.
– Намек понял. – Снейдер выпрямился. – Между прочим, при обыске квартиры вашего отца нашли пузырек черных чернил. Вас наверняка не удивит, что чернила той же самой марки, как и в легких вашей матери. Химики ЛКА даже определили, что они из одной производственной серии.
– Я хотела бы помогать вам в расследовании. – Теперь она раскрыла свои истинные намерения.
– О господи. – Снейдер коротко рассмеялся. – Полиция каждой земли независима от федерального центра и обладает соответствующим кругом полномочий при расследованиях. Учитывая, что каждый год в стране совершается триста двадцать тысяч уголовных преступлений, по-другому и невозможно. БКА – это просто центральная административная инстанция, куда стекается вся информация, иначе работа шестнадцати федеральных земель превратилась бы в настоящий хаос. – Он великодушно развел руками. – Конечно, мы помогаем землям в таких специальных вопросах, как анализ преступления, создание фоторобота или технико-криминалистические консультации, – но на этом все и заканчивается!
Пустые слова из пособия БКА.
– Однако в особых случаях ответственность передается в вышестоящий федеральный центр и полномочия переходят к БКА, – заметила Сабина.
– Правильно! – воскликнул он. – В особых случаях, но это не такой случай, фрейлейн Немез! – Он постучал пальцем по столу. – БКА не подключалось к этому делу! И не уполномочено проводить расследование!
– Тогда почему вы здесь?
– Неправильно. Вопрос звучит так: «Почему вы хотите мне помогать?» У меня мало времени, поэтому я сам отвечу на вопрос. – Он поднял три пальца. – Во-первых, вы жаждете мести и хотите найти убийцу матери. Полагаю, это где-то десять процентов. Во-вторых, вы хотите доказать невиновность отца. Это еще где-то двадцать процентов. В-третьих, и это ваша самая сильная мотивация… – он нагнулся вперед, – вас терзают угрызения совести. Вообще-то в тот вечер, когда было совершено похищение, вы должны были пойти с матерью на курс пилатеса. Но вы отказались, потому что не очень хорошо себя чувствовали и хотели поскорее залезть в постель с таблеткой паркемеда.
– Я…
– Да, я знаю, – перебил ее Снейдер. – Я слышал то сообщение на автоответчике вашей матери. Боже, мне бы вашу головную боль. – Он положил иглы в кожаный пенал и закрыл его. Похоже, у него начался очередной приступ потоотделения. Он зажмурился и вытер ладонью лоб. – Я понимаю мотивы, которые вами движут, – пробормотал он. – Наверное, на вашем месте я действовал бы точно так же. Но даже при всем желании: я не могу привлечь вас.
– Почему? – внезапно охрипшим голосом спросила Сабина.
Снейдер прошел со стаканом к раковине и открыл кран.
– Вы без разрешения вмешиваетесь в идущее расследование, тайно отсылаете запросы в БКА, проникаете в здание судебной медицины и воруете наполовину готовый отчет с результатами вскрытия. Вы сами назвали бы себя благонадежным и достойным доверия человеком?
Пока из-под крана бежала вода и Снейдер наполнял стакан, Сабина незаметно протиснулась между ним и письменным столом. Нащупала диктофон. Закашлявшись, вытащила мини-кассету из прибора и спрятала в кармане жилетки.
– Нет, – ответила она. – Я не стала бы характеризовать себя так.
– Вот видите. – Он залпом выпил воду. – Что-нибудь еще?
Она пошла к двери.
– Еще один вопрос. Убитая в Кельне тоже была учительница или директор школы, как моя мама и та женщина в Лейпциге?
Снейдер отставил стакан. На мгновение он казался действительно ошеломленным.
– Неплохо, Белочка, – произнес он. – Но я не стану разговаривать с вами об этих случаях. А теперь уходите!
У одного сотрудника из отдела баллистики и военной техники Сабина одолжила диктофон, к которому подходила мини-кассета Снейдера. Коллеги Сабины из оперативного отдела выехали по вызову. Она стояла одна в столовой – прислонившись к подоконнику и приложив аппарат к уху.
К счастью, Снейдер говорил не по-голландски. Его речь была медленной, спокойной, интонированной. Вообще-то, Сабина надеялась узнать что-либо о его подозрениях насчет ее отца. Но в аудиозаписи Снейдера о нем не было ни слова. Снейдер расширял профиль убийцы. И не возникало ощущения, чтобы он думал при этом о ее отце.
– …Еще не подтверждено, но, как я полагаю, он использовал тот же самый яд, действующий на нервную систему. Как он затащил женщину в церковь? Взломал долотом главные ворота в семь вечера? На глазах у уличных музыкантов? Вряд ли! Вероятно, накануне ночью. И снова прятался целый день в склепе. Когда все было чисто, он перетащил ее наверх. На этот раз к церковному органу. После средневекового подвала сакристии в Кельне и звонницы в Лейпциге его гнев обрушился теперь на церковную музыку. Сакристия, колокола, орган…
Последовала пауза.
