– Фотография и сейчас там? – спросил Натаниэль.
– Нет, когда он… то есть, когда его убили… – она запнулась. – В общем, фотография стояла, вернее, лежала на письменном столе. Полицейские забрали ее. Вместе с письмом.
Ага, понятно. Еще один довод в пользу версии самоубийства. Самоубийца перед выстрелом смотрит повлажневшими глазами на фотографию горячо любимой бывшей жены, потом пишет прочувствованное письмо и, наконец, стреляется. Девятнадцатый век, «Парижские тайны». Такое впечатление, что преступник мыслил исключительно штампами. Или вообще не мыслил.
Розовски снова обратился к Эстер:
– А других причин так думать у вас нет? Кроме появления фотографии, я имею в виду.
– Я знаю, что он недавно отправлял ей письмо. Две недели назад. Он как раз задержался, чтобы рассчитаться со мной, и попросил по дороге отправить письмо. Он сказал, что уже не успевает заехать на почту, а ему важно, чтобы письмо ушло как можно скорее.
– И это письмо было адресовано жене?
– Да, я прочла на конверте.
– Но ведь у них с женой разные фамилии!
Эстер удивленно взглянула на него.
– Но ведь до этого он упоминал свою жену. Он называл ее «Галя». А письмо было адресовано Галине Соколовой, в Москву. Я тогда же и решила, что они собираются помириться.
– Почему?
– Он сказал: «Письмо должно дойти поскорее. Галя получит его, приедет, и начнется новая жизнь, Эстер. Может быть, вам больше не придется убирать мою виллу». Ясно, что он имел в виду приезд жены. А если человек женат, значит, и приходящая уборщица ему не нужна.
Розовски рассмеялся.
– Потрясающая логика!
Эстер тоже рассмеялась:
– Нет, я не то имела в виду… Просто, все остальное уже будет определять хозяйка, а не хозяин.
– Ясно. Вы могли бы показать мне кабинет?
Ее минутная веселость прошла мгновенно.
– Это очень нужно? – сухо спросила она. – Честно говоря, мне бы не хотелось заходить туда.
– Очень нужно.
Эстер с явной неохотой открыла дверь.
– Покажите, где что было в тот момент, когда вы его увидели.
Эстер немного подумала.
– Вот, – сказала она. – Вот тут он лежал у стола.
– Головой к окну?
– К центру комнаты. Из-за стола я его не сразу увидела.
– Сейф был раскрыт?
– Да.
– Где, говорите, раньше стояла фотография жены?
– Вон там, на полке. Справа.
– А где ее нашли в воскресенье?
– На письменном столе.
– А лежал он, говорите, вот так?
– Да.
– А письмо?
– Там же, рядом с фотографией.
– На нем не было крови?
– Нет.
– А вы случайно, не знаете содержания?
– Нет.
Оба «нет» были короткими, и в голосе Эстер Розовски услышал легкую неприязнь. Он сделал вид, что не заметил этого.
– Угу… Хорошо, а теперь вспомните: может быть, были еще какие-то мелочи? Какие-то незначительные вещи, о которых вы забыли? И не рассказали полиции?
– Да нет… вроде бы… – Эстер глубоко задумалась. Розовски терпеливо ждал. Вдруг глаза ее расширились.
– Вот, – сказала она. – Сигареты.
– Что вы имеете в виду?
– Тут, на столе лежала пачка сигарет. «Данхилл».
– Ну и что?
– Я сначала не обратила внимания. Только сейчас сообразила, когда вы сказали. Я думала, что это сигареты Ари. Он курит «Данхилл».
– Ну и?…
– Это были не его сигареты. Ари курит… курил «Данхилл» с ментолом. В кабинете всегда пахло ментолом. А это были сигареты без ментола. Тоже «Данхилл», но другие.
– Вы брали пачку в руки? – спросил Натаниэль. – И не почувствовали запаха ментола?
Эстер засмеялась:
– Да нет же! Просто у ментолового «Данхилла» пачка зеленая, а у обычного – красная. А рисунок одинаков. Я тогда прочла: «Данхилл», – и не обратила внимания на цвет. Знаете, я вообще чуть сознание не потеряла.
– Конечно, конечно.
– Вот. А сейчас сообразила.
– Та-ак… – несколько растерянно произнес Розовски. – Значит, без ментола. Интересно. Но, может быть, он просто не купил заранее с ментолом, в магазине не оказалось, и он купил обычные?
– Вот еще! – возразила Эстер. – В кухонном шкафчике целый блок ментоловых. Могу показать.
Она вышла из кабинета и тут же вернулась с блоком ярко-зеленого цвета.
– Вот, полный блок, – она заглянула внутрь. – Нет, одной пачки не хватает… Ну, неважно, сигарет более чем достаточно.
– Хорошо, а он не мог изменить свои привычки?
– Ну нет, вот в этом-то он, по-моему, был очень постоянным. Сигареты, напитки, манера одеваться.
– Да, действительно, я тоже слышал о нем нечто подобное… Что-нибудь еще вспомнили?
– Нет, больше ничего.
– Ну что же, спасибо, – Розовски улыбнулся. – Мне пора. Поедете с нами?
– Да спасибо. Только переоденусь.
– Хорошо, ждем вас в машине.
Уже подъезжая к дому, в котором жили Борис и Эстер, Розовски спросил:
– Скажите, Эстер, так все-таки – были у вашего покойного хозяина какие-нибудь увлечения? Кроме ментоловых сигарет?
