Подошли мальчики.
— Папа, — сказал Дэви, — можно нам тоже сегодня подежурить? — раньше Дэви никогда бы не обратился к отцу столь почтительным тоном. Их отношения всегда были дружескими, а настоящий «мужской» разговор отца с сыном всегда происходил на равных.
Джон взглянул на мальчишек. Дэви — порывистый, непоседа, неуклюжий долговязый Тихоня, упитанный коротышка Стив. «Господи, — подумал Джон, — какие же они еще дети!».
— Благодарю за предложение, но мы справимся, — сказал Джон.
— Но мы уже все продумали! Конечно, стрелять мы толком не умеем, но ведь это неважно. Если кто-нибудь появится, мы такой шум поднимем! Мы сумеем, вот увидишь!
— Лучше всего, если вы не будете болтать после ужина, а сразу ляжете спать и как можно скорее заснете. Утром придется пораньше встать.
Джон говорил довольно беспечно, и в прежние времена Дэви непременно стал бы препираться. Но теперь он лишь беспомощно взглянул на друзей, и все трое побрели к реке.
Вернулся Пирри, ничего подозрительного он не заметил. После ужина Джон распределил часовые дежурства.
— А Джейн ты не считаешь? — спросил Роджер.
Джон засмеялся, приняв его слова за шутку. Но потом с удивлением понял, что Роджер вовсе не шутит.
— Нет. Не сегодня, — ответил Джон.
Девочка сидела рядом с Оливией, они вообще целый день не отходили друг от друга ни на шаг. Джон слышал, как они шептались о чем-то, и Джейн даже один раз засмеялась. Она вопросительно посмотрела на Джона и Роджера.
— Ты ведь не собираешься прикончить нас спящими, правда, Джейн? — спросил Роджер.
Она покачала головой.
— Но все-таки лучше не давать тебе такую возможность, да? — добавил Джон.
Она отвернулась, но Джон успел заметить, что на свеженькой милой мордашке с пухлыми щечками написано скорее смущение, чем ненависть.
— Первая — Анна, — сказал он. — Остальным — постараться уснуть. Мальчикам задание — погасить огонь. Как следует затопчите все угольки.
Разбудил его Роджер. Джон встал, потирая затекшие ноги. Луна уже взошла и отражалась в реке серебристыми бликами.
— Слава Богу, хоть тепло, — сказал Роджер.
— Видел что-нибудь?
— Что здесь может быть, кроме призраков?
— Ну, призраки так призраки. Видел?
— Да, самого осязаемого из всех. — Джон взглянул на Роджера с удивлением. — Поезд-призрак. Я готов присягнуть, что слышал гудок, а минут через десять — далекий шум поезда.
— Поезд, говоришь? Может, военный. Хотя вряд ли.
— Я предпочитаю думать, что это все-таки был поезд-призрак. Доверху нагруженный фантомами жителей долин, призрачным углем или иллюзорными железными болванками. Как, по-твоему, долго еще протянут железные дороги? Двадцать лет? Тридцать? А потом? Мы будем рассказывать правнукам сказки о том, что, мол, когда-то, во времена оно жили-были такие металлические монстры, которые пожирали уголь и выдыхали дым.
— Иди спать, — сказал Джон. — У тебя еще будет время подумать о своих правнуках.
Следить надо было за обеими сторонами железной дороги, особенно — за северной. Там находилось шоссе. Сев на насыпь, Джон закурил, прикрывая рукой огонек сигареты. Может, такая предосторожность была излишней, но в памяти волей-неволей всплывали старые армейские привычки.
Джон задумчиво смотрел на тоненький белый цилиндрик сигареты. Та же привычка всегда подгоняла его, но теперь можно было не торопиться и покурить спокойно. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем расторопные американские изыскатели высадятся в этих Богом забытых гаванях и пойдут по стране, раздавая консервированную ветчину, сигареты, и разбрасывая на своем пути семена устойчивой к вирусу травы? В любом местечке, сродни Слепому Джиллу, где еще сохранились горстки уцелевших британцев, это было бы просто мечтой, рождественской сказкой. Даже легендой, которая, быть может, в конце концов заставит новоиспеченных варваров пересечь океан в поисках Земли Обетованной.
Он больше не верил, что роду людскому даровано временное облегчение. Сначала — Китай, потом — и вся Азия. Теперь — Европа. До остальных тоже очередь дойдет, верят они в это или нет. Сама Природа стирала одну за другой надписи на грифельной доске истории человечества. Те немногие, кто выживет на этом грешном шарике, впишут в пустые места какую-нибудь патетическую чушь.
По ту сторону полотна послышался легкий шорох. Джон встал и тихонько пошел туда. Дойдя до края насыпи, он увидел чью-то тонкую фигуру. Миллисент. Она протянула руку, и Джон помог ей взобраться.
— Какого черта вы тут делаете? — спросил Джон.
— Т-с-с! Всех перебудите.
Она коротко оглянулась на спящий лагерь, и, как ни в чем не бывало, пошла вперед. Джон — за ней. Он нисколько не сомневался, что означает этот визит. Столь откровенное бесстыдство взбесило его.
— Следующая очередь дежурить не ваша. Возвращайтесь и ложитесь спать. Впереди тяжелый день.
— Сигаретки не найдется? — спросила она. — Джон вытащил из пачки сигарету и протянул ей. — Может, и прикурить дадите?
— Опустите сигарету и закрывайте ладонями, когда затягиваетесь.
— Вы такой предусмотрительный, такой умный.