– …служитель говорит, что слышал музыку Баха. Собор в Лейпциге – это евангелическая церковь, там работал Бах. Не кажется, чтобы речь шла о какой-то определенной конфессии, но Иоганн Себастьян Бах, видимо, важен. Возможно даже, какое-то конкретное произведение.
Снейдер замолчал. Спустя минуту заговорил снова, но уже сменил тему. По его мнению, преступник – тридцатилетний одинокий мужчина-интроверт, у которого было ужасное детство и который испытывает ненависть к женщинам.
– Не думаю, что у него есть высшее образование, тем не менее он обладает незаурядным интеллектом.
На этом запись закончилась.
В Сабине закипала ярость. Если Снейдер убежден, что речь идет о молодом преступнике, почему этот мерзавец не снимет обвинение с ее отца? Вместо этого надменно рассиживает на красном диване в книжном магазине «Гаитал» и оставляет ее наедине со страхами и опасениями.
Неожиданно снова всплыла прежняя ассоциация.
Крендели и чернила!
Почему именно сейчас? Снова у нее перед глазами появилась эта картинка: Снейдер, сидящий нога на ногу на красном диване, за ним стенной шкаф с иллюстрированными книгами. У преступника было ужасное детство.
А его жертвы?
Одна разорвана собаками! Другая сожжена в жестяном корыте! Третья съела крендель и захлебнулась чернилами!
Неожиданно у Сабины по спине пробежала дрожь. Ее руки озябли, кожу головы стало покалывать. При упоминании об ужасном детстве она невольно думала о книге с картинками «Штрувельпетер»[9], которую ненавидела в детстве, потому что детей там жгли или их кусали собаки. Крендели и чернила! Не та ли это история о черных мальчишках, которых окунул в чернила Николаус?
Штрувельпетер!
Вот и связь между преступлениями. Она посмотрела на часы. Филиал «Гаитал» наверняка еще открыт. Ей необходим экземпляр этой книги.
Через час Сабина вернулась в участок. К этому времени она бодрствовала уже больше суток. Начиналась головная боль, но Сабина была слишком возбуждена, чтобы спать. Пусть Снейдер и бесчувственный сукин сын, но она должна с ним поговорить. Он единственный, кто может ей помочь.
Дверь в его импровизированное бюро была заперта. Сабина постучала, но никто не открыл. Она спустилась на нижний этаж, но в столовой Снейдера тоже не оказалось. Тут сквозь матовую стеклянную дверь Сабина заметила у себя в кабинете свет настольной лампы. И двигающуюся тень.
Она машинально схватилась за оружие и распахнула дверь. Все ящики и шкафы были открыты, папки навалены на столе и на полу.
– Какого черта?..
Из этого хаоса поднялся и выпрямился Снейдер. Мертвецки-бледное лицо, лоб покрыт потом.
– А, Мата Хари вернулась.
– Какого черта вы ищете в моем кабинете?
Он протянул руку:
– Кассету из моего диктофона.
Вот дерьмо! Сабина совсем забыла про нее. Она сунула руку в карман жилетки и вынула мини-кассету из прибора.
– Большое спасибо. – Снейдер забрал пленку и перешагнул через папки. – Из-за вас у меня сейчас переполох. Если бы вы учились на своих ошибках, то были бы гением. Что мне с вами сделать? Отдать под трибунал и расстрелять?
Молча Сабина протянула ему экземпляр иллюстрированной книги «Штрувельпетер». В желтом переплете и с плотными страницами. На обложке был изображен тот самый Штрувельпетер с ярко-желтой шевелюрой и невероятно длинными ногтями.
– Зачем мне это?
– Взгляните, кластерный гений.
13. Четвертый сеанс психотерапии
Четырьмя месяцами ранее
Как и в предыдущие визиты, прежде чем позвонить в дверь доктора Розы Харман, Карл некоторое время гулял по парковке и осматривался. Роза не знала точно, чем он там занимался в этот холодный январский день. Карл заглядывал в салоны автомобилей, словно на задних сиденьях или сверху на панели приборов можно было найти что-то интересное. Наконец оторвался от машин и направился к ее двери. Звонок раздался точно вовремя.
В этот раз Карл был одет не в рубашку или пиджак, а в потертые джинсы, серый свитер и куртку. От него пахло маслом, подушечки пальцев были грязные. Карл объяснил ей, что приехал прямо из мастерской, где ему снова пришлось работать сверхурочно. Срочный ремонт «ламборгини».