Морг не охранялся никогда, и тем более — во времена румынской оккупации. В это страшное время он вообще играл словно бы декоративную функцию. Когда расстрелы и казни проводились каждый день, и людей убивали тысячами, кому нужны были вскрытия этой бесконечной горы трупов? Их закапывали в специально вырытых рвах в разных районах города без всяких вскрытий, заключений и свидетельств о смерти.
Поэтому в морг помещали только тела умерших немецких и румынских военных, которые заслуживали особого внимания, иногда — редко — умерших в больницах и трупы, чья насильственная смерть выглядела необычной, загадочной и произошла при странных обстоятельствах.
Зина не сомневалась, что тело Эдуарда Матвеева, ассистента и любовника Аркадия Панфилова, до сих пор хранится в морге. И в эту ночь она собиралась пробраться туда, чтобы сделать вскрытие Матвеева и постараться определить причину его смерти. Это могло стать ключом к решению всей загадки.
Попав во двор, она легко нашла заднее окно, почти упиравшееся в стену, поддела щеколду перочинным ножом и оказалась в начале коридора.
Знакомый запах дезинфекции — формальдегида — встревожил ее душу, вызвав ностальгические воспоминания. Где теперь ее друг, Валерий Кобылянский, что с ним сталось? Зина ничего не знала, поскольку намеренно оборвала все контакты.
Вздохнув, она пошла вдоль коридора. Вот и открытая дверь кабинета главного патологоанатома. У нее мелькнула мысль заглянуть туда и посмотреть документы. Вдруг обнаружится кое-что интересное?
Недолго думая, Крестовская вошла в открытую дверь, сделала несколько шагов вперед… И тут она почувствовала, как в спину ей уперся жесткий ствол револьвера и услышала хриплый голос:
— Руки над головой! Лицом к стене! Стреляю без предупреждения!
Зина медленно подняла руки вверх, обернулась, чтобы подойти к стене. И уже через миг… бросилась на шею своего друга, из руки которого от неожиданности с грохотом выпал револьвер.
— Боже мой… Я столько раз думал, что с тобой произошло! — воскликнул Кобылянский, когда первый порыв обоюдного восторга прошел.
— Жива, как видишь! — улыбнулась Зина. — Боже, как я рада, что ты остался в городе. А что это ты с пистолетом бросаешься на людей?
— Я боюсь, — Кобылянский запер дверь на все замки, проверил закрытое светомаскировкой запертое окно. — Повадились таскать наркотики. Все эти немцы и румыны просто напичканы первитином, морфием и всякой гадостью. Поступают с пачками этого добра в карманах. Вот разная дрянь и повадилась по ночам шастать в морг, чтобы таскать медицинские наркотические препараты… У меня все ящики забиты наркотиками. А один знакомый румын принес мне вальтер. — Кобылянский болтал не умолкая.
Потом они сидели за столом, разговаривали по душам. Кобылянский, верный своему делу, никуда не уехал, остался работать в морге. Оккупационные власти ценили его за высокий профессионализм.
— Я думал, ты давно в эвакуации, всех же сотрудников НКВД в первую очередь эвакуировали, — удивился он.
— Я осталась, — Зина отвела глаза в сторону.
— Ох, нет… — Кобылянский мгновенно все понял. — Нет, только не ты.
— Ну кто-то же должен, — Зина смело встретила его взгляд. И, не теряя больше времени, рассказала о том, с какой целью оказалась в морге.
— Труп Матвеева, как же, помню, — кивнул патологоанатом. — Я проводил вскрытие, у меня сохранился протокол. Но ты опоздала — вчера ночью его вывезли.
— Что? — От неожиданности Зина чуть не свалилась со стула.
— Вчера ночью явилась специальная команда из сигуранцы. Было не мое дежурство, и меня специально привезли из дома, подняли с постели. Сказали, что забирают труп для захоронения. И увезли. К счастью, они не вспомнили, что у меня остается протокол вскрытия, — Кобылянский порылся в ящике стола и протянул Зине исписанные листки: — Вот.
Она внимательно принялась читать:
— Первитин, морфий, барбитураты… Полный набор!
— Он был законченным наркоманом, — сказал Кобылянский. — В карманах у него были таблетки первитина. Ты знаешь этот немецкий препарат.
— Знаю, — кивнула Зина. — Причина смерти — передозировка морфия? Но это же не дает эффекта мумифицирования!
— Верно, — согласился Кобылянский. — Потому что смерть наступила не от передозировки морфия, а от вещества, которое невозможно определить. Это яд, но не химического, а органического происхождения. По составу чем-то похож на трупный, который выделяется при разложении органического тела. Его компоненты трудно обнаружить при химическом анализе, и что это такое, я не знаю. Единственное, что удалось отметить — это эффект сжатия нервных волокон и клеток, возникающий после его применения. Поэтому он вполне может вызвать эффект мумифицирования. Принцип воздействия этого яда чем-то похож на наркотические стероиды. Но что именно это за вещество, определить мне не удалось.
— Кое-кто мог бы определить. Как жаль… — вслух подумала Зина о Тарасе, для которого разгадывание подобных загадок было смыслом жизни. Он бы точно определил происхождение и состав этого вещества. Но что произошло с Тарасом, где он находится, жив ли он, Крестовская не знала.
