— Почему обожженного?
— Да потому что, любимая, у нас тут больница и он лечится от ожогов. Перетаскивал в части емкость с какой-то отравой, дурачок. Парень наш медсестричке помог, дверь открыл и сразу ушел, а она тело нашла. Теперь солдатик всячески за девушку переживает, что она оказалась в центре неприятной истории, нравится ему Ирина.
— Мне надо с ней познакомиться.
— Ты очень шустрая, любимая, — усмехнулся Игнат. — А вот она, Ира, идет по коридору, — Игнат махнул костылем в сторону стройной миловидной девушки.
У Юли тут же возник безумный план. Впрочем, убийство врача в больнице — это тоже жутко и чудовищно, поэтому сумасшедшие планы в самый раз. И Юля очень надеялась на помощь Игната. Он должен ей помочь, ведь у ее друга Тымчишина плохих друзей быть не могло.
Глава 17Пленники
Герману снился сон. Бледно-синий лес наплывал медленно. Около большого пня стояла жена Тая. Она махала ему платком, словно прощалась. Он только успел крикнуть: «Как ты там оказалась?» И проснулся. И сразу все вспомнил.
Напротив, в неудобной позе сидела его товарищ по несчастью Женя Шумская, глаза у нее были закрыты.
— Эй, Евгения Олеговна, — позвал Герман. — Как ты там? Я предлагаю перейти на «ты». А то у нас времени мало осталось, чтобы «выкать». Ты меня слышишь?
— Слышу, — ответила она слабым голосом. — Вы думаете, нас убьют?
— Я ничего пока не думаю. Я пить хочу, я есть хочу, — Герман не собирался сдаваться и впадать в уныние.
И его словно услышали, неожиданно открылась дверь, и появился Антон с двумя тарелками еды.
— А кофе будет? — нагло поинтересовался доктор. — Я люблю кофе.
Парень что-то буркнул в ответ, поставил на пол посуду, развязал им руки и молча ушел.
— Сервис на грани фантастики, — заметил Архипов. — Интересно, а какая тут кухня?
— Что вы все время шутите? — не выдержала Евгения.
— Во-первых, мы на «ты», а во-вторых, пока не вижу повода рыдать, мы живы, и нас кормят. А зачем кормить тех, кого надо убивать? Нелогично!
Она молча кивнула и взяла в руки тарелку с ложкой. Суп был горячий и вкусный.
— В нашей больнице так вкусно не кормят, — радовался доктор.
— Вкусно! — согласилась она. — Потому что мы голодные.
— Думаю, что нас уже начали искать. И скоро найдут. Как ты думаешь, где мы? Наверное, загородный поселок.
Из окна виднелся яркий зеленый лес, пели птички, и вынужденное заточение казалось странной выдумкой.
— Да, Босх отдыхает, — Евгении хотелось плакать.
Ужасы не на картинах, а в реальной жизни, которую можно пощупать рукой, временно освобожденной от наручников.
— Не придумывай! — строго сказал Герман. — Если ты про нидерландского художника, то для него тут натуры нет. У Босха же везде символы хаоса, чудовища, фантазии. Это, кстати, идет от состояния здоровья и сексуальных наклонностей. Галлюцинации сплошные.
Женя не выдержала и рассмеялась. Архипов расценил это по-своему:
— А, ты думала, что врачи в искусстве не смыслят? Заблуждаешься, Евгеша. Мне когда-то нравился Босх.
Евгешей ее называла только мама, и Евгения подумала, что, если бы не чрезвычайные обстоятельства их знакомства, она бы с удовольствием пообщалась с Архиповым, подружилась. Он очень интересный человек.
— Все творцы — люди с загадками, со странностями. Босх не исключение. Вечная тема добра и зла, воплощенная в необычные, ужасающие образы, — с улыбкой сказала она.
— Хроническая шизофрения, изменение личности, бред, галлюцинации. Вот вся сущность его душевного состояния. Этим можно объяснить все его творчество. Ты слышишь?! — Герман приложил палец к губам. — Выстрелы!
— Да! — Евгения тоже услышала. — Шум, крики, выстрелы.
— Это спецназ!
Но это был не спецназ, несколькими минутами назад на кухне произошла драка. Братья Ионовы со вчерашнего дня находились в сильном подпитии, а сегодня добавили водки на «старые дрожжи». Алкоголиками они себя не считали, но последние два года выпивали каждый день. Борис и Радик втайне завидовали Мухабу — из тщедушного таджика он превратился в солидного бизнесмена.
— А нас держит на скамье запасных, — Борис был инициатором в таких разговорах.
— Но нам заработать дает, — возражал Радик.
— Заработать? Быть вышибалой при игровых автоматах?
— Ну мы же квартиры смогли купить.
— Наши убогие хрущевки ты называешь квартирами?
Споры заканчивались в основном распитой бутылкой, так было легче осознавать свою никчемность, бесполезность и никудышность. Но в этот раз начатая водка только подогрела разговор, предметом которого была новая пассия Радика. Дамочка не нравилась старшему брату.
— Где ты их находишь? — возмущался Борис.
— Чем ты все время недоволен? — Радику надоело, что брат совал нос в его личную жизнь.
— Да эта баба обдерет тебя как липку! Обдерет и выкинет на обочину.
— С чего ты взял?
