Кто у меня останется, если я потеряю Фиша? Я поняла, что так долго боялась одиночества.
А еще я боялась остаться без денег. Я окинула взглядом большую комнату для гостей и подумала о ее месте в моем доме с четырьмя спальнями. Я разглядывала украшения на стенах и полках и не могла вспомнить, откуда взялась половина из них и почему я посчитала нужным их приобрести.
Мне вспомнились последние шесть лет жизни и их место среди всех двадцати пяти. Я хотела извлечь ценный урок из этого опыта. Я хотела, чтобы оно того стоило. Я хотела запомнить все и понять, почему это произошло со мной – снова.
Я не чувствовала достаточной близости с родителями, чтобы делиться с ними чувствами. Мне было стыдно, что деньги, вложенные в нашу свадьбу, оказались потрачены впустую. Я была так молода, а у меня уже было два неудачных брака, но я не могла позволить страху перед этим провалом остаться. Мама решила остаться. И снова я решила не повторять ее ошибок.
Телефонные звонки от родных Фиша со словами поддержки прекратились. У меня не было родных поблизости. Все мои братья и сестры жили на другом конце страны. Я осталась одна, но чувствовала себя скорее сильной, чем одинокой, – и еще лучше поняла, как Крису жилось в пустыне. «Это нехорошо – не уметь переносить одиночества». Прекрасно, если вы сможете это принять, и я была готова.
Фиш стал странно вести себя в мастерской. Однажды он пронесся через зал ожидания на роликах, быстро маневрируя из одного конца помещения в другой, а затем вернулся на парковку. Его лицо озарила клоунская улыбка. «Здравствуйте!» – сказал он странным тоном, заезжая в комнату. «До свидания!» – произнес он тем же странным тоном на выходе. Посетители, сидевшие неподалеку, посмеялись над этой странностью. Мы с Синди ошарашенно смотрели друг на друга.
Что, черт возьми, он творит?
Я вышла на улицу и обнаружила, что он работает в белом Chevy G20, которого ни у Синди, ни у меня в тот день не было в расписании. Открыв дверь со стороны пассажира, я увидела, как он сгорбился на водительском сиденье, коньки неоднократно со скрипом проскальзывали вверх, когда он упирался в доски пола, пытаясь вытащить рулевую колонку из приборной панели.
– Что ты, черт возьми, делаешь? – спросила я.
– А что я, по-твоему, делаю, Карин? – возразил он. – Я чиню зажигание в этом фургоне!
– Черта с два! Вылезай. Сейчас же! – потребовала я. – Ты под кайфом!
– А ты злая, – пожаловался он, вылезая из фургона. Затем он быстро произнес слоган с наклейки, которую недавно наклеил на бампер своего джипа: – Злые люди – отстой!
– Ты серьезно? – с насмешкой ответила я. – Нельзя приходить на работу и так себя вести! Я больше не хочу, чтобы ты здесь находился!
– Отлично! – сказал он и высунул язык. – Тогда у меня будет больше времени для общения с моей новой подружкой, – продолжил он. – Она тебя ненавидит!
– Ой, ради бога, – рассмеялась я. – Ты правда думаешь, что меня это волнует? Она никогда меня даже не видела! И я сомневаюсь, что ты честно рассказал ей о причинах нашего расставания.
– Она намного круче тебя! – отмахнулся он. – Она будет веселиться со мной!
– Прекрасно, – сказала я, возвращаясь в мастерскую. – А теперь убирайся отсюда к черту.
– Ты просто черствая зануда! – таким был его последний выпад, после чего он сел в свой джип и уехал.
Я уже знала, что у Фиша есть девушка, и это меня не беспокоило. Я все еще была влюблена в него, но уже встречалась с другим, возможно, еще до того, как он встретил ее. Хотя мы все еще были женаты и иногда жили под одной крышей, мы уже давно разошлись, и расстояние между нами оказалось слишком разрушительным. Я поступила так же, как и в случае с Джимми, но на этот раз у меня были более веские аргументы в пользу своего неблаговидного решения. Я двигалась вперед, потому что знала, что так я точно не отступлю. Близость с другим человеком позволила мне благополучно миновать точку невозврата.
Фиш уже был так далеко позади. Однажды ночью, за несколько месяцев до этого, мы поговорили по душам о том, есть ли у нас шанс остаться вместе. В какой-то момент Фиш отметил то, что мы крайне расходимся во взглядах на этот вопрос. Я была против любых наркотиков, даже против того, чтобы иногда курить травку. Он сказал, что моим стандартам трудно соответствовать.
– Я просто не понимаю, – сказала я. – Я не изменилась. Ты знал, что я такая, с того дня, как мы познакомились. Зачем ты сделал мне предложение?
– Наверное, – сказал Фиш, улыбнувшись и пожав плечами, – я думал, что ты меня исправишь.
От его слов у меня возникло ощущение, что меня обманули. Я вступала в наш брак не для того, чтобы менять его, и я не знала, что он в этом нуждается. Тем более я уже знала, что перемены не происходят с теми, кто их не хочет.
