— Ну… Важных сотрудников отвлекли от других дел… Это тоже никуда не годится. И вы там не пишите про «недавно», — нашелся Морской. — Или же сами поищите тему для заметки. Другой проблемы я вам с ходу придумать не могу…
Какое-то время он поводил юношу по отделам, описывая, кто чем занимается. Тот радостно кивал и восхищенно хлопал ресницами, записывая что-то и ни о чем больше не спрашивая. Морской жалел, что больше не наделен полномочиями требовать, чтоб перед сдачей текста парень сначала положил черновик ему на стол. Пришлось о записях в блокноте спросить между делом, как бы просто ради вежливого поддержания беседы.
— Ой, не волнуйтесь, — отмахнулся Антончик и тут же успокоил: — Это мой склерозник от забывчивости. Записываю ровно то, что вы говорите. Это ж готовая заметка! Просто чудо! А если завтра вы мне список лент, которые недавно нашлись, продиктуете по телефону — будет вообще здорово. Я так рад сотрудничеству!
В этот момент он галантно отскочил в сторону, чтобы пропустить Морского в зал инженеров, и зацепился рукавом пиджака за гвоздь, торчащий в косяке. Раздался громкий треск.
— Ой, мамочки! — скривился Антончик. — Смотрите, порвалось! И не по шву. Не знаю, чем я так прогневал мироздание. — Он приуныл. — Ну что за жизнь такая? Работаешь-работаешь, и там стажер, и там общественник с доплатой, и… — Тут он осекся, видно, вспомнив, как Морской рекомендовал своим ученикам не распыляться, а сосредотачиваться на одной специализации, под которой подразумевал, конечно, театральную и кинокритику, но мысль все же закончил: — В общем, крутишься-вертишься, а на костюм нормальный все равно не заработаешь.
— Ну, знаете ли! — возмутился Морской, вспомнив размер своего нынешнего оклада. — Вам, честно говоря, стыдно жаловаться. У нас в стране и инженеры, и агрономы, и многие научные сотрудники получают куда меньше, чем газетчики. И ничего. Живут, не плачутся. Берите с них пример!
— По вам не скажешь! — с простодушной завистью юноша кивнул на костюм собеседника.
— Да, кое-что осталось со времен работы в редакции, — Морской не сводил с Антончика глаз. — Я, знаете ли, работал много. Много и хорошо, но без должной восторженности.
Даже если стажер-газетчик распознал цитату и мог сказать, кто в редакции так отзывался о Морском, заметить это по выражению лица Антончика не удалось. Расспрашивать подробнее было бы уже перебором. И с точки зрения безопасности — выдать Семена было бы верхом свинства. И из желания не копаться в грязи и не искать виновных. Пока Морской придумывал, как бы не слишком нарочито сменить тему, Антончик справился и сам.
— А правда, что вы многое знаете про дело об убийстве у Стеклянной струи? — как можно беззаботней и оттого выдав себя с потрохами спросил он.
Ах вот, значит, зачем юноша решил посвятить свой производственный репортаж кинофабрике! Что ж, достойный предлог, чтобы подобраться.
— Мечтаете освещать криминальную хронику, говорите? — хитро сощурился Морской.
— Ну… — Антончик, словно бы ныряя с вышки в ледяную воду, сощурился и выпалил: — Да. И думаю, что если расспрошу вас, то смогу поразить редактора, и меня возьмут в штат. Сейчас ведь что разрешено газетам писать о деле Гроха? Почти что ничего. В самом начале разослали материалы: так, мол, и так — неизвестные убили чехословацкого инженера, подписались поддельной «Черной кошкой», органы расследуют, так и пишите… А после говорят: теперь молчать! Но я-то понимаю — как только дело раскроют, сразу разрешат о нем писать, и все ринутся в бой. Тогда кто больше подробностей найдет, тот и в штате… Вы же не откажетесь помочь? Я слышал, что жена убитого — ваша знакомая и что вы можете быть в курсе….
— Вы ошибаетесь, — развел руками Морской, — помочь я ничем не могу. — И тут же, чтобы смягчить отказ, слегка приврал: — Сам знаю только крохи информации. Собственно, то же, что разослано в газеты. Откуда, кстати, вам известно, что «Черная кошка» поддельная?
— Ну это каждый знает, — убежденно сообщил Антончик. — Визитку настоящей банды убийц однажды публиковали, и каждый, кто всерьез увлекается криминалистикой, знает, как она выглядит. А та, что нарисована у нас в булочной…
— Да-да, — похвалил Морской, перебивая, — та вовсе не похожа на настоящую. Милиция тоже пришла к таким выводам. Вы молодец! Немногие столь внимательны.
— Я просто читал Эдгара По, — внезапно ошарашил Антончик. — Ну, в «Истории американской литературы», 1947 года издания. Да, этот том достать было непросто, но я сумел и изучил. Врага ведь надо знать в лицо! И я, конечно, знаю, что изображение черной кошки в нашей булочной срисовано из иллюстрации к рассказу «Черный кот». Правильно же?