— А потому что она похожа на твою предыдущую матрешку. Та тебя доила, дурака, а потом, когда ты ей цацек напокупал, свалила.
Радику не хотелось, чтобы брат вспоминал ту неприятную историю. Дамочка, которую он подцепил в ларьке, оказалась такой крученой, что он только диву давался. Она интуитивно находила моменты, когда он был в хорошем расположении духа, и «выдавливала» из него все по полной программе. Для себя любимой. А когда программа «дала сбой», то она исчезла из дома, забрав найденные в заначке деньги.
— Эта совсем другая женщина, заботливая, — оправдывался Радик.
— Другая! Не смеши меня! — Борис разлил водку по стаканам и положил на тарелку соленые огурцы. — Они у тебя как под копирку сделанные. Вот нынче денег с тобой не получим, и она хвостом вильнет.
— Почему не получим? — Радик встревожился.
— Да потому что тетку не надо было с собой тащить. Мухаб же сказал — нужен только доктор.
— Так это сынок его. Он решение принимал.
— А мы вроде как и не при делах? Антон первый раз на дело пошел, а мы с тобой его не подстраховали, лажанулись.
— Мы за его сына не отвечаем!
Водка обдала горло теплом, ударила в голову, настроение братьев улучшилось.
— Послушай меня, гони ты эту бабу к чертовой матери! — Борис был настойчив.
— А твое что за дело?! — Радик начал заводиться.
— Да надоело смотреть на брата-лоха!
— Да ты просто завидуешь мне! — разозлился Радик. — У тебя ни одной приличной бабы не было, все на моих облизываешься?
— Да я не просто облизываюсь, а всех твоих баб имею. Бесплатно, заметь! — От выпитого у Бориса наступило ощущение полной эйфории и возникло желание говорить правду, которая, конечно, не понравилась его брату. — А ты больше ничего не умеешь, как спускать деньги на баб, а потом клянчить их у старшего брата.
— Что ты сказал?! — затуманенное водкой сознание Радика требовало ответить на мерзкие намеки. — Повтори, что ты сказал? — заорал он так, что задребезжало оконное стекло.
— То, что слышал! Все твои матрешки — пустышки. Ни одна мне в ласке не отказала, — Борис говорил правду, «дурную правду», которая, конечно, брату была не нужна, но сейчас все диктовала водка.
— Заткнись! — Радику нужно было что-то сделать, чтобы брат замолчал. Рука сама потянулась к ружью, которое висело на стене. — Заткнись!
Радик схватил ружье и, не целясь, выстрелил. Борис заверещал:
— А-а-а! Ты мне ногу прострелил! А-а-а! — Он корчился от боли. — Ты готов брата убить из-за своих баб, козел! А-а-а! — Штанина в области колена намокала от крови.
Антон зашел на кухню, после того как услышал звук выстрела.
— Вы что, с ума сошли, идиоты?
Борис согнулся пополам и только кричал.
— А-а-а! Больно! Спасите меня! Больно! — выл он.
Пятно крови становилось все больше и больше.
Перепуганный Радик отбросил ружье.
— Ему надо доктора!
— Где я вам доктора возьму? — возмутился Антон, но тут сообразил, что доктор у них есть.
Глава 18Доктор Тая, жена врача
Она никогда его не любила, это было откровенной правдой. Конечно, у них на потоке Герман Архипов был самым видным парнем. И учился хорошо. Собственно, с учебы и началось их знакомство. Тая потеряла конспект по оперативной хирургии и обратилась за помощью к Герману, даже не за помощью, а просто спросила у него конспект, потому что Герман сидел на парах впереди нее и все время аккуратно записывал лекции.
— Ты мне свои лекции перед экзаменом не одолжишь?
— Конечно, с превеликим удовольствием, — улыбнулся он в ответ. Он всегда умудрялся получать позитив от любого общения.
Герман не только одолжил свой конспект, но и взял над ней шефство, помог разобраться с теорией, объяснил много тонкостей их будущей профессии. Потом он признался, что был очень рад, когда Тая обратила на него внимание, и совсем опустил тот факт, что ей просто нужен был конспект.
Герман вообще бесконечно радовался всем проявлениям жизни: восходу солнца, грозе, летнему дождю, учебе, медицине. Даже диагностика урологических заболеваний, например расстройство мочеиспускания, вызывало у него энтузиазм.
— Мне кажется, одним анализом мочи тут не обойтись, — он делал любое задание по предмету основательно и серьезно. — Нужно подключить УЗИ почек и мочевого пузыря. Тая, ты слышишь? А может, и провести рентгенологическое исследование почек.
— Конечно, слышу. Ты прав, чем больше исследований, тем картина заболевания яснее. — Тае было скучно. Ей казалось нелепым, что взрослый парень восторгается всем, словно ребенок, жизнь которого только начинается.
Конечно, Архипов был влюблен в свою будущую работу, у него было много друзей, и его все уважали. Но Герман боготворил Таю, и все ее подружки в голос говорили.
— Ну, Тайка, ну повезло же тебе!
Тая понимала, что, наверное, повезло, но это было «везение» без любви, того самого желанного обжигающего чувства. Тая была равнодушна к Герману, как бы он ни старался.
Когда учеба в мединституте подходила к концу, Герман строил совместные планы, а Тая не готова была их обсуждать.