Было видно, что Фиш не просто красавчик. Он был умен и трудолюбив. Он планировал открыть свою собственную мастерскую по ремонту автомобилей. Крис был на шесть лет старше меня, и, несмотря на возраст, который кто-то назвал бы слишком юным, мы оба чувствовали себя не по годам целеустремленными. Мы хотели одного и того же: будущего, которое мы сами себе создадим и для которого характерна уверенность в себе. Фиш упомянул, что живет один, но выбрал дом на одной улице с матерью, потому что он очень близок с ней и сестрой. У него тоже был жестокий отец, и мы открыто говорили о том, каково это – расти и крепнуть в такой семье. Мы рано заговорили о трудностях, но мне так даже больше нравилось. Я даже рассказала ему о Патрике. Мне казалось правильным быть абсолютно откровенной. После ужина мы гуляли по пляжу, и я поняла, что хочу увидеть его снова. Когда я уже начала представлять себе, что может ждать нас с Фишем в будущем, я вспомнила предупреждения Криса: «…мужчины будут пытаться воспользоваться тобой. Только ты можешь позаботиться о своем счастье».
В понедельник после первого свидания мне в офис доставили дюжину роз с открыткой: «Спасибо за чудесный вечер и потрясающую беседу. Я с нетерпением жду новой встречи с тобой».
Через несколько недель мы стали парой. Мы проводили вместе почти все свободное время на неделе. По субботам мы вместе ходили на автошоу и на пляж, а по воскресеньям – в церковь и на ужин к его матери. Я чувствовала себя в безопасности с Фишем и знала, что он тот, с кем я могу быть счастлива. Он был противоположностью того типа мужчин, о которых меня предупреждал брат. Он был нежен до глубины души.
Через несколько месяцев мы съехались. Я была в восторге, хоть и не удивилась, когда он сделал мне предложение. Помолвка идеально совпала с нашими параллельно проложенными дорогами, и мы стали сильнее, когда шли вместе.
Я с нетерпением ждала свадьбы, хотя никаких конкретных планов не было. Когда Фиш сделал предложение, я настояла на том, чтобы мы не назначали дату, пока не вернется мой брат, потому что я хотела, чтобы он проводил меня к алтарю.
Я не упустила из виду, что Шелли тоже отказалась от традиции, когда отец подводит к алтарю.
Ее свадебная церемония состоялась в прекрасный день в городе, когда перьевые облака идеально удерживали летнее солнце. Сэм стоял в беседке вместе с нами, вместе со своей женой и сыном, нашим отцом, моей мамой, мамой и сестрой Огги и несколькими близкими друзьями.
Шелли выглядела такой красивой и довольной. Они с Огги решили устроить уютную встречу в этом природном уголке, куда они часто приезжали во время свиданий. Никто из них не придавал значения формальностям и традициям, а поскольку свадьбу они оплачивали сами, то необходимость в простоте объяснялась как практическими, так и философскими соображениями. Они выбрали женщину, которая не придерживалась строгих религиозных взглядов, и обменялись клятвами, посвященными человечности и любви. Оба были одеты в черное и белое, а Шелли держала небольшой букет благоухающих белых гардений. Бесцветная палитра символизировала их убежденность в том, что все должно быть простым.
После церемонии Билли бормотала замечания относительно этих контрастных цветовых решений. Огастин был выходцем с Карибских островов и обладал смуглой кожей, а она говорила что-то вроде: «У него очень интересный цвет кожи, да?» Я игнорировала ее вопросы и заметила, что Шелли тоже так делала – или пыталась.
Ужин был в «Таверне на Зеленой». И жених, и невеста были уважаемыми сотрудниками этого высококлассного ресторана, и множество присутствующих коллег по работе помогали поддержать разговор, давая возможность безопасно обсуждать разные темы и уклоняться от споров. Главное торжество должно было состояться на следующей неделе в Денвере на приеме в саду вместе с Марсией и другими нашими братьями и сестрами, на котором собралось около семидесяти пяти человек и на который Уолта и Билли не пригласили.
Шелли призналась, что испытывала противоречивые чувства по поводу приглашения Уолта и Билли даже на церемонию. Но в двадцать семь лет она пребывала в хорошем состоянии духа. Она пыталась помириться с отцом и мачехой, насколько это было возможно, а также считала, что пригласить их будет проще, чем разбираться со скандалом, который обязательно бы последовал, если бы она их не пригласила.
Сэм, который всегда все анализировал и упорядочивал, сформулировал суть Уолта и Билли одним словом – «шоу». Юмор уже давно стал инструментом, с помощью которого мы с Крисом справлялись с выходками родителей, чему мы научились у старших братьев и сестер. То, что изначально служило защитным механизмом, развивалось вместе с вопиющим поведением Уолта и Билли до такой степени, что мы регулярно взрывались смехом над абсурдностью их поступков. На свадьбе Шелли «шоу» выступило единым фронтом среди всего недосказанного.
