мы пара, и тогда уже я чувствовала себя неловко.
Я беспокоилась, что мы с Робертом слишком часто позволяем Эмбер заниматься воспитанием дочери в лучшем случае урывками. Как будто Хизер досталась нам вместе с проблемной старшей сестрой. Я не хотела посадить Эмбер на свою шею, я надеялась подтолкнуть ее к тому, чтобы она привела себя в порядок и двигалась в позитивном направлении. Я нашла для нее вакансии, которыми она не воспользовалась. Когда она лишилась арендованной квартиры, я нашла ей новое жилье. Я пыталась помочь ей с деньгами и накоплениями на будущее. Я надеялась, что она станет таким человеком, на которого Хизер могла бы равняться, и в некоторые многообещающие моменты я верила, что так оно и будет. Но к тому времени, когда Хизер пошла в начальную школу, Эмбер свернула не туда и стала проводить все меньше и меньше времени с дочерью.
В конце концов она передала полную опеку нам с Робертом. Мы все знали, что так будет лучше для Хизер. Пускай я отчасти и испытала облегчение от решения Эмбер, мне было страшно, что она полностью исчезнет из жизни дочери. Она пообещала этого не делать, но вскоре отключила телефон и переехала, не сказав, куда именно.
Несколько месяцев спустя мы с Хизер стояли в холодильной секции продуктового магазина и обсуждали, что приготовить на ужин.
Внезапно она протянула мне руку.
– Мамочка, – сказала она, широко раскрыв глаза, напоминавшие тарелки, на которых скоро будет подан наш ужин.
– Что случилось, милая? – спросила я.
Хизер застыла на месте и, не двигая головой, ответила:
– Мне кажется, я вижу там мамочку Эмбер.
Я повернула голову в направлении застывшего взгляда Хизер и увидела Эмбер. Она улыбалась, прогуливаясь по проходам, загорелая и одетая в белую майку под мужской фланелевой рубашкой. Ее светлые волосы были собраны в высокую прическу. Она посмотрела на нас, затем снова отвела взгляд и продолжила медленно катить тележку.
Я осторожно повернула голову Хизер к себе:
– Милая, послушай меня. Хочешь подойти и поговорить с ней? Ничего страшного, если так.
– Нет, – тихо ответила она.
– Ты уверена? – переспросила я. – Пожалуйста, не думай, что я расстроюсь, если ты захочешь поговорить с ней. Поверьте мне. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь.
Хизер посмотрела мне в глаза и прямо сказала: – Знаю. Я уверена. – Но я чувствовала, что она хочет, чтобы Эмбер сама сделала первый шаг.
Мы продолжили складывать в корзину все продукты из нашего списка. Несколько раз мы проходили в паре метров от Эмбер, двигаясь по одним и тем же проходам между яркими разноцветными банками, коробками и контейнерами. Каждый раз, оказавшись в пределах слышимости от нее, я говорила громче, умоляя Эмбер пообщаться со своей дочерью. «Как насчет этих супов, Хизер?» «Какие соки ты хочешь на обед на этой неделе, Хизер?» «Хочешь, я сегодня приготовлю спагетти, Хизер?»
Хизер понимала, что я делаю, и не пыталась меня остановить. Очевидно, что Эмбер видела и слышала нас. Но каждый раз она просто поворачивалась в другую сторону и шла мимо, как будто мы всего лишь пара незнакомцев, которые слишком громко разговаривают.
Я представляла, какие мучения это приносит Хизер, но она не подавала никаких признаков слабости. Меня поразила ее сила и решимость в таком юном возрасте. На моих глазах навернулись слезы. Я знала, каково это – так быстро взрослеть, но я быстро вытерла их. Пока мы не вышли из магазина, я решила, что должна предложить им наладить контакт в последний раз.
– Хизер, хочешь, я поговорю с ней? – спросила я.
– Нет, спасибо, – ответила она и положила коробку макарон с сыром в тележку. Меня переполняло желание подойти к Эмбер, дать ей подзатыльник, встряхнуть за плечи и спросить, что, черт возьми, с ней не так, но я смогла его побороть. Не хотелось пошатнуть веру Хизер в меня. Мы оплатили покупки и отправились домой.
Дни рождения и праздники проходили, а Эмбер не выходила на связь, хотя мы не меняли адреса и номера телефонов. Я поражалась тому, как можно сознательно исключить себя из жизни своей же дочери. Вспоминалось, как Эмбер говорила Хизер, что любит ее, каждый раз, когда высаживала у нашего дома. Как можно было допустить, чтобы такая любовь испарилась?
Мне было больно за Хизер, а потом я вспомнила, что при определенных обстоятельствах бывает полезнее установить дистанцию.
Я хотела отдать должное Эмбер за то, что она, возможно, осознала это. Но все же мне казалось непостижимым, что она смогла вот так отпустить родную дочь. Возможно, даже у матерей бывают разные уровни любви. Я говорила Хизер, что люблю ее каждый божий день и усердно старалась, чтобы она никогда не усомнилась в том, насколько сильно это чувство. Чтобы я ее бросила, пришлось бы утащить мое мертвое тело после того, как с меня бы заживо содрали кожу, пока я брыкаюсь и кричу, чтобы вернуться к ней.
Больше мы никогда не видели Эмбер.
Мы с Робертом оба много работали и занимались бизнесом, каждый своим. Он стал возвращаться домой все позже и позже. Когда Эмбер ушла из жизни Хизер, как мне казалось, ей нужно было больше внимания с моей стороны, чем я могла дать, проводя долгие часы в мастерской. Мне хотелось участвовать в проведении всех ее школьных мероприятий и вечеринок, быть главой родительского комитета в ее классе и сопровождающим на экскурсиях. К тому же я знала, что не смогу управлять компанией так, как мне хотелось бы, и каждый день принимать настолько активное участие в жизни Хизер. Я так хотела добиться успеха в своей отрасли, а теперь поняла, что меня с тем же рвением интересуют проблемы материнства.
Мы с Робертом долго говорили об этом. Мы согласились, что важнее проводить больше времени вместе, всей нашей семьей, а не обрастать вещами, приобретенными за долгие часы работы. Я бы занималась консалтингом и планировала другие проекты, благодаря которым у меня был бы более гибкий график.
Прежде чем принять окончательное решение о продаже C.A.R. Services, я поговорила с сотрудниками, потому что хотела заручиться благословением тех, кто помог мне изначально обрести такую возможность. Команда удивлялась тому, что я смогла отказаться от всего, ради чего, как им казалось, я так много работала. Но еще они видели, как я изменилась из-за материнства, и знали, что теперь у меня сменились приоритеты. Они выразили понимание и поддержали. Потенциальные покупатели быстро выстроились в очередь, и мне удалось заключить сделку, которая защитила зарплату и льготы моих сотрудников, а также гарантии наших клиентов. Я хотела поступить правильно по отношению ко всем тем, кто помог компании добиться такого успеха за прошедшие двенадцать лет. Когда сделка состоялась, я продала компанию в десять раз дороже той доли, которую я выкупила у Фиша за семь лет до этого. Это событие было не иначе как грандиозным.
Но еще важнее было то, что я смогла сдержать обещание, данное Хизер, – быть ее опорой в жизни. В прошлом я разорвала обязательства с двумя мужьями и деловым партнером, меняла направление обучения и карьеру, наблюдала, как возникают и исчезают важные дружеские связи. Но материнство – совершенно другой вид обязательств. Связь, которую не разорвут никакие обстоятельства. Связь, которая мало чем отличается от связи братьев и сестер.
Я думала о Крисе и обо всем, чему он научил меня в отношении самосознания. В письме Рону Францу он написал то, что я слышала от него много раз:
Столько людей живут в неблагоприятных условиях, но не пытаются изменить свое положение, потому что они привыкли жить в безопасности, конформизме и консерватизме. Кажется, что они могут принести душевный покой, но на самом деле ничто так не губит дух авантюризма в человеке, как уверенность в будущем.
Я думала о том, какое нужно мужество, чтобы сделать все необходимое, увидеть свой истинный путь и следовать ему, независимо от того, насколько далеко за пределы зоны комфорта он выведет. Я смогла увидеть свой истинный путь яснее, чем кто-либо другой из всех, кто встречался на моем пути.
Тепло свежевскопанной земли всегда вызывает у меня чувство сосредоточенности и единения с большим миром за пределами моих собственных забот. В то утро я была на занятиях у Хизер, а затем организовывала ремонт двух арендуемых объектов, которые перед этим купила. Из-за необходимости работать в арендном доме я не успевала за делами у себя дома. Приближался полдень, и я работала над благоустройством своего собственного клочка земли, прежде чем забрать Хизер из школы. Мама всегда следила за порядком и красотой в доме и во дворе в Аннандейле, и, хотя наши отношения постоянно были накалены, я согласилась на ее предложение приехать и помочь мне в саду.
Наши отношения с родителями находились на перепутье. С одной стороны, как и предсказывала Шона, материнство сделало меня более заботливой и еще более настороженной рядом с родителями. С другой стороны, теперь, когда я стала мамой, я тоже хотела, чтобы у меня была мама. Я знала, что Билли никогда не даст мне легкой или безусловной любви, но хотела сохранить с ней хоть какую-то связь. И временами я верила, что она тоже этого хочет. В промежутках между пиками и спадами наших эмоционально заряженных отношений она иногда присылала мне сообщения, звучавшие невероятно проникновенно. В одном из них она написала:
Я надеюсь, что однажды ты поймешь, что даже в трудные времена я любила и тебя, и Криса всем сердцем, желала для тебя только самого лучшего, хотя и не всегда принимала правильные решения. Я даже не могу пообещать, что никогда больше не разочарую тебя, потому что я обычный человек, а обычные люди известны тем, что часто причиняют боль и страдание даже тем, кого они любят больше всего. Я лишь могу пообещать, что продолжу стараться быть лучше.
Хоть я и слышала подобные высказывания раньше, я не теряла надежды. Мне казалось, что, сумев управлять нашими отношениями на своих условиях, отстраняясь от эмоциональных тем, я смогу защитить себя и спасти наши отношения от полного краха.