– Да. В чем дело? Мы не собираемся страховаться… – он с явным недоверием воззрился на наряд Розовски, не слишком отличавшийся от его собственного. Видимо, у мужчины было свое представление о том, как должен выглядеть представитель солидной компании. Натаниэль представил себе, как бы отреагировал он, в таком случае, на Амоса или Ривку, усмехнулся и тут же согнал с лица усмешку.
– Вашу жену зовут Эстер?
Мужчина нахмурился.
– Что вам нужно?
– Не надо так волноваться, – Натаниэль извиняюще улыбнулся. – К вам наша компания имеет только косвенное отношение. Видите ли, мы занимаемся страховым полисом Ари Розенфельда, и мне поручено задать вашей жене несколько вопросов. Чистая формальность, но вы же знаете нашу бюрократию. Проблемы наследников и прочее.
Лицо мужчины прояснилось.
– А, так вы насчет этого! Но, видите ли…
– Меня зовут Натаниэль.
– Очень приятно. Борис. Видите ли, Натаниэль, жена сейчас на работе. Она работает утром, а я – по ночам. Так что… – он развел руками. – Я и сам-то редко с ней встречаюсь, – Борис улыбнулся. Улыбка у него была приятная.
– А где она работает сейчас?
– Где? – Борис Фельдман удивленно посмотрел на Натаниэля. – Да там, же где и работала. Убирает виллу Розенфельда.
– Чью виллу? – переспросил Натаниэль, не веря в такую удачу. Он как раз накануне обдумывал, каким образом осмотреть место происшествия, не прибегая к помощи полиции.
– Розенфельда, – повторил Фельдман. – Его адвокат попросил Эстер, чтобы она продолжала поддерживать на вилле порядок. Пока не приедет наследница из Москвы. За те же деньги, пятнадцать в час. Эстер сначала не хотела – знаете, она была в шоке и совсем не хотела возвращаться в ту обстановку, в которой… ну, вы понимаете, я думаю.
– Конечно, еще бы…
– Но потом согласилась. С работой здесь не очень, а пятнадцать шекелей в час – такие деньги на дороге не валяются. К тому же, пока никого нет, там и работы немного.
– Понятно… Вы сейчас очень заняты? – спросил Розовски.
Фельдман пожал плечами.
– Я всегда занят. Когда жена на работе, все домашние дела на мне. Уборка, базар, обед. Сын.
– Вы бы его в летний лагерь отправили, – посоветовал Натаниэль. – Все-таки, каникулы.
– Не захотел. К тому же, это хоть и не большие, но, все-таки, деньги. А у нас, знаете, каждый шекель на счету.
– Да, понимаю… Скажите, Борис, вы не могли бы проехать со мной до виллы Розенфельда? – спросил Розовски, широко улыбаясь. – Потом я вас подвезу домой. Договорились? Это совсем недолго.
– Ну, не знаю, – с сомнением в голосе сказал Борис. – Я еще обед не приготовил. Только с базара вернулся, тут Сашка пришел, говорит, тебя спрашивают из страховой компании.
– Давайте договоримся так, – сказал Натаниэль. – За каждую минуту, потраченную на меня, я заплачу как за час уборки на вилле. Идет?
– Идет, – засмеялся Борис. – Хотите, потрачу на вас двадцать четыре часа?
– Я не миллионер, – серьезно ответил Розовски. – Я тоже получаю по часам. Нет, меня вполне устроит минут двадцать-тридцать. Едем?
– Едем.
Проезжая мимо игравших мальчишек, Розовски кивнул: – Ваш?
– Мой.
– Ну и как он уживается с местными?
– Нормально. Да на нашей улицы местных почти нет. Все, в основном, вроде нас. Пять лет, три года. А в школе – нормально уживается, что им-то, мальчишкам, делить.
– Ну, у них тоже проблем хватает, – сказал Натаниэль. – Не меньше, чем у взрослых. Просто проблемы другие.
– Вы тоже новый репатриант? – спросил Борис. – Давно приехали?
– Давно. Больше двадцати лет.
– Правда? – он удивился. – Странно, вы говорите почти без акцента.
– Последнее время много приходится говорить по-русски… Смотрите, Борис, я эти места знаю плохо, куда сейчас?
– Прямо, прямо. Я скажу, когда сворачивать… А вы откуда приехали?
– Из Минска. А вы?
– Из Вильнюса.
– И когда?
– Полтора года назад.
– Красивый город, я там был однажды. Но очень давно. В 69-м. А почему поселились здесь, в Ор-Акива? Родственники посоветовали?
Фельдман улыбнулся.
– Нет, у нас нет родственников в Израиле. Просто Эстер понравились места. Нас сюда возили на экскурсию, когда учились в ульпане. В Кесарию, на раскопки, потом в Зихрон-Яаков. Да, еще в «Сады барона».
– Места здесь красивые, – согласился Розовски. – Я и сам временами подумывал сюда перебраться. Но с работой здесь не очень.
– Ничего, как-нибудь… – Борис вздохнул. – Сейчас направо. Все, приехали. Здесь. Я ее сейчас позову.
– Не беспокойтесь, я выйду.
Они поднялись по мраморным ступеням крыльца.
– Эстер! – крикнул Борис.
Входная дверь отворилась, и на пороге появилась женщина. В руках она держал половую щетку, поверх футболки и джинсов был надет халат.
– Борис? Что случилось? – она переводила тревожный взгляд с одного мужчины на другого. – Что-нибудь с Сашей?
