Рита».
Я побрел к фургону Хоуги, но внутрь заходить не стал, просто позвал дядю Эма. Когда он вышел, я показал ему письмо:
— Хочу ей позвонить, дядя Эм. Может…
Он положил руку мне на плечо:
— Хорошо, парень. Дать тебе денег на случай, если решишь ехать?
Я покачал головой:
— У меня осталось почти все, что ты дал мне в прошлый раз, я ведь тогда не стал задерживаться. Более восьмидесяти баксов. Достаточно… если вздумаю ехать.
— Мардж хочет, чтобы мы с ними пообедали, — сказал он. — Говорит, у них много чего наготовлено, и она уже накрыла стол. Может, сначала поешь, а потом позвонишь?
— Нет, ты иди, обедай с ними. А я… сначала позвоню, чтобы уже не думать об этом. Потом где-нибудь поем. Как Хоуги себя чувствует?
— Неплохо. Наверное, даже лучше, что вся эта история с обезьяной закончилась. Ладно, увидимся позднее. Или как?
Я заверил, что не поеду в Индианаполис, не предупредив его заранее, тем более что мне все равно придется зайти в палатку, чтобы взять вещи.
Я поехал в город на автобусе и позвонил в отель Риты из телефонной будки. Ее не было. Я пообедал и снова позвонил. На сей раз она подошла к телефону.
— Слушай, Рита, — произнес я, — не возражаешь, если я приеду? Может, чем-нибудь помогу?
Я не знал, чем мог бы помочь в такой ситуации, и когда предложил свою помощь, тут же подумал, что это глупо.
— Прошу тебя, Эдди, не надо. Я ведь объяснила, почему. Ты ничем не поможешь.
— Как он? — спросил я. — Есть какие-нибудь изменения с тех пор, как ты написала?
— Пока… ничего не ясно. Доктор говорит, что у отца сейчас кризис. Либо через день-два ему станет лучше, либо нет. И… я вернусь в цирк. Но ты не приезжай, жди меня.
— Ладно. Но мне очень жаль, что я не могу ничего сделать.
— Ты уже делаешь, Эдди. Ты меня ждешь. Я вернусь. Честное слово.
— Хорошо.
— Я терпеть не могу цирк, но вернусь, потому что там ты. И… у меня насчет нас с тобой есть кое-какая идея…
— У меня тоже, — промолвил я.
— Я не о том, дурачок. Ну, о том тоже. Я имела в виду кое-что, что принесет нам деньги. Честно заработанные деньги.
— Видимо, существуют честные способы заработать деньги, — заметил я. — В чем заключается твоя идея?
— Я тебе потом скажу. Не сейчас. Ты меня любишь, Эдди?
— Немного.
— Значит, я тоже тебя немного люблю. И черт бы тебя побрал, держись подальше от Эстель, а не то я ей глаза выцарапаю!
— Да я к ней даже десяфутовым шестом не притронусь.
— Не говори глупостей, Эдди. Ладно, пока.
— Пока, Рита.
Я почувствовал такое воодушевление, что решил наплевать на автобусы и поехал обратно в цирк на такси.
Когда ближе к ночи мы закрыли киоск, дядя Эм не пошел, как обычно, в шатер азартных игр. Мы вместе вернулись в нашу палатку и уселись каждый на свою койку. Я не знал, чем заняться. Почитать книгу? Мне было слишком хорошо, чтобы читать. Музыка, конечно, не помешала бы, но играть самому не хотелось, а опять слушать пластинки у Ли Кэри было неловко — в последнее время слишком уж часто я его беспокоил.
— Как тромбон, парень? — спросил дядя Эм. — Давненько ты не играл.
— Скоро снова начну практиковаться, — ответил я. — Может, завтра.
— А сегодня чем думаешь заняться?
— Наверное, ничем.
— Спать охота?
— Нет.
— Парень, ты совсем помешался на этой блондиночке? По уши втрескался? С концами? — усмехнулся дядя Эм.
— Наверное, — вздохнул я.
— А она тоже сходит по тебе с ума?
— Да, если только ее не мои деньги интересуют.
— Скоро она возвращается?
Я рассказал ему, о чем мы говорили с Ритой по телефону.
— Видимо, вы запали друг на друга, — заметил дядя Эм.
— Это плохо?
— Парень, это твоя жизнь. Я не собираюсь лезть к тебе с советами. По крайней мере, в серьезных вопросах. Я вообще не люблю навязываться.
— Вне зависимости от того, что я решу?
— Эд, если ты пожелаешь заняться грабежом, я куплю тебе отмычку. Это твоя жизнь. Но как насчет сегодня? Есть какие-нибудь предпочтения?
— Да.
— Тогда приоденься. Давай поедем в город. Я так давно не бывал на представлениях среди публики в клубе. Хочу посмотреть, такие ли они банальные, какими были раньше. Ты со мной?
— Разумеется! — воскликнул я.
— Черт подери, парень, что тебя гложет? — спросил дядя Эм.
Мы сидели то ли в придорожной закусочной, то ли в ночном клубе за пределами Форт-Уэйна. Не знаю точно, как назвать это заведение. Место было неплохое. В воздухе плотным облаком висел дым, а оркестр играл так громко, что нам приходилось орать, а напрягаться не хотелось.
— Ничего! — крикнул я через стол. — Со мной все в порядке.
— Да уж вижу, — с усмешкой сказал дядя Эм. — Вход в этот разбойничий притон стоит три бакса, а ты развлекаешься не больше чем на три цента. Нас обдирают.
Я посмотрел на маленький танцпол, потом перевел взгляд на дядю Эма.