Как гласит буддистская поговорка: «После просветления – стирка». И у нас с Фишем было много последнего. Мы зарегистрировали бизнес под названием C.A.R. Services еще до свадьбы, и поскольку мы создавали компанию совместными усилиями, корпоративные акции мы разделили пополам. Пришлось придумать, как отвадить его от работы в мастерской, хотя по закону он имел такое же право там находиться, как и я. Поскольку я контролировала финансы, мы с ним договорились, что он продолжит получать зарплату в полном объеме и все доходы только при условии, что он не будет появляться на работе.
Я наняла адвоката, чтобы начать бракоразводный процесс. Фиш полностью съехал из нашего дома. Он не появлялся в мастерской, и наше общение снова стало не таким взрывоопасным. Мы даже вместе проконсультировались с адвокатом, чтобы понять, что делать с бизнесом, который все еще был небольшим, но сильным. Учитывая обстоятельства, управлять им совместно было невозможно. Адвокат посоветовал либо продать компанию, либо чтобы один из нас выкупил долю у другого. Мы договорились встретиться снова через месяц. Я продолжала руководить мастерской, но начала искать другие варианты трудоустройства.
Перед нашей следующей встречей с корпоративным адвокатом Фиш созвал собрание в мастерской в нерабочее время, чтобы поговорить со мной и всеми нашими сотрудниками вместе. Охваченные тревогой, мы все расселись на диванах и стульях в зале ожидания. Фиш принялся объяснять, как он собирается выдавить меня из компании и возглавить ее. Очевидно, он не обратил особого внимания на то, что значит быть зарегистрированным в качестве равноправного акционера – он не мог просто так выгнать меня.
Все, включая меня, просто сидели несколько минут и слушали его. Затем Грег встал, сделал размеренный вдох и сказал:
– Я не собираюсь оставаться здесь и смотреть, как ты превращаешь это место в пепел. Я за Карин. Я пойду туда, куда пойдет она. Мы попросили ее внести некоторые изменения и быть здесь, и она это сделала. Она снова сделала эту мастерскую хорошим местом для работы. Просто я больше тебе не доверяю. Я доверяю ей.
Один за другим сотрудники заявляли о своей вере в меня и о разочаровании в моем деловом партнере. Фиш сидел и слушал, потрясенный. У меня челюсть отвисла еще больше, чем у него.
Наконец Фиш встал, назвал их всех дураками и вышел.
Встреча была окончена.
Я пробормотала, «Спасибо, ребята», когда сотрудники расходились. Все еще пребывая в шоке, я вернулась в свой кабинет и рухнула в кресло, чтобы собраться с мыслями. Может быть, мне и не нужно уходить. Может, мне и правда выкупить долю Фиша? Мне всерьез не приходило в голову самой владеть мастерской. Я просто пыталась сохранить рабочие места для всех и поддерживать все в рабочем состоянии, пока адвокат не скажет, что делать дальше. Но когда я сидела, уставившись на бумаги на столе, которые наверняка были пустыми, мне пришло в голову, что это было мое решение. Я уже сама управляла мастерской, и мне это нравилось.
Затем вошел Фиш – призрак человека, с которым я стояла у алтаря, лишь тень того человека, который заступился за меня в Южной Дакоте. Он посмотрел на меня с крайним презрением.
– Мои клиенты никогда не останутся с тобой, – сказал он. – Это мужское дело. Ты никогда не сможешь управлять бизнесом самостоятельно. Ты всего лишь женщина.
Я знала, что мои сотрудники могут легко заполнить форму W-4 в другой мастерской по соседству, надеть новую униформу и рассчитывать на зарплату – и они тоже это знали. И я легко могла бы сделать то же самое. Но то, как Фиш произнес слово «женщина», мотивировало меня – я услышала отголоски папиной интонации, когда он разговаривал с мамой. Билли, ты без меня – ничто…
Я не горела желанием пробиваться в индустрию, где доминируют мужчины, в качестве единственной владелицы бизнеса. Но мне было интересно узнать, смогу ли я это сделать. Я думала о старшем брате, о том, какой совет он бы мне дал. Риски были велики. Но я был готова и действовала осторожно. Мне показалось, что Крис сказал бы, что «легкость – это скучно», и я решилась.
Глава 12
В моей семье к деньгам всегда относились как к чему-то особенному. Деньги – это власть, это лояльность, это рычаг воздействия. Это была прописная истина, которую Крис рано усвоил. Однажды летом, когда он приехал домой из колледжа и работал в пиццерии Domino’s Pizza – скорее чтобы не сидеть дома, чем ради денег, – Шелли приехала к нам в гости на несколько дней. Несмотря на неприятную историю ее отношений с моими родителями, у нее была серьезная причина для визита: она отчаянно хотела поступить в колледж, но не могла себе этого позволить, а мама и папа предложили оплатить учебу.
– Не бери деньги, – предупредил ее Крис. – За этим последуют условия – всегда появляются какие-то условия. Если ты возьмешь у них деньги, то будешь чувствовать себя обязанной им до конца своей жизни, потому что они заставят тебя так себя чувствовать. Ты этого хочешь? Иди учиться, но поищи другой способ оплаты.
Шелли выслушала Криса – он был настолько непреклонен, она не могла отрицать, что в его словах есть логика. И все же у нее не было наследства от Эви, как у нас. Без помощи мамы и папы она бы не справилась. Поэтому она приняла деньги. В конце концов, Крис оказался прав. Их требования оказались слишком суровыми, и Шелли не окончила колледж.