Отсутствие Криса на мероприятии того дня и в нашей жизни в целом было заметно. Я часто задавалась вопросом, где он может быть. Родители наняли частного детектива, чтобы тот попытался найти его, и когда он не нашел ни одной существенной зацепки о местонахождении Криса, я порадовалась за брата. Когда детектив обнаружил, что Крис пожертвовал остаток средств из фонда на обучение в колледже в благотворительную организацию по борьбе с голодом Oxfam America, родители осознали всю серьезность его исчезновения. Они наконец поняли, что он делал все, чтобы его не нашли.
Я ничего не слышала о нем и не видела его больше двух лет. Но в отличие от остальных, кто вращался вокруг нашей семьи в этот период, я не задавалась вопросом, почему он не позвонил. Я знала. Он развелся с нашими родителями. А что касается меня, он знал, что я пойму, почему он не выходит на связь. Я не сомневалась, что как только он найдет время и место, в котором нуждается, то появится у меня на пороге. Даже в его отсутствие я чувствовала, что он рядом, и, прогуливаясь по патио после ужина, я мысленно записывала, что рассказать ему об этом дне в парке: что здания и башни искусственно возвышались над пейзажем. Что наши родители казались такими же искусственными. Что Шелли пыталась не обращать внимания на мамины придирки. Он бы смаковал ее очевидный дискомфорт от отсутствия формальностей во время церемонии, а когда она сделала замечания по поводу смуглого цвета лица жениха, клянусь, я очень живо представила, как Крис привычно ухмыляется и закатывает глаза.
Если Фиш и устал слушать о Крисе, незнакомом для него парне, который занимал более значимое место в наших отношениях, чем он, – а ведь именно из-за него мы не назначили дату свадьбы, – он никогда этого не показывал. Казалось, он понял, насколько мы были близки, и поскольку я очень часто говорила о Крисе, Фишу начало казаться, что он его знает. Может быть, именно поэтому он никогда не давил на меня, чтобы мы поженились до возвращения Криса.
Мы с Фишем поехали домой в Вирджинию-Бич и вернулись к работе. Фиша мучила затяжная тупая боль, которую неоднократно диагностировали как инфекцию внутреннего уха. Мы поняли, что дело обстоит серьезнее, когда боль стала невыносимой и он внезапно потерял способность ориентироваться в пространстве. Мы столкнулись с шокирующим открытием: у Фиша была опухоль мозга. Врачи действовали быстро, и мы выдохнули, узнав, что образование было доброкачественным и располагалось в области, которая позволяла безопасно удалить его хирургическим путем. Фиш был сильным и здоровым и быстро восстановился. Это было не только благословением, но и тревожным сигналом, который мотивировал нас обоих.
В течение всего предыдущего года я убеждала его в том, что ему необходимо реализовать свое стремление открыть мастерскую. Я была абсолютно уверена, что его опыт в сочетании с моими организаторскими способностями обеспечит нам успех. С небольшим запасом наличных в пятьсот долларов, с превосходным оснащением в виде комплекта инструментов Фиша (который напоминал многокамерные холодильники) и несколькими рекламными листовками, которые я набросала на компьютере на работе, мы подготовились к торжественному открытию.
Мы арендовали небольшое помещение с двумя служебными отсеками и офисом. Фиш нанял нескольких друзей, чтобы они помогли ему соорудить встроенные верстаки и полки для хранения вещей в гараже. Его мама нарисовала большую вывеску, которая должна была расположиться над воротами. Я убрала и подготовила офис, который стал одновременно рабочим местом для меня и комнатой ожидания для клиентов. Хозяин был доволен тем, как мы быстро преобразили грязное помещение благодаря своей изобретательности, усердному труду и новой краске.
С самого начала мы стремились делать все по-другому. Вместо типичных плакатов с полуобнаженными женщинами, лежащими на машинах, мы собрали промышленные плакаты и металлические знаки всех цветов от производителей инструментов и поставщиков деталей, чтобы украсить мастерскую. Цветовая гамма состояла из красного, черного, серого и белого цветов. Офис был оформлен в более мягких тонах и больше походил на комнату, перенесенную из дома, который мы с Фишем снимали вместе. Я использовала ту же краску для стен и отделки, взяла часть секционного дивана из гостиной в комплекте с подушками и одеялом и использовала наш обеденный стол из «Икеи» вместо письменного стола. Мои родители гордились такими проявлениями предпринимательской жилки и дали мне несколько хороших советов по ведению бизнеса, а также подарили отреставрированный шкаф для документов. Папа посоветовал мне прочитать книгу «Богатый барбер» и научиться разумно инвестировать и откладывать деньги. Несмотря на то что родители купались в роскоши, они всегда откладывали больше, чем тратили. Мамина система хранения документов и навыки работы с клиентами – то, чему я стремилась подражать. Мастерская была крошечной, но обстановка захватывала. Это был наш новый старт.
Фиш каждое утро рано уходил на работу и каждый вечер задерживался допоздна. Поскольку мастерская находилась всего в нескольких минутах ходьбы от аудиторской фирмы, я помогала составлять сметы и обзванивать клиентов в обеденный перерыв, а после работы возвращалась, вела бухгалтерию и готовила счета-фактуры. Боль