– Что это было? – спросил он, даже не пытаясь изобразить удивление.
– Я не знаю, – ответила я. – А что это было?
– Наверное, инспектор по качеству просмотрел, – продолжил он с улыбкой. – Лучше посмотри, есть ли какая-то проблема.
Примерно на пятом свидании мы с Робертом долго гуляли по пляжу, и я попыталась отговорить его от дальнейших встреч со мной. Как бы мне ни нравилось проводить с ним время, я нервничала из-за того, что у меня появляются к нему чувства. Он уже и сам понимал, что я влюбляюсь, и вежливо поддразнивал меня, когда я доказывала, почему мне не стоит влюбляться. К двадцати восьми годам у меня уже было два неудачных брака, и я не раз давала понять, что мне этих двух браков достаточно. Я наслаждалась своей независимостью, была финансово обеспечена и управляла успешным бизнесом, у меня была новая квартира и пара собак вместо детей – я могла потерять слишком много в драме серьезных отношений.
Но мои аргументы звучали недостаточно убедительно и для него, и для меня. На следующей неделе ко мне в мастерскую доставили букет, усыпанный ароматными цветами голубых и белых гиацинтов. Роберт даже приложил открытку:
Гиацинты символизируют искренность и постоянство любви. Я тоже был женат. Из этого жизненного урока, а также из опыта работы каменщиком я многое узнал о стенах. Те, что возвышаются вокруг твоего сердца, были построены дилетантами. Я намерен их снести.
Очевидно, он выбрал рождественское утро для проведения крупного мероприятия по сносу. Когда я медленно открыла плотно закрытую крышку маленькой красной коробочки, Роберт опустился на одно колено. Кольцо Solitaire с бриллиантом сверкало на атласной подкладке. Я с уверенностью ответила бы «да», если бы он когда-нибудь спросил. Он хотел обязательств, и я тоже. Он понимал мои страхи, а я понимала его. У нас были идеальные отношения. Мы делали друг друга безумно счастливыми, испытывали невероятную страсть, уважали независимость друг друга и ограничения, связанные с работой на себя. Еще нам было весело вместе торчать дома в ненастные выходные и ездить на все гонки NASCAR и игры НХЛ, которые только могли вписаться в наше расписание.
Я приняла кольцо при условии, что мы никогда не поженимся. Он понимал, почему я этого хочу, и не особо думал о формальностях. Он просто хотел остаться вместе навсегда, как и я. Я решила, что так у нас будет больше шансов достичь этой цели, если мы останемся вечно помолвленными.
Следующие два года мы с Робертом не расставались. Хоть мы и жили раздельно, но всегда были вместе то в одном, то в другом доме. Дела у нас обоих шли в гору. Мой бизнес рос с такой скоростью, что мне снова понадобилось увеличивать пространство. Именно Роберт первым заметил вывеску «Сдается в аренду» на том месте, где впоследствии появится новый офис C.A.R. Services. Помещение было в два раза больше, а стоило почти столько же, однако требовало больших доработок, чтобы привести его в соответствие со стандартами, которых ожидают мои клиенты. Роберт разработал архитектурный план, я залезла в свои сбережения, и ремонт начался. И снова меня вдохновило то, как сплотились мои сотрудники. Весь день мы упорно трудились в нашем старом помещении, а затем поехали в новое на вторую смену, причем Роберт и многие его сотрудники пришли помочь.
Синди и Грег перешли на руководящие должности в других местах. Мой новый ведущий главный механик Рон был мне как старший брат, и ему не нравились парни, с которыми я встречалась, – пока не появился Роберт, и они быстро подружились. Ребята подняли в мастерской много шума и пыли, когда переделывали ремонтные площадки. Мы с секретаршей Мисси и ее родителями, а также женой Рона, Сьюзан, уложили новое напольное покрытие, убрались и заново украсили офисы и зал ожидания. Через две недели все было готово и покрыто свежим слоем краски. Все наше оборудование и инструменты были на месте, а мы были готовы открыть двери новой мастерской. Мы прекрасно поработали в семейном кругу, за что я была очень благодарна. Расписание быстро заполнялось, и так продолжалось постоянно. Наша честность и высококлассное обслуживание клиентов принесли несколько номинаций за выдающиеся достижения, и меня попросили провести форум «Спроси эксперта» для местной газеты. Жизнь была прекрасна.
Одним прекрасным летним вечером я была у Роберта и готовила ужин, пока он возвращался домой с работы. Такие вечера всегда поднимают мне настроение. Сквозь большое кухонное окно задувал умеренный ветер и кружился с нежными мелодиями Эллы Фицджеральд, звучащими из колонок. Яркий закат переливался всеми оттенками красного и фиолетового. Как раз когда я доставала из духовки мной самой провозглашенный «лучший в мире» домашний пирог с курицей, Роберт вошел в дверь.
– Как раз вовремя! – воскликнула я из кухни.
– Вряд ли, – тихо ответил он и выключил стереосистему.
– Что такое?
Когда мы с Робертом разлучались больше чем на несколько минут, то стоило нам оказаться в одном помещении, как через пару секунд мы снова оказывались в объятиях друг друга. Он не поприветствовал меня на кухне, и я сразу поняла, что что-то не так. Я вышла из-за угла и увидела, что он сидит в гостиной, явно расстроенный. То, как он подозвал меня к дивану, до странности напоминало момент, когда Фиш сообщил мне о смерти Криса. Я поняла, что сейчас произойдет что-то плохое, и двигалась очень медленно.
