Прогуливаясь здесь на протяжении нескольких вечеров, компания потеряла немало времени для выяснения, содержатся ли на территории узла служебные собаки. Каждый раз, проходя мимо распахнутых ворот, бандиты во все глаза зыркали во дворик и, к своей радости, ни разу не заметили четвероногих сторожей.
А вот и заветная дверь под козырьком. Слева и справа от крыльца разбиты клумбы с зеленью и цветами.
Бобовник перешагнул через две ступеньки, ухватился за дверную ручку и оглянулся на дружков. В его взгляде была нерешительность и вопрос: повезет ли этой ночью?..
Да, Бобовнику везло не часто, и вряд ли кореша посчитали бы главаря фартовым, узнай они историю последних лет его жизни. А удачливость вора, как известно, имела в криминальном сообществе громадное значение. Это все равно что умение полководца с легкостью громить врага с минимальными потерями. Или сверхъестественная способность святого апостола предсказывать грядущие события.
После того как Бобовнику не удалось увернуться от призыва в армию и отправки на фронт, он угодил в окружение и едва не погиб. Но после этих несчастий, надо признаться, фарт повернулся к нему лицом.
Шестеро выживших из целого батальона кружили по густым лесам Крыма около недели, ни разу не повстречав противника. Это ли не фарт? Однако голод взял верх и выгнал их к селению, прилепившемуся под северным склоном бесконечной гряды.
У сержанта с собой была карта убитого ротного командира. Лежа на полянке и сравнивая очертания настоящего селения с рисунком на плотной бумаге, он неуверенно басил:
– Кажись, Орталан. Едрит его в преисподнюю…
– С полсотни дворов, не меньше, – отозвался ефрейтор Дробыш, давний сослуживец и друг сержанта.
– Дождемся сумерек и нырнем к ближним хатам…
Так и поступили. Часа через три, когда солнце окончательно завалилось за изломанную линию горной цепи, Луфиренко досмолил самокрутку с последним табачком и сказал:
– Всем ходить без надобности. Не ровен час, напоремся на немца или еще на какую падаль. Вдвоем с Дробышем отправимся.
В другой раз Бобовник непременно забеспокоился бы: поровну ли поделятся добытые в селе продукты? Но сейчас промолчал. Сержант у бойцов был в авторитете. Сколько ни блуждали по лесам, а все под его руководством делалось исправно и вовремя. Продукты растянули на несколько суток, запас питьевой воды имелся завсегда, ни разу не нарвались на неприятеля. И все, невзирая на сырую холодную погоду, оставались здоровы, потому как на ночь выбирали укромную лощинку и палили жаркий костерок.
К стоявшим на краю строениям сержант отравился сам, прихватив для надежи друга-ефрейтора. Среди оставшихся старшим назначил Бобовника. Тот безропотно подчинился.
Добытчиков ждали долго. Лес быстро наполнялся таинственной и недоброй теменью, сиреневые сумерки сменились непроглядной южной ночью с россыпью ярких звезд на небе.
– Сыщет ли сержант обратную дорогу-то, а?
– Ну, коли не сыщет, так завтра поутру возвернется, – тихо шептались красноармейцы. – Аккурат завтраком и накормит.
– Ага, и сиську тебе из-под коровы поднесет.
В томительном ожидании Бобовник натянул поглубже зимнюю шапку, завернулся в шинель и не заметил, как уснул…
Деревянная дверь на скрипучих петлях также оказалась незапертой. Видно, работники Центрального узла доверяли друг другу и не опасались проникновения на территорию чужаков. И то верно: чего тут было красть?
Дверь Бобовник открывал необычайно медленно, чтобы никто не услышал противного скрипа. Сразу за дверью главарь увидел приличный по размеру тамбур, по обе стороны которого темнели высокие двери с табличками. Вдоль дальней стены на второй этаж вела крутая лестница. Наверху горел свет.
– Айда за мной, – шепнул Ян и стал потихоньку подниматься по ступенькам.
Планировка второго этажа полностью повторяла первый. На потолке посередине горела лампочка в матовом плафоне, на дверях так же блестели одинаковые по размеру таблички: «Главный инженер», «Технический отдел», «Лаборатория»…
Остановившись у двери с табличкой «Дежурный диспетчер», Бобовник кивнул: «Здесь!»
Теперь главное – все сделать быстро, чтобы клиент и пикнуть не успел.
Троица изготовилась: Мусиенко достал из-за пояса пистолет, Ковалев вытянул из кармана кастет, Бобовник приготовил удостоверение убитого милиционера Петрова. Резко выдохнув, он толкнул дверь и без стука шагнул через порог.
Небольшое помещение диспетчерской едва освещалось свисавшей с потолка электрической лампочкой. Ближе к дальней стене стоял письменный стол с тремя телефонными аппаратами, стопкой картонных папок и раскрытым рабочим журналом. За столом сидел пожилой мужчина с седой головой, в очках с толстыми линзами. Сбоку от стола стоял шкаф с документацией, рядом прилепились два стареньких стула, над ними пестрела карта Москвы. За мужчиной все пространство между двумя узкими окнами занимал прилепленный к стене плоский шкафчик с висящими на гвоздиках ключами.