Миллисент наклонилась, прикуривая от огонька зажигалки. Черные волосы переливались в лунном свете. Джон понял, что недооценил ситуацию. Нужно было тут же отослать ее. Миллисент выпрямилась.
— Я могу обходиться без сна, — сказала она. — Помню, однажды мы поехали за город на уик-энд, так я не поспала и трех часов с пятницы до понедельника. И была свежа, как маргаритка.
— Не стоит хвастаться. Даром это не проходит.
— Разве? — Она помолчала. — А что все-таки случилось с Анной?
— Вы знаете то же, что и я, — холодно отрезал он. — Мне кажется, вас не должно волновать ни то, что с ней случилось, ни то, что она сделала потом.
— По-моему, это вовсе не повод сходить с ума. История, конечно, паршивая…
Джон затушил сигарету.
— Я не хочу говорить об Анне. И не хочу никакой любовной интрижки с вами. Вам ясно? Сейчас не время для подобных занятий, не говоря уже о сути.
— Если хочешь чего-нибудь, всегда можно найти время.
— Вы ошиблись. Я — не хочу.
Миллисент засмеялась низким хрипловатым смехом.
— Давайте поговорим, как взрослые люди, — сказала она. — Я, конечно, могу в чем-то ошибаться, но только не в таких делах.
— Вы знаете меня лучше, чем я сам?
— Не пытайтесь поймать меня. Конечно, знаю. Да вот, пожалуйста: будь на моем месте Оливия, вы отправили бы ее обратно в два счета, без всяких пререканий. А кстати, почему вы шепчете? Или разбудить кого боитесь?
Джон и не заметил, как перешел на шепот. Смутившись, он чуть повысил голос:
— Вам пора идти, Миллисент.
Она снова засмеялась.
— Вы правы — зачем будить людей. Вряд ли они так же хорошо, как я, могут обходиться без сна. А вот вы — другое дело.
— Ну ладно. Я не собираюсь с вами спорить. Идите, ложитесь спать и забудьте обо всем, что мы тут наговорили.
— Договорились, — кротко пролепетала Миллисент, затушив наполовину выкуренную сигарету. — Вот только испробую один тест. Всего одна крохотная искорка. Если вы не загоритесь, я сразу ухожу, как послушная девочка.
Она подошла совсем близко.
— Миллисент, не дурачьтесь, — сказал Джон.
— Только один дружеский поцелуй. Пожелайте мне спокойной ночи, а то я не усну. — Она прижалась к нему всем своим гибким, податливым телом. Джону пришлось обнять ее — они стояли на самом краю насыпи.
— Кажется, тест на искорку положительный, — сказала Миллисент.
Донесся шелест падающих камешков. Они обернулись. На рельсах, невозмутимо глядя на них, стоял Пирри. Винтовку он, как обычно, держал подмышкой.
— Вы не очень-то бдительны, Кастэнс, — укоризненно сказал Пирри. — Непростительно для часового. Я едва не застал вас врасплох.
Миллисент высвободилась из рук Джона.
— Что это ты шляешься среди ночи? — спросила она.
— Ты позволишь мне задать тебе тот же вопрос, дорогая, — ответил Пирри.
— А я-то думала, с тебя хватило того, что ты навидался, когда шпионил за мной. А может, это тебя возбуждает? — она усмехнулась.
— Я терпел твои подвиги, надеясь, что ты будешь осмотрительна. Единственное, чего я всегда боялся — это прослыть рогоносцем.
— Не волнуйся, — сказала Миллисент. — Я и впредь буду осмотрительна.
— Пирри! — воскликнул Джон. — Между вашей женой и мной ничего не было! И быть не могло. Я обязан довести вас всех в Слепой Джилл целыми и невредимыми. Это главное.
— Вы знаете, — задумчиво проговорил Пирри. — Я давно хотел убить ее. Но в нормальном обществе убийство всегда сопряжено с большим риском. Конечно, я мог строить планы, и даже весьма безопасные, но ни одного не довел бы до конца.
— Генри! Ты просто смешон!
Джон вздрогнул, увидев, как Пирри потер нос правой рукой. Знакомый жест.
— Все, хватит! — резко сказал он.
Медленно, аккуратно Пирри снял предохранитель. Джон вскинул дробовик.
— Не надо, — тихо сказал Пирри. — Опустите ружье. Вы ведь прекрасно знаете, что я успею выстрелить первым. Опустите. Мало ли что.
Джон опустил ружье. В любом случае, смешно воображать Пирри героем трагедии времен королевы Елизаветы.
— Я, конечно, погорячился. Подумал черт знает что. Глупо, правда? Если бы вы действительно хотели избавиться от Миллисент, вы ведь могли оставить ее в Лондоне. Вот и все.
— Неплохая мысль, — пробормотал Пирри. — Но не убедительная. Зарубите себе на носу — да, я пошел с вами, но это не значит, что я до конца поверил в ту байку, которую тогда рассказал Бакли. И если я прорывался вместе с вами через полицейские кордоны, то лишь потому, что волен делать все, что хочу. Вот так-то.
— Вы, конечно, можете продолжать свою милую беседу, — вмешалась Миллисент, — а я иду спать.
— Нет, — мягко сказал Пирри. — Не двигайся. Стой, где стоишь. — Он поднял винтовку. — Я хотел оставить Миллисент в Лондоне. Но одно обстоятельство переубедило меня. Окажись все слухи об атомных бомбардировках лишь досужими вымыслами, и ограничься все только гражданской войной, Миллисент наверняка бы предложила свои сексуальные услуги главарю какой-нибудь местной банды. Чересчур удачная карьера для нее.