Морской почувствовал, как по спине бегут мурашки. Именно это издание — единственный том из множества запланированных, который таки опубликовали, — он увидел недавно в гостинице Ирины. Морской это запомнил, потому как, ожидая Ирину с Кларой перед прогулкой, чтобы не промочить ноги — уборщица как раз залила мраморные ступени водой и собиралась их мыть — он, несмотря на осуждающие взгляды атлантов, поддерживающих потолок с двух сторон от лестницы, нырнул в запрещенный к посещению посторонними устланный ковровой дорожкой коридор. «История американской литературы» лежала на столике, предназначенном для отдыха постояльцев, и Морской отметил про себя, что у снабженцев «Интуриста» большие связи, раз они выложили во всеобщее пользование такое редкое и спорное по нынешним временам издание.
«Хм… Получается, что все еще сложнее, чем нам кажется», — подумалось Морскому. Понимание, откуда злоумышленник — возможно, подсознательно — скопировал изображение кошки, было не просто лишним подтверждением того, что он давно околачивается рядом с Ириной. Вряд ли организатор преступления диктовал бы исполнителям, какой именно рисунок оставить на стене. Выходит, речь теперь идет не о заказчике, а об участнике событий в булочной.
Внутренний интерьер бывшей гостиницы «Интурист». Современное фото
— У вас и правда талант к криминальной хронике! — выдавил из себя Морской, заметив, что Антончик ждет ответа. — И, знаете, за ценное известие, я вам, пожалуй, как вы и хотели, завтра продиктую список поступивших кинолент по телефону. Конечно, эта просьба с вашей стороны — сплошная наглость. Газетный волк добычу ищет сам. Но вы мне помогли и заслужили ответный подарок. Хвалю!
Оперативно выпроводить надоедливого Антончика оказалось задачей трудной, но выполнимой. Куда сложнее было сосредоточиться и хладнокровно предпринять что-то толковое, вместо того, чтобы, как хочется, лететь стремглав в «Интурист».
Морской оправдывал себя тем, что хочет защитить Ирину с Кларой, но, в принципе, конечно, понимал: в гостинице охраны и так хватает, а новость про «Черного кота» его сознание использует как повод еще раз встретиться и поговорить с бывшей женой. На самом деле нужно было просто передать информацию Горленко. Тот разберется, поскольку уполномочен и встречаться с Ириной, и защищать ее, и обращать внимание охраны на ее ближнее окружение, и… Завидовать, конечно, было плохо…
— Товарищ Морской, идите уже в отдел, вас к телефону! — хаотичные рассуждения Морского прервала инженер Валентина. И полным умиления тоном добавила: — Ксения Ильинична сказала, что дочь. Я потому и согласилась вас разыскать. У вас есть дочь, оказывается… Сколько годиков?
Морской вяло промямлил: — Двадцать семь, — и поскорее кинулся к рабочему месту. Товарищ Валентина услышала лишь то, что хотела, и понеслась сзади, щебеча: — Семь — это очень милый возраст! Но почему же вы о ней не говорили… Вас даже в новогодние подарки детям профсоюз не включил. Я подниму этот вопрос на собрании!..
— Слушаю? — с тревогой схватился за телефонную трубку Морской. Он знал, что без крайней надобности звонить на работу Лариса не станет.
— У нас все получилось, — сказала дочь, и Морской, как отпетый негодяй, сначала даже не понял, о чем речь, — Послезавтра поезд, — пояснила Лара. — Я хочу завтра вечером после твоей работы, ну, то есть часов в семь, заехать с Леночкой к вам в гости. Можно? Небольшой предпровожательный ужин. Я на вокзал малышку брать не буду. Хочу перед отъездом вас получше друг другу представить. Ты, папа Морской, ведь тоже, я надеюсь, пока меня не будет, станешь за ней присматривать? Она будет совсем другая, когда я вернусь, и мне хочется, чтобы эти изменения произошли в том числе и под твоим влиянием. Ты понимаешь?
— Конечно, — сказал Морской, мысленно выругав себя за то, что создал у Ларисы впечатление, будто его внимание к внучке нужно дополнительно стимулировать. — Только начнете с Галей без меня. И, пожалуйста, дождитесь меня обязательно. Я немного задержусь. Нужно будет доделать на фабрике то, что не успею за сегодня. Сегодня навалилось нечто срочное…
Он, разумеется, прекрасно помнил, что завтра как раз в это время должна будет уезжать Ирина, но убеждал себя, что предупреждает дочь об опоздании совершенно по другим причинам. Тем паче, правда, если сейчас срочно разыскивать Горленко, как ни крути, придется перенести кое-какие рабочие дела на завтра.
— Да, с Галей я уже договорилась, — сказала Ларочка. — Не знаю, что у вас там происходит, но она просила передать, мол, если надумаешь задерживаться завтра допоздна, то, сделай милость, не таскай с собой плащ ее мамы — он потом воняет табаком, и маме это очень неприятно.
— Понятно, — он вздохнул, поняв, что все еще не прощен. Галочка тоже помнила про отъезд Ирины. Как и про то, что Морской не собирался провожать. Но тем не менее, была уверена, что муж не удержится. — А знаешь что? — сказал он решительно. В конце концов Ирина, при желании проститься, могла найти его сама. А он, Морской, на самом деле дорожил семьей и спокойствием близких, которые были не виноваты в странностях его бывшей жены и всех перипетиях его с ней отношений. — Ну их к черту, эти дела! Я буду завтра дома вовремя, вот увидишь. Кстати, какой подарок посоветуешь выбрать для Леночки? Чем нынче интересуются барышни двух лет?