Диспетчер читал книгу. Услышав шаги, он оторвался от чтения и поглядел на вошедших поверх очков. Взгляд его был наполнен веселым любопытством и тревогой.
– Лейтенант Петров, – представился Бобовник, мимолетно показав раскрытое удостоверение…
Ночь выдалась длинной и холодной, так как костерок по соседству с селением палить было опасно. Бойцы сильно продрогли, у промерзшего до костей Бобовника плохо слушались пальцы рук.
Ушедшие в селение Луфиренко и Дробыш вернулись под утро в сопровождении двух незнакомцев.
– Наши, – коротко объяснил сержант. – В партизанский отряд, стало быть, вливаемся.
Бойцы обрадовались: наступала хоть какая-то определенность.
Бобовник натянул на лицо улыбку, подал незнакомцам руку, представился… но на самом деле ликовать не спешил. Блуждая по лесам и не имея нормального боезапаса, небольшая группа красноармейцев изо всех сил хоронилась от встреч с неприятелем. А став частью партизанского отряда, опасных вылазок не избежать. Придется рисковать и воевать в полную силу.
Незнакомцев, пришедших вместе с сержантом, было двое: деревенский дедок годков под семьдесят и круглолицый юноша старшего школьного возраста. Дед был одет в стеганый бешмет из тонкого сукна со стоячим воротником. Мальчишка кутался в старую засаленную телогрейку, доставшуюся ему явно с чужого плеча.
Прищурив подслеповатые глаза, дедок придирчиво осмотрел бойцов и представился:
– Семен Акимович.
– Егор, – поздоровался с каждым за руку юнец.
Присели. Старик покопался в холщовой торбе, достал каравай свежего хлеба, две бутыли молока, дюжину яиц.
– Покушайте, хлопцы, – раздал он провиант. – Оно потеплее сразу станет.
Пока красноармейцы жадно поглощали деревенскую еду, дед внимательно изучал новых знакомцев. Вид изможденных и отощавших бойцов в грязном обмундировании не оставлял сомнений: перед ним не предатели и не провокаторы, а те, кто чудом вырвался из окружения.
Опустевшие бутылки из-под молока дедок бережно уложил на дно торбы. Поднявшись, прокряхтел:
– Мой Егорка проводит вас до нужного места. Бывайте, хлопцы…
Глава восьмая
Москва, район станции метро
«Новокузнецкая» – Петровка, 38
сентябрь 1945 года
Остывшее тело Афанасия Лукьяновича Чумака нашли под утро. Бригадир дежурной сантехнической бригады закончил смену и зашел в диспетчерскую попрощаться перед отъездом домой. На стук в дверь никто не ответил, тогда он заглянул в кабинет и обнаружил сидящего на стуле связанного по рукам и ногам пожилого диспетчера. Во рту у него торчал кляп, бледное лицо пестрело ссадинами и засохшими кровоподтеками, вся рубашка была в крови.
Бригадир тотчас сообщил в милицию и, будучи сообразительным мужиком, перекрыл любопытным доступ в помещение диспетчерской.
На вызов приехали сотрудники ближайшего РОМа. Поняв, что дело серьезное, сообщили дежурному МУРа. Так и завертелось…
Узнав о происшествии, комиссар Урусов лично навестил в рабочем кабинете оперативно-разыскную группу майора Старцева.
– Как мы с тобой и предполагали, Иван Харитонович, действует одна банда, – сказал он, усаживаясь на свободный стул. – Прошлой ночью жертвой стал диспетчер Центрального распределительного узла Московской канализации.
Старцев искренне подивился:
– Ума не приложу, почему преступники прицепились к сотрудникам канализации!
– Мне тоже это пока непонятно, но мы должны докопаться до истины. Итак, к делу. Пожилого человека накрепко привязали к стулу, сунули кляп. Перед смертью долго избивали…
Иван быстро записывал в блокнот.
– …Возьми с собой опытных оперативников, криминалистов и поезжай на место. Осмотрите все, зафиксируйте, снимите отпечатки. Автобус ждет у входа в Управление. По возвращении доложишь свои соображения.
– Понял, товарищ комиссар, – Старцев поднялся и взял трость. – Со мной поедут Егоров, Васильков и Горшеня.
Горшеня сделал два десятка снимков и неторопливо упаковывал в футляры фотопричиндалы. Местом преступления оказалась комнатушка под названием «Дежурный диспетчер», общей площадью не более десяти квадратных метров. Осмотр комнатушки занял четверть часа.
– Что скажешь? – с надеждой взглянул на Егорова Старцев.
– Кроме финки – ни одной стоящей зацепки, – вздохнул тот и выглянул в приоткрытое окно. – Убитый диспетчер не курил: в помещении нет пепельницы, отсутствует застоявшийся запах табачного дыма, пальцы его рук не имеют характерного желтоватого оттенка от никотина. Значит, преступников было как минимум двое, и провели они здесь минут пятнадцать.
Старцев подошел к окну, тоже высунулся, осмотрел подступы к зданию. Внизу под окном валялось пять-шесть свежих окурков. Присмотревшись, Иван определил, что гильзы действительно примяты двумя разными способами.
– И снова среди преступников был любитель каленых семечек, – кивнул Васильков на разбросанную по деревянному полу шелуху.