– Что вы имеете в виду?
– Женщины. Была у него любовница или нет?
– Я же говорю, что очень редко его видела.
– Но вы ведь можете определить – по каким-то признакам – бывает ли в доме женщина. Разве нет?
– Да, пожалуй… – она задумалась. – Похоже, что была. Но недолго.
– То есть?
– Если у него и были какие-то увлечения, то очень редкие.
– Почему вы так думаете? – поинтересовался Розовски.
– Вы же сами сказали – косвенные признаки, – Эстер засмеялась.
– И какие же признаки?
– Запах духов. Иногда он чувствовался в доме. Запах хороших духов, дорогих и стойких. Может быть, французских. Но, повторяю, это бывало редко.
– Борис, – проникновенно сказал Розовски. – Вашей жене следовало бы работать не уборщицей, а сыщиком. Эстер, если вы вспомните еще и название духов, я сегодня же пришлю вам домой роскошный букет роз.
– Присылайте, – торжественно сказала Эстер. – По-моему, это были «Клема».
Машина остановилась возле подъезда.
– Цветы будут сегодня, – пообещал Натаниэль. И добавил: – Вы мне очень помогли, ребята, – он раскрыл бумажник, вытащил две стошекелевых купюры. – Держите, Борис. Пятнадцать шекелей минута.
Эстер переводила взгляд с мужа на детектива.
– Что это? – спросила она.
– Так, неважно. Оплата потраченного времени, – Розовски улыбнулся. – На всякий случай – вдруг вы вспомните что-нибудь еще – позвоните мне. Вот телефоны, – он протянул супругам Фельдман две визитные карточки.
– Так вы не из страховой компании! – воскликнула Эстер, прочитав надпись. – Вы нас обманули! Вы частный детектив!
– Что вы говорите? – изумился Розовски. – Надо же… Ай-я-яй, а я и не знал!
Он развернул машину лихо взял с места, оставив супругов стоять возле дома остолбеневшими, с визитными карточками в руках.
10
Вернувшись после обеда к себе в офис, Натаниэль застал в нем только Офру. Ни помощника, ни стажера не было.
– Привет, девочка, как дела? – весело спросил он. – Скучаем в одиночестве? Что у нас новенького? Кто сегодня жаждал воспользоваться услугами гениального сыщика Натаниэля? Израильского Шерлока Холмса?
Офра подозрительно посмотрела на шефа.
– Ты что, опять пил с утра какую-то гадость? – спросила она.
– Ничего, кроме кофе. Кстати, – он остановился на пороге своего кабинета, – с чего ты взяла, что я вообще пью?
– Интуиция, – коротко ответила Офра. – И дедукция. Я, между прочим, работаю в детективном агентстве.
– Ах, да, я совсем забыл. Тем не менее, вынужден тебе сказать, что ты ошибаешься. Твой шеф не пьет.
– Теоретически, – уточнила Офра. – А практически?
– Алекс насплетничал? – мрачно заметил Розовски. – Кстати, где он шляется?
– Он не шляется, ты сам отправил его с утра по делам.
– Да? – он озадаченно посмотрел на секретаря. – Ах, да, верно. Похоже, у меня ранний склероз.
– Не такой уж и ранний, – сердито заметила Офра. Ее тонкие пальчики порхали по клавишам компьютера.
– Ладно-ладно, не дуйся, – сказал Натаниэль. – Ну, наорал, подумаешь! Это когда было. Уже сутки прошли, можно было бы и забыть.
– Офра промолчала.
– На меня за мою жизнь орал каждый, кому не лень, – Розовски тяжело вздохнул. – Ну, ладно. С меня шоколадка. Договорились?
– Две, – тотчас поправила Офра. – И пирожное.
– Согласен.
– И еще один выходной.
Натаниэль направился в кабинет.
– И поездка в Эйлат за счет фирмы! – крикнула Офра вдогонку.
Он прикрыл за собой дверь и облегченно вздохнул. Итак, что же он, все-таки, выяснил в результате поездки в Ор-Акива?
Во-первых, осмотрел место происшествия. Не слишком тщательно, но все-таки. Достаточно для того, чтобы окончательно отмести версию самоубийства. Во-вторых… Розовски вспомнил показания Эстер Фельдман. Во-вторых, версия случайного ограбления тоже трещала по швам. Если и ограбление, то уж никак не случайное, а тщательно подготовленное. Но кем?
Розовски нахмурился. Что-то не сходилось ни в одной из версий. И сам покойный выглядел по-разному в глазах разных людей. Амос, например, из «Байт ле-Ам», считал Ари Розенфельда то ли монахом, то ли импотентом. О том же говорил и Алекс вчера вечером. Хотя не исключено, что они пользовались одним и тем же источником информации. Кстати, не мешало бы выяснить, что это за источник. Но, с другой стороны, по словам той же Фельдман, Ари вовсе не был монахом. Во всяком случае, два месяца назад. Два месяца?… Амос тоже говорил что-то об этих месяцах. Да, о визите к сексопатологу. А Эстер связывала перемены с возможным приездом жены и примирением супругов… Как она назвала духи? Французские духи… Он быстрыми шагами вернулся в приемную и сел напротив Офры, в кресло для посетителей.
Офра оторвалась от компьютера и удивленно на него посмотрела.
– Что это ты на меня так уставился?
Розовски потянул носом и отрывисто спросил:
– «Клема»?
Офра подпрыгнула.
– Перегрелся? – озабоченно спросила она. – Вызвать скорую?