Он смотрел прямо в пол, пока произносил слова, которые в очередной раз изменили ход моей жизни не по моей инициативе: – Я только что узнал, что у меня есть двухлетняя дочь.
Я сделала паузу на несколько минут и уставилась на него в недоумении. Я могла предположить что угодно, но только не это. Из всех вопросов, крутившихся в моей голове, на один я больше всего хотела получить ответ.
– Просто скажи мне, – я с трудом подбирала слова. – Просто скажи, что не от Эмбер.
Когда Роберт поднял заплаканные глаза, я поняла, каким будет ответ.
– Нет! – вскрикнула я. – О боже. Нет! Кто угодно, только не она!
Мало того что Эмбер была бывшей женой Роберта, она еще и была его возлюбленной детства. Как и у Фиша, у нее были серьезные проблемы с наркотиками. На самом деле именно так мы с Робертом и познакомились. Нас свел общий друг, которому казалось, что мы обязательно поймем друг друга. Однако у нас было одно различие. Несмотря на ее проблемы, Роберт был совершенно разбит, когда она ушла от него к другому мужчине. Я знала, что где-то в глубине души, несмотря на боль, вопреки тому, что он искренне любил меня, отчасти он все еще тосковал по ней.
В моей голове проносились неразумные мысли. Я плакала и спрашивала, не бросит ли он меня, думая, что он может попытаться наладить отношения с Эмбер, чтобы у маленькой девочки была семья. Он тоже заплакал от облегчения, потому что боялся сказать мне об этом, опасаясь, что я его брошу. Мы долго обнимались, пока не успокоились и не попытались понять, что делать дальше.
Роберт объяснил, что за две недели до этого ему в офис позвонила Эмбер. Он был убежден, что она лжет, поэтому не сказал мне об этом. Он сделал тест на отцовство и как раз узнал о положительном результате. Подсчитав, он понял, что она была беременна, когда ушла от него. Я слышала, что у Эмбер есть маленькая дочь, но никогда не видела ребенка, только саму Эмбер время от времени, когда она появлялась на пороге у Роберта, чтобы на старых эмоциях выпросить немного денег. К моему ужасу, он всегда быстро давал ей то, что она хотела, чтобы разрулить неловкую ситуацию.
Положение малышки было тяжелым. Парень Эмбер – мужчина, ради которого она ушла от Роберта, – недавно поймал ее на измене. После расставания Эмбер потеряла основной источник дохода и была вынуждена переехать к родителям. Учитывая наличие проблем с наркотиками, снижение интереса к работе и давление со стороны родителей, она решила, что алименты на ребенка от Роберта – ее следующий выход.
У меня тут же возникло желание защитить эту маленькую девочку, которая явно нуждалась в более здоровой домашней обстановке. Мне предстояло принять важное решение. Еще труднее было сделать это быстро, и не только за себя. Я начала присматриваться к роли матери, и эта мысль приводила меня в ужас. Несмотря на свой ровный характер и спокойствие в сложных ситуациях, я боялась, что где-то глубоко внутри меня скрывается склонность к агрессии. Я волновалась, что жестокость у меня в крови и она просто еще не находила выхода, ожидала возможности проявить себя. Мы с Робертом не собирались заводить детей. Он считал, что это не соответствует нашему образу жизни. Я решила, что это не сочетается с моим решением больше никогда не выходить замуж. Но самое главное, я решила, что лучший способ не стать жестоким родителем – просто не становиться родителем.
Часть меня хотела бежать. У меня уже было все, что мне было нужно для счастливой жизни, помимо той, что я делила с Робертом. Я была безмерно влюблена в него, но достаточно ли любви для того, чтобы пройти через все это? Мне не нужны были такие отношения.
Но другая, бо́льшая часть меня была готова к тому, что, возможно, на этот раз я нужна этим отношениям.
Мою новую дочь звали Хизер.
Роберт хотел жениться, и я знала, почему это было важно сейчас, но я попросила его подождать еще два года, прежде чем все оформить официально. Я чувствовала, что этого времени достаточно, чтобы понять, действительно ли я могу быть любящей матерью. Если окажется, что я склонна к насилию, то хотелось бы иметь возможность поступить правильно по отношению к его дочери и уйти.
Я позвонила сестрам, чтобы спросить совета. У Шелли еще не было детей, но она всегда была источником равновесия и силы. Стейси, заботливая мать двоих детей, прекрасно приняла Хизер в семью, всегда посылала открытки и подарки на дни рождения и составляла годовой календарь братьев и сестер Маккэндлесс.
Шона была более рассудительной. Она сказала, что мне стоит приготовиться к переменам глубоко внутри себя. По ее словам, когда она стала матерью, то изменила взгляд на многие вещи – особенно когда речь зашла о ее отношениях с Уолтом и Билли. Шона всегда была семейным миротворцем. Миниатюрная, но с огромным сердцем, она быстро прощала и первой разряжала напряженные ситуации. Однако по мере того как дочь Шоны, Хантер, росла, все менялось. Однажды, когда Шона, Хантер и Билли вместе находились в машине, Хантер вырвало. Оставшуюся часть поездки Шона была занята тем, что приводила Хантер в порядок, пока Билли была озабочена тем, очистит ли Шона машину после поездки. Но помимо предсказуемой бесчувственности Билли и Уолта, Шона видела боль на лице Хантер, когда та была вынуждена страдать от их неуравновешенного поведения. Общеизвестная терпимость Шоны резко снизилась.