— Но у меня есть для тебя сюрприз! — улыбнулся Кобылянский. — Еще один труп с подобными признаками и тем же составом неизвестного яда.
— Кто? — Зина задохнулась от предвкушения.
— Я перевез его сюда, ну попросил перевезти. У меня есть друг, врач в больнице на Слободке. И когда у него появился такой умерший, он позвонил мне, так как знает, что я люблю подобные загадки. Пойдем.
Кобылянский провел ее в самый дальний отсек, открыл холодильник. Зина внимательно рассматривала мумифицированное тело молодого мужчины. Оно было в таком состоянии, что черты лица удавалось разглядеть с трудом.
— Ты знаешь, кто он? — спросила.
— Знаю, — кивнул Кобылянский, — вор. Его нашли в районе Второго Христианского кладбища еще живым и отправили в больницу на Слободке. Он попал к моему другу. Был напичкан морфием и еще какой-то гадостью. Умер в течение суток. Но до этого был в полном сознании. Он попросил моего друга позвонить какому-то его корешу по кличке Кругляк. Тот позвонил. Кореш явился в больницу и рассказал, что умерший — вор с Привоза, был раньше карманником. Его так и называли — Щипач.
— Вор с Привоза Кругляк, — задумчиво повторила Зина. — А этот Кругляк не сказал, что Щипач делал на кладбище? Кстати, он был там ночью?
— Был, — подтвердил Кобылянский. — Его обнаружил на рассвете кладбищенский сторож, который делал обход. Лежал этот Кругляк возле стены, почти возле выхода. Но что он там делал, не сказал.
— Как интересно… А что нашли при нем, ну что было в его карманах, например?
— Стандартный набор, — хмыкнул Валерий. — Ампулы морфия и таблетки с первитином. Он тоже был наркоманом, причем законченным. Судя по состоянию его внутренних органов, жить ему оставалось всего несколько лет.
— Можно? — Зина подняла на Кобылянского тоскующие глаза.
— Ну конечно! Давай развлекаться.
Снова вскрытие! Зина с восторгом окунулась с головой в прежде знакомый мир. Но, несмотря на то что прошло время, навыки не были утеряны. Вскрытие длилось часа два, но ничего нового обнаружено не было.
Потом Зина и Кобылянский сидели в кабинете. На столе традиционно возвышалась бутылка коньяка.
— Ничего не изменилось, — улыбнулась Зина, посмотрев на нее.
— Румыны снабжают исправно, — ухмыльнулся в ответ Кобылянский.
Выпили, закусили хлебом с брынзой.
Зина спросила:
— Матвеева, который тоже был найден на кладбище, доставили в больницу еще живым. И он сказал, что его убил ночной сторож. Ты знаешь что-нибудь об этом? Что это может означать?
— Конечно знаю, — кивнул, прожевав, Кобылянский. — Это старинная легенда о ночном стороже, который обитает на Втором Христианском кладбище. Он появляется только по ночам. Это дух первого похороненного на кладбище, умершего насильственной смертью, и он убивает тех живых, которые осмеливаются бродить по кладбищу по ночам и тревожат покой мертвых.
— Тревожат покой мертвых, — задумчиво повторила Зина. — Красивая легенда.
— Это всего лишь легенда, — Кобылянский пожал плечами. — О Втором кладбище ходит много легенд. А сейчас, когда там проходят массовые расстрелы и вырыли новые рвы, и подавно.
— Массовые расстрелы? — Крестовская нахмурилась, словно эти слова натолкнули ее на какую-то мысль. — И все, абсолютно все мои трупы были связаны с этим кладбищем… И по ночам…
— Странно, правда? — улыбнулся Валерий.
— Можешь мне дать эти ампулы с морфием, найденные в кармане вора? Хочу глянуть, — попросила Зина.
— Та ради бога! — Кобылянский порылся в столе, дал ей две ампулы, на которых было написано «Морфин». Зина спрятала их в карман.
На часах было уже 7 утра. Комендантский час закончился. Теперь можно было идти домой совершенно спокойно.
Глава 26
16 марта 1942 года, Одесса
Зина толкнула тяжелую дверь, вросшую в землю. В лицо сразу, с порога, ударила тяжелая волна запахов — смесь сивухи и табачного дыма, жареного лука и прогорклого сала, а главное, — приторного запаха давно не мытых человеческих тел.
Зина мало знала таких кабаков. Но время от времени, уходя с головой в очередное расследование, она погружалась в эту неповторимую атмосферу одесского прошлого. Тех самых кабачков в дебрях города, где встречались легендарные одесские бандиты. И все эти притоны были как две капли воды похожи один на другой.
Это был уже второй кабак, куда она пришла в поисках Кругляка. Когда-то у нее был роман с капитаном уголовного розыска — грязноватый, надо признать, роман. Но из того прошлого остались разговоры об этих одесских притонах. И теперь Зина отправилась в них, чтобы найти Кругляка.
Первый притон находился недалеко от вокзала, и Кругляка в нем не было. Зина заплатила марку толстой тетке за стойкой бара и все у нее узнала. Та даже описала ей Кругляка: толстый, лысый, морщинистый, похож на сдувшийся шарик. Собственно, это почти все, чт