— Танцевать будем? — спросил я.
— Нет, — ответил он. — Но через минуту, после этого номера, начнется шоу в толпе. Готовься. Хватит всхлипывать в бутылку. Это хорошее пиво.
— Пиво хорошее, — согласился я, — но я не люблю пиво. Знаешь, на что оно похоже по вкусу?
Дядя Эм сказал, что ему это неинтересно, но я все равно объяснил. Он ответил, что мне надо вымыть этим рот, и я сделал еще глоток, чтобы порадовать его.
Началось шоу, и оно оказалось примерно таким, каким я и представлял. Разодетый в пух и прах ведущий в роскошном костюме травил неприличные анекдоты, которые посетители встречали громкими аплодисментами. Бог знает, почему. Анекдоты не отличались остроумием и были совсем не смешными. Еще в шоу выступали певец в жанре блюз, фокусник, не такой ловкий, как Ли Кэри, но более велеречивый, чечеточник и стриптизерша.
Я сделал вид, будто мне нравится, чтобы дядя Эм наконец перестал обо мне беспокоиться. Когда шоу закончилось и снова начались танцы, дядя Эм попросил счет. Вышло девять с половиной баксов: мы съели по клубному сэндвичу, он выпил две бутылки пива, а я одну.
Дядя Эм заметил мой взгляд, и его глаза заблестели:
— А ты думал, цирк — это обдираловка? Парень, у нас клиент получает то, за что платит. Это мы такие простаки, нам бы поучиться у подобных заведений.
Он заплатил по счету, мы вышли и сели в стоявшее у входа такси.
— Тут где-нибудь играют в рулетку? — обратился дядя к водителю.
— Ну… — Тот сдвинул кепку на затылок и, обернувшись, изучающе посмотрел на нас.
— Мы из цирка шапито, — пояснил дядя.
— А-а. Могу отвезти вас в клуб «Шестьдесят».
— Расслабься, парень, — сказал мне дядя Эм. — Это в другом конце города. Любое место, куда тебя везет таксист, находится на другом конце города. Даже если он знает точку через квартал отсюда, он все равно повезет нас в клуб «Шестьдесят».
— Ну да, — кивнул я, думал о заведении, из которого мы только что вышли. — Откуда, черт возьми, у людей столько денег, чтобы так ими швыряться?
Дядя Эм пожал плечами:
— Подрабатывают стиркой на дому. Но что такое деньги? Иногда бывает так, что купюра достоинством в один доллар кажется больше, чем ковер размером девять на двенадцать. Но если у тебя есть деньги и будет еще больше, зачем их хранить?
— На старость.
— Если будешь много тратить, старость и вовсе не наступит. Как тебе стриптизерша?
— Ничего, — ответил я. Я не стал говорить, что каждый раз, когда я смотрел на нее, думал о Рите.
Дядя усмехнулся:
— Что-то не слышу энтузиазма. Скажи-ка, о чем ты хочешь поговорить?
В его голосе явственно звучала насмешка, но в то же время и тревожные нотки. Мне стало неловко. Почему я веду себя как зануда? Только потому, что Рита еще не вернулась? Черт возьми, да разве мне не повезло в тысячу раз больше, чем я смел надеяться? Ведь когда-нибудь она вернется.
— Наверное, это глупо, — признал я, пытаясь быстро предложить тему для беседы. — Интересно, как дела у копа Вайсса? Он забросил расследование?
— Он еще объявится. Мы его увидим. Готов поспорить, мы увидим его не далее как завтра.
— Почему завтра?
— Сьюзи.
— Чего? — удивился я. — Какое отношение утонувшая обезьяна имеет к убийству?
— Может, и никакого. Но ты не думай, что полицейские из Форт-Уэйна не присматривают за площадкой, и не считай, будто они не держат связь с парнями из Эвансвилла, то бишь с копом Вайссом. Он занят тем, что копается в версиях по поводу мертвого лилипута — как его имя?
— Лон Стаффолд.
— Верно. Эх, парень, мне бы твою память на мелочи. Ну, я на что хочешь поспорю, что Вайсс пока не ухватился ни за что, что могло бы привести его в цирк, иначе он бы давно вернулся — с каллиопой и шестью автоматами. Слушай, а ты держишь ухо востро?
— Ты о чем?
— Как просил Вайсс. Тебе есть что ему рассказать?
— Нет.
Дядя повернулся и посмотрел на меня:
— Ни к чему говорить об этом с таким отвращением. Что с тобой?
— Просто мне это не нравится. Лучше бы он ко мне не приставал. Слишком уж это напоминает стукачество.
Дядя Эм молчал, пока мы ехали пару кварталов. Свет и тень скользили друг за другом по салону автомобиля.
Потом он сказал:
— Парень, ты неправильно все понял. Может, это я виноват. Мы, циркачи, не любим копов, но речь идет о закрытии киосков и прочих мелочах. Мы не обязаны любить убийства. Мне-то они точно не нравятся.
Конечно, он был прав. Но я, видимо, пребывал в столь угрюмом настроении, что не мог не начать спорить:
— Тогда почему бы тебе самому не раскрыть преступление?
— Не собираюсь выполнять работу Вайсса за него. Но сообщить Вайссу то, что я знаю, — мое дело. Если бы я знал, кто пырнул лилипута ножом, я бы ему сказал. Если бы я знал хоть какие-то полезные факты, которые могли бы ему помочь, я бы обязательно ему рассказал. Это не игра в полицейских — и не стукачество. Не так ли?
— Наверное, — согласился я.
Такси остановилось возле обычной, но довольно модной на первый взгляд закусочной.