– Все в порядке, не волнуйся так. Это Натаниэль, из страховой компании… – муж вопросительно посмотрел на Розовски.
– «Байт ле-Ам», – подсказал Розовски. – Действительно, ничего страшного. Просто несколько вопросов. Ваш… Ваш бывший хозяин был нашим клиентом, и мы сейчас оформляем выплату его наследникам. Я должен кое-что выяснить, – и повторил так же, как уже говорил Борису Фельдману: – Чистая формальность. Хорошо?
Эстер кивнула.
– Если вы не возражаете, – теперь Розовски обратился к мужу, – мы переговорим с глазу на глаз. Подождите меня в машине, пожалуйста. Можно слушать радио, можно курить. Сигареты и зажигалка на месте. На заднем сидении есть русская газета, по-моему, вчерашняя. Пять минут – и я отвезу вас домой.
Борис в нерешительности топтался на месте, но Натаниэль уже повернулся к Эстер.
– Кстати, – сказал он, – если вы уже закончили уборку, мы и вас захватим. А пока – я могу зайти? – и не дожидаясь ее ответа, шагнул вперед. Эстер собиралась что-то сказать, но промолчала и посторонилась, впуская его в дом. Остановившись в салоне – большом и почти пустом – Натаниэль осмотрелся.
– Спальня наверху? – спросил он.
– Две спальни, ванная комната и туалет, – ответила Эстер.
– А что здесь?
– Кухня. Там – еще один туалет, душ, комната для стирки белья.
– А кабинет?
Она молча показала на плотно закрытую дверь. Розовски снова осмотрелся.
– Богатый дом, – сказал он. – Думаю, на полмиллиона потянет.
– Шекелей?
– Ну, что вы! За полмиллиона шекелей вы вряд ли купите вдвое меньший, где-нибудь в Офакиме. Нет, я имею в виду – долларов.
Похоже, что для Эстер подобные суммы были неожиданными. Натаниэль шагнул к кабинету и остановился.
– Вы там не убираете?
– Сегодня – нет, – ответила Эстер, нахмурившись.
– А вчера?
– Вчера тоже.
Натаниэль вздохнул.
– Ну, а позавчера и подавно. Да, я понимаю… Можно пройти?
– Куда?
– Для начала – в кухню?
– Пожалуйста. Чай, кофе?
– Нет, спасибо, нет времени.
– Не стесняйтесь, кофе и чай мои, – Эстер улыбнулась. – И сахар тоже. Я даже чашки принесла из дома. Хозяин говорил, чтобы я не стеснялась, но я… знаете… как-то неудобно.
– Да, я понимаю. Нет, я действительно, не хочу ни чая, ни кофе. И у меня, действительно, очень мало времени. Но – спасибо за предложение.
– Не за что, – она поставила щетку в угол, рядом с пластмассовым ведром. – Садитесь.
Натаниэль пододвинул табуретку к кухонному столику, сел. Эстер села напротив, сложила руки на коленях.
– Я вас слушаю, – сказала она.
– Скажите, – начал Натаниэль, – в воскресенье… вы обнаружили Розенфельда сразу же, как только пришли?
– Нет, я уже убралась в кухне, и только потом пошла в кабинет.
– Вам ничего не показалось странным… непривычным?
Эстер покачала головой.
– Нет. Окно вот только было открыто. Обычно, перед отъездом он все закрывал. А тут… Я сначала подумала, что он задержался, но входная дверь была заперта. Так что я решила, что он просто забыл. Правда, на него это не было похоже, он довольно педантичен.
– Да, понятно. Но ведь он не собирался уезжать. Во всяком случае, в тот момент, когда его убили.
Эстер молчала. Натаниэль озабоченно спросил:
– С вами все в порядке?
– Все в порядке, не обращайте внимания… – тихо сказала она. – Вы сказали – убили?
– Да, вы разве не знали?
– Значит, его, все-таки, убили… – повторила она.
– Вам это кажется странным?
– Мне? Н-не знаю… – растерянно ответила Эстер. – Я об этом не думала. Но вот самоубийство… – она замолчала.
– Что – самоубийство?
– По-моему, он не был похож на человека, решившего покончить с собой.
– Н-ну… – Розовски невесело усмехнулся. – Мало кто заранее демонстрирует свое желание свести счеты с жизнью. Не возражаете, если я закурю?
– Нет, конечно, я сама курю.
Розовски протянул ей пачку «Соверена».
– Спасибо, я привыкла к «Европе».
Дав ей прикурить, Розовски спросил:
– Вы видели у него револьвер?
– Нет. Я даже не знала, что у него есть револьвер. Полицейский сказал.
– Инспектор Алон?
– Да, кажется. Он назвал себя, но я не очень понимала в тот момент… Нет, я не видела у него револьвера. Но я ведь и его самого редко видела. Я приходила сюда два раза в неделю. В воскресенье, когда он уже уезжал, и в четверг, накануне его приезда. Так что виделись мы с ним раз или два в месяц, когда он специально задерживался, чтобы заплатить.
– Он платил вовремя?
– Да, конечно.
– Но вы никогда не беседовали с ним… ну, на отвлеченные темы? О его семье, каких-то знакомых.
Эстер снова отрицательно качнула головой.
– Но я знала, что его бывшая жена живет в Москве. Мне кажется… – она остановилась.
– Говорите, не стесняйтесь!
– Мне кажется, они собирались помириться…
– С чего вы взяли?
– Он поставил ее фотографию на книжную полку.
– Давно?
– Точно сказать не могу, по-моему, месяца два назад.