– А что случилось, Петя? – спокойно поинтересовался Егоров.
– Комиссия из горкома.
– Ты же знаешь: мы просто так сюда не поднимаемся. У нас срочный доклад.
– Да вы с ума сошли! Какой доклад, когда в кабинете такие люди…
Широкоплечий Егоров навис над тщедушным помощником и грозно проговорил:
– Петя, наш доклад касается безопасности высшего руководства страны. Представляешь, что с тобой сделают, если ты нас…
Договорить он не успел. Коростелев слыл глуповатым во многих отношениях, но только не в тех, которые касались его собственной шкуры. Мигом сорвавшись с удобного мягкого стула, он тут же исчез за высокой дверью кабинета.
Секунд через десять дверь снова распахнулась, и в «предбаннике» появилась тучная фигура самого комиссара.
– Слушаю вас, товарищи, – пожал он обоим руки.
Васильков кратко изложил суть раздобытых под землей сведений.
Комиссар потемнел лицом.
– Вы спустились под землю во дворе по Неглинной и добрались до Кремля, миновав всего две решетки? – уточнил он.
– Всего две, Александр Михайлович. А если идти по новому коллектору от Арбата, то получается и вовсе одна.
– Вот так фокус… А скажите-ка мне, товарищи, у решеток остался кто-нибудь дежурить?
Егоров поспешил объяснить:
– Мы спускались под землю вдвоем и оставили решетки без присмотра, полагая, что днем преступники проникнуть в Кремль не решатся. До наступления темноты еще есть время, чтобы принять меры.
– Ясно. Коростелев! – кликнул Урусов помощника.
– Я, товарищ комиссар, – тот мигом оказался рядом.
– Срочно соедини меня с комендантом Кремля.
– Слушаюсь.
В этот день рабочее время оперативно-разыскной группы затянулось до полуночи. Молодежь пощадили: Баранец, Горшеня и Ким остались в рабочем кабинете Управления. А Васильков, Егоров и Бойко начали с того, что снова встретились в районе Неглинной с главным инженером Центрального узла Крапивиным. Потом дождались прибытия двух автобусов с сотрудниками Первого отдела НКГБ СССР[17].
Крапивин имел с собой подробную схему старых и новых подземных коллекторов близ Кремля, а также схемы расположения канализационных люков.
Первым делом сыщики, Крапивин и начальник Первого отдела спустились под землю и выставили надежную охрану возле двух запертых решеток. Потом вылезли наружу и до самой полуночи ходили по дворам и улицам, расставляя у каждого люка вооруженные посты.
Когда они закончили работу, начальник Первого отдела – пятидесятилетний мужчина в гражданском костюме с тремя орденскими планками на груди – долго пытал Крапивина о подземных коммуникациях в районе Кремля. Разложив карту на капоте служебного автомобиля и подсвечивая фонариком, они елозили карандашами по плотной бумаге и о чем-то совещались. Сыщики курили чуть поодаль…
– Ну что, здесь закончим и по домам? – усталым голосом поинтересовался Бойко.
– Да, не мешало бы прикорнуть часика четыре, – поддержал его Егоров.
– Давайте, братцы, заскочим в Управление, а оттуда я развезу вас, – предложил Васильков и поступил совершенно правильно, так как в Управлении сыщиков ждал сюрприз.
– …Сопляка сегодня допрашивал в Бутырке по делу ограбления ломбарда на Старослободской… – рассказывал майор Павел Елагин, старший одной из оперативно-разыскных групп.
Ему как раз выпал наряд на дежурство по Управлению, поэтому Васильков с Егоровым и застали его на Петровке.
– …К ограблению сопляк отношения не имел: сидит уже прилично; но других зацепок у нас нет, поэтому беседуем со всеми, кто промышлял в том районе. Вдруг чего нащупаем!..
– Это правильно, – согласился Егоров и открыл коробку «Казбека»: – Угощайся.
– Вот спасибо! Не рассчитал я с куревом – без папирос остался.
Сделав пару добрых затяжек, Елагин распахнул окно дежурки и продолжил:
– Звать сопляка Олег Калугин, прозвище – Калуга. Последний месяц ходил под каким-то мутным типом, похожим на бабу. Настоящее имя Ян, фамилия неизвестна. По документам – Аршинов Яков Кузьмич. Документ настоящий, но не его.
– Так, – записал Васильков в блокнот. – Думаешь, он имеет отношение к нашему делу?..
Несколько дней назад молодежь оперативно-разыскной группы Старцева ходила по соседним кабинетам Управления, донимала старожилов, просила помочь в малопонятном деле. Малопонятным оно считалось потому, что преступники не оставляли внятных следов, а самое главное – были неясны мотивы допросов и убийств сотрудников водно-канализационного хозяйства столицы. К сегодняшнему дню мотивы выяснись, но следов и фактов не прибавилось.
– …А тут допрашиваю этого мелкого негодяя, гляжу – он на пределе, – посмеивался майор Елагин. – