Колер подождал, пока криминалист протиснется мимо них, потом натянул бахилы на ботинки и передал другие Сабине и Снейдеру.
– Вашего коллегу зовут Глудовац? – прошептала Сабина, когда криминалист уже не мог их услышать.
Колер кивнул.
– Брюзга. Шурин начальника полиции.
Теперь ей кое-что стало ясно.
– Поэтому он носит золотые часы?
– Нет, по другой причине. – Колер достал из кармана штанов баночку с ментоловой мазью и передал Сабине. Она нанесла себе немного под нос.
Снейдер отказался.
– Я знаю, как пахнут трупы.
– Это не из-за трупа, – пояснил Колер. – Женщина умерла не так давно. Возьмите.
Снейдер помазал мазью под носом. Затем они последовали за Колером в склеп.
– О боже! – вырвалось у Сабины.
Колер грустно улыбнулся. Несмотря на ментоловую мазь, вонь из жестяных ведер была невыносимая – а ведь Сабина выросла на ферме с коровами, свиньями и курами.
По отмеченной дорожке она обошла вокруг столба, увернувшись от цепи, которая свисала с потолка. На конце болталось зеркало – наверняка часть оборудования криминалиста. У цоколя бетонной колонны стояла раскрытая медицинская сумка. За цоколем показалась женщина в белом халате, которая со скальпелем и медицинским зеркальцем обследовала труп. Эту работу можно было сделать только сейчас. Если бы техники уголовной полиции сначала вырезали труп из бетонного блока, все покрыла бы цементная пыль толщиной несколько сантиметров.
– Доктор Ирена Никински, – представил Колер женщину.
– Да, – подтвердила врач, не поднимая глаз. Это была высокая блондинка с веснушками на лице и длинной заплетенной косой. – Ты постоянно таскаешь сюда новых людей. Словно на экскурсию по Шенбрунну, – сухо сказала она.
– Коллеги из висбаденского БКА и мюнхенской уголовной полиции, – представил их Колер.
– Тебе виднее. – Она взяла маленький фонарик в зубы. – Твой шеф наверняка поймет, если твои посетители здесь все вытопчут, – прошепелявила она.
На удивление, Снейдер не сказал ни слова. Сабина встала рядом с патологоанатомом, чтобы взглянуть на колонну с другой стороны. Примерно на уровне головы из бетонного блока выступало лицо. Луч света от фонарика танцевал по нему. Ткань на скулах уже распухла, глаза ввалились, зрелище было ужасное. Сабина почувствовала позыв к рвоте и отвела взгляд. Краем глаза она видела, как Снейдер изучает каждую деталь, словно его завораживала больная фантазия Штрувельпетера.
– Женщина мертва около двадцати четырех часов, максимум тридцать, – пояснила судебный врач. – Влажная атмосфера здесь ускоряет процесс разложения.
Снейдер подошел ближе.
– Тридцать часов? Вы на сто процентов уверены?
Доктор Никински по-прежнему держала фонарик в зубах. Она опустила голову и направила луч света на ведра.
– Убедитесь сами и потрогайте рукой. Последнему калу не больше тридцати часов.
– Нужно выяснить, кто эта женщина, – сказал Снейдер.
– Мы уже знаем, – вмешался Колер. Он указал на двухсантиметровый шрам на подбородке жертвы под нижней губой – вероятно, от какого-то давнего пореза.
– Когда сегодня утром вы написали, что ваш приезд связан с Карлом Бони, я запросил материалы по нему. Оказалось, его мать пропала два месяца назад.
Сабина сглотнула.
– Это она?
Колер кивнул.
– Кармен Бони. Мы смогли идентифицировать ее по этому шраму. Кроме того, согласно медкарте дантиста, внизу слева у нее установлен мост.
– Точно, – подтвердила патологоанатом. Она посветила лампой в рот убитой и медицинским зеркальцем отодвинула щеку в сторону. – Отличная работа, вероятно Восточная Германия.
Насколько Сабина могла разглядеть, полость рта склеилась от засохшей крови. Язык казался оторванным.
– Она ведь не пробыла в этом бетонном блоке два месяца? – спросила Сабина.
– Почти наверняка. – Словно для наглядности патологоанатом посветила в другой конец комнаты, где в ряд стояло несколько ведер. – Для кала и мочи. Видимо, женщина получала в основном жидкое питание плюс слабительное. – Она внимательно посмотрела на руку Сабины. – Нужно как можно скорее обработать эти раны от укуса.
– Ничего страшного.
Снейдер бросил взгляд на Колера.
– Наш убийца Карл Бони. Забетонировать кого-то живым – это его методы, – продолжил он. – Но хронология не соответствует историям в книге. Если исходить из того, что запланированная голодная смерть воспитательницы должна была изображать историю о Каспаре и супе, а убийство матери – историю о Вертушке-Филиппе, то между ними не хватает еще одной.
– Про мальчика, который сосал пальцы, – прохрипела Сабина. – Мама запрещала своему сыну Конраду сосать большие пальчики, когда ее нет дома, иначе придет портной с ножницами и отрежет их, словно бумажные. – Она немного подумала. – Или он уже разрезал свою следующую жертву ножницами, или порядок не соблюдается.
– Или он не хотел, чтобы мы сейчас обнаружили, что он убил мать, потому что собирался презентовать нам ее труп позже, – размышлял Снейдер. – Как бы там ни было – с хронологией что-то не так…
– Вы охотитесь за больным типом, – заявила доктор Никински. – Но в одном вы не правы: по сути, эту женщину не убивали.
– Органы отказали? – предположил Снейдер. – Обезвоживание?
– Она покончила с собой, – прозвучал краткий ответ Никински.
Снейдер приподнял бровь:
– В этом блоке?
Сабина подумала о количестве запекшейся крови во рту у женщины.
– Мне в голову приходит только один способ, как это можно сделать. В отчаянии, приложив нечеловеческие усилия, она откусила себе язык и захлебнулась собственной кровью.
– Правильно, – ответила Никински. – Очень находчивая женщина.
– Она по профессии врач? – спросил Снейдер.
– Медсестра и ассистент отделения патологической анатомии в многопрофильной больнице.
Они немного помолчали. Никински выключила фонарик.
– Почему лишь сейчас, спустя два месяца? – пробормотал Колер. – Я и двух дней не вынес бы в этом блоке, сразу бы свихнулся.
Полностью обездвиженная и с двумя катетерами в теле, подумала Сабина. Она наверняка обезумела. Лицо мертвой женщины находилось в тени. Сабина посмотрела в застывшие глаза и попыталась угадать ее последнюю мысль.
– Надежда умирает последней, – прошептала она. – Ее собственный сын украл у нее два месяца жизни и хотел медленно ее убить. Наверное, он давал ей пить только раз в день, а кормил еще реже. Единственной возможностью избавиться от него и прекратить мучения была смерть. Альтернативы не существовало. – Сабина на секунду закрыла глаза. Слезы подступили к горлу. Какое безумие! Если бы эта женщина продержалась еще пару дней!
– Хороший анализ, – похвалил ее Снейдер.
Сабина тряхнула головой, отгоняя эту мысль. Она не хотела уметь хорошо анализировать больной ход мыслей сумасшедшего – но хотела узнать причину, почему он вставил ее матери в горло трубку, влил два литра чернил, а потом играл на органе произведение Баха, в то время как беспомощная, прикованная цепями жертва ловила ртом воздух и задыхалась оттого, что ее легкие наполнялись жидкостью. Причем единственной ошибкой матери было то, что она переехала в Кельн и стала учительницей Карла. Почему этот ублюдок не мог выбрать кого-то другого? Дворника, уборщицу или учителя физкультуры? Каким же извергом должен быть Бони?
При взгляде на мертвую женщину Сабину охватила безграничная ярость. Если бы Снейдер сразу не ранил его, она бы с радостью столкнула Карла с подоконника во двор. Еще лучше – сорвать с него в больнице кислородную маску, чтобы посмотреть, как он будет умирать. Ее руки дрожали. Боже мой, соберись! Она сжала кулак и ощутила холод в костях.
– Вы ведь психолог-криминалист, – пробормотала Сабина. – Почему больной ублюдок это делает?
Снейдер грустно взглянул на нее.
– Правда в том, что мы этого точно не знаем. – Он посмотрел на бетонный столб. – Возможно, Карл Бони еще не в курсе, что его мать покончила жизнь самоубийством и мы нашли ее труп.
– А даже если и знает. – Сабина не поняла ход мыслей Снейдера. Карл ведь погружен в медикаментозную кому.
– Пойдемте наверх, – предложил Снейдер. – У меня есть идея, но она сработает, только если мы будем действовать быстро.
31
Пока они поднимались по узкой лестнице, Снейдер обратился к Колеру:
– Когда сдается в печать вечерний выпуск газеты?
Колер взглянул на наручные часы.
– Примерно через час.
– Отлично. – Снейдер шагал через две ступени. – Кармен Бони вдова. Кроме сына у нее есть другие родственники?
– Насколько я знаю, нет. После смерти мужа у нее был спутник жизни, на много лет старше ее. Не очень успешный художник. Он умер полгода назад.
– То обстоятельство, что она одинока, может сыграть нам на руку… – пробормотал Снейдер.
– Что вы задумали?
– Проактивный метод расследования.
Колер скорчил гримасу.
– Какую ложную информацию вы хотите подсунуть прессе?
– Что Кармен Бони еще жива.
– Зачем это нужно? – вырвалось у Колера. – К тому же нам такое сделать никто не позволит.
Снейдер втянул голову и скользнул в дверь, которая вела в неф.
– Да, Карл Бони сейчас под стражей, но посмотрите на место преступления. Чтобы устроить такое, необходимы время и отличная организация логистики. Возможно, у Карла есть сообщник.
– Который все еще бегает на свободе и продолжает убивать? – цинично спросил Колер. – Я вас умоляю!
– Вы готовы так рисковать?
Колер не ответил.
– Сами подумайте: у нас есть пробел в хронологии историй. Кроме того, убийства не соответствуют порядку рассказов в книге. На мой взгляд, что-то не так. Нам не хватает слишком многих деталей, чтобы понять всю картину.
Сабина буквально видела, как Колер шевелит извилинами, пытаясь найти решение.
– Если вы хотите газетной уткой выманить возможного сообщника и надеетесь, что он совершит ошибку, все может пойти наперекосяк, – предупредил Колер.