– А откуда любовь к русской кухне?
– Просто люблю готовить. Котлеты будете?
– Конечно.
Кофе, что мы пили в кабинете, не шел ни в какое сравнение с аэропортовским, в смысле, был выше всяких похвал.
– Не желаете коньяку?
– Не в день работы.
– Что вам известно о задании?
– Только объект.
– Вы его знаете? – удивилась Рут.
– Конечно, некий Максимовский, приказано уточнить у вас задачу, потом отловить его и отработать.
– О господи! Вы собрались этого человека убрать?
– А что еще прикажите с ним делать? – удивился я. – Изнасиловать под звуки вальса?
– Боюсь, мне все-таки придется уточнить вам задачу, – хихикнула она, – извините.
– За скормленные мне котлеты с борщом можете хохотать надо мной сколько душа пожелает, а за кофе – даже слегка поколотить.
– Вы должны прикончить не Максимовского.
– Не его? Тогда кого же?
– Отвечаю по порядку, – сочувственно глянула на мою враз поглупевшую физиономию Рут и улыбнулась: – Конечно же, не Максимовского, а тех, кто собирается убить его.
Глава 13Грязные танцы
Найти место, где наш клиент, танцор и жизнелюб будет проводить вечер, оказалось не так уж и трудно. Значит, и тем и другим это вполне по силам.
– Я тут прикинул, в «Гюльдене Фрелен» он не пойдет. И в «Фен Смо Хус» тоже вряд ли.
– Почему вы так решили?
– Слишком чинно, и там не танцуют.
– Продолжайте, пожалуйста.
– Кафе «Виктория» отпадает по той же причине. В «Принсен» бывает много русских, а он с ними за границей не очень любит встречаться. Видать, они ему в России надоели.
– Что дальше?
– Танцевальная студия «Чикаго». Танцы-шманцы с девяти вечера до двух ночи. Аргентинское танго по пятницам. Мимо.
– Согласна. Публика не та.
– Именно. Народные танцы в национальном парке и дискотеку на пароме тоже смело вычеркиваем. Остается…
– Что? – заинтересованно спросила она.
– Пока не знаю.
– Что вы скажете о «Дансинге»?
– Какая-то танцулька?
– Не дансинг, а «Дансинг». Новый ресторан неподалеку от исторического центра, пять звезд, танцпол, живая музыка, самые лучшие барабанщики…
– Как будто бывает мертвая музыка, – проворчал я.
– Не расстраивайтесь, у меня просто было чуть больше времени на подготовку.
– Альтернативные варианты?
– Всего два, Стокгольм все-таки не Париж.
– Поехали.
– Куда?
– Туда, – вздохнул я. – Осмотреться, заказать мне столик. Кто знает, вдруг там по вечерам, как…
– В московских кабаках в конце восьмидесятых, – подхватила Рут. Я даже не стал спрашивать, откуда она это знает. – Не беспокойтесь, я уже зарезервировала нам столики на сегодняшний вечер в каждом из этих мест.
– Нам?
– Конечно, а что вас не устраивает?
– Обычно я справляюсь сам. Или было указание о моей ликвидации после завершения работы?
– Не было, – на полном серьезе ответила она. – Но если вы настаиваете, могу запросить дополнительные инструкции.
– Не настаиваю, – тут же отреагировал я. Не следует утомлять руководство подобного рода идеями. Еще, чего доброго, подумает и даст добро.
– Долго еще? Я уже часа три как готова.
– Минуту терпения! – Я открыл дверь и вышел в гостиную. – Как вам?
– Однако, – оторопело проговорила она. – Слышала о чем-то подобном, но вижу впервые. Ну-ка повернитесь. Пройдитесь. Обалдеть! Совершенно другой человек! Если вас прогонят со службы, не расстраивайтесь. Место главного гримера в Голливуде вам обеспечено.
– Не если, а когда… – проворчал я польщенно. Любому мастеру похвала всегда в радость.
Существует масса способов для того, чтобы изменить внешность, и все они годятся исключительно для детских утренников. Чтобы вас не узнали сразу же или потом, просматривая фото и видеозаписи, необходимо не менять что-то в себе, а просто-напросто создать образ совершенно другого, отличного от вас человека и притвориться им. Двигаетесь, как он, сидите, лежите, кряхтите, пьете, едите и говорите. Хотя говорить следует все-таки поменьше. Голос – это след, и, чтобы его не взяли, старайтесь поменьше трепаться. Просто мычите и бурчите. Может, сойдете за умного.
Выдуманный мной персонаж – пухлый ухоженный мужчинка, лет на семь старше оригинала, то есть меня. Тщательно уложенные в замысловатую прическу, не очень густые, с проседью, волосы, родимое пятно (обязательно запомнится) на левой щеке, массивные очки с чуть затемненными стеклами на длинном пористом носу. Покатые плечи, слегка отвисший зад. Маникюр, перстень на безымянном пальце правой руки, «скромные» часики на запястье левой. Семенящая, без малейшего намека на пружинистость, походка как завершающий штрих к портрету личности, изуродованной одновременно достатком и высшим образованием. Кое-что еще по мелочи.
– Прекрасно выглядите, – ничуть не соврав, признал я. – Даже жалко, что все это исключительно в интересах работы.
– Даже? – Она чуть подняла бровь и приосанилась.
– Просто жалко.
Клиент со свитой появился в «Дансинге» за час тридцать до полуночи. Высокий, в прекрасно сшитом белом смокинге. Я, между прочим, тоже был в смокинге, ничуть не хуже сшитом, но плохо на мне сидящем. Жизнелюб Максимовский чинно проследовал через зал под руку со спутницей в блестящем, переливающемся длинном платье до пят, с глубоким разрезом от бедра, открывающим взглядам длинную мускулистую ногу профессиональной танцовщицы. Гордо неся на длинной лебяжьей шее гладко зачесанную голову, она вышагивала рядом походкой наследной принцессы, не стреляя глазами и не глазея по сторонам. Дама явно привыкла к тому, что любуются ею самой.
Они вдвоем заняли столик неподалеку от танцпола. Охрана, четверо смуглых мужиков свирепого вида, расселась по обе стороны и орлиным взглядом пробежалась по залу. Некоторые из мужчин, я в том числе, боязливо опустили глаза в тарелки. Понты налево, понты направо…
Знавал я одного деятеля, не из самых бедных, так тот вообще нанял для собственной охраны пяток отставных головорезов из SAS[11]. Закончилось все очень грустно, мужика серьезно порезали в одном рыбном ресторане в Италии. Причем исполосовал его обычный поддатый посетитель, которому вдруг показалось, что мой знакомый чересчур откровенно пялится на его спутницу. А охрана в это самое время спокойно распивала tea с бисквитиками. Решили, видно, что никто не рыпнется. Мораль: каждый должен заниматься своим делом.
Меж тем начались и продолжились танцы, парочка, ясное дело, солировала. Наработанный профессионализм партнерши в сочетании с энтузиазмом партнера пару раз даже сорвали аплодисменты зала. Я тоже по-европейски сдержанно, похлопал в ладоши.
Ближе к полуночи в зале стало шумно, после часа веселье набрало обороты и приблизилось к тому, что у нас называют «дым коромыслом». Стараясь не оставаться в стороне от праздника, я по мере сил в нем поучаствовал: ходил по залу, приглашал дам на танец. В основном мне, правда, вежливо отказывали, но я все же добился своего и разок-другой изобразил пародию на что-то медленное и романтическое за компанию с несколько расплывшейся красоткой бальзаковского возраста. Заодно как следует кое к кому присмотрелся.
Эту парочку я зацепил взглядом почти сразу, потому что они явно были из России, хотя и скрывали это. Мужчина, около тридцати пяти, и его спутница, лет на семь помоложе. Недешево и со вкусом одетые, спортивного вида, симпатичные, но все равно «ряженые». Без той самой, я бы сказал, «отмытости», веселой и естественной безалаберности, выдающей привычных к богатству людей. Конечно, это могли быть менеджер среднего звена с подругой, решившие оставить здесь получку за квартал и заначку за год, но те бы уж точно съели и выпили все заказанное, а потом показали всем, как умеют веселиться. Эти двое, заказав много чего, не ели, а клевали, не пили, а только смачивали губы. И потом, они волновались, особенно мужчина. Пил воду и тут же вытирал платком лоб, ему явно хотелось курить, но он терпел, не желая оставлять после себя улики в виде окурков. Его спутница вела себя много спокойней, хотя тоже достаточно скованно. Сидела, опустив глаза в тарелку, изредка бросая короткие взгляды в сторону нашего клиента.
Заиграла музыка, Рут едва заметно кивнула. Тот самый танец, в конце которого гаснет свет и звучит барабанная дробь. Секунд десять или чуть больше. Вполне достаточно, чтобы натворить много чего интересного и уйти. Мужчина осторожно протер салфеткой приборы и стоящий перед ним фужер, его напарнице этого делать не потребовалось, она была в перчатках по локоть. Они оба встали и дружно направились в сторону туалета, а я – следом.
Посвистывая, с тщательностью хирурга перед операцией, я мыл под краном руки, а он, выйдя из кабинки, плеснул себе в лицо холодной водой, причесался и заспешил прочь, явно со «стволом» под пиджаком. Товарищ, видать, насмотрелся «Крестного отца» и держал, до поры до времени, «пушку» в сливном бачке.
Немного погодя и я тронулся за ним. Пара под ручку вошла в зал, где на танцполе увлеченно отплясывали четыре пары, в том числе и наша. Потом они разделились, женщина осталась стоять возле прохода, а ее спутник, обогнув танцующих, прошел дальше и остановился в паре шагов от женщины, даже по спине чувствовалось, как та напряжена. Она расстегнула сумочку и изготовилась.
Загремела барабанная дробь, свет погас. Я начал отсчет времени. На «раз и…», опустив «ночники», так похожие на обычные очки, со лба на нос, сделал два шага вперед и очутился прямо у нее за спиной. Дамочка, надо сказать, оказалась достаточно шустрой и почти все успела. Надеюсь, перед тем как умереть, она все-таки поняла, что «почти» не считается. А может, и не успела, потому что убил я ее очень быстро: на счет «два и…» насадил девушку на нож и оставил его там, в дар местному музею криминалистики. Посмотрел влево – порядок: напарник дамочки грузно оседал на пол, так и не успев достать «ствол». Бросил прощальный взгляд на замершую пару: вытянувшуюся в струнку, почти касающуюся пола партнершу и нашего героя, с кокетливо отставленной ножкой и рукой на отлете, не без изящества ее удерживающего. Они так и остались стоять в темноте под грохот барабанов, дожидаясь оваций и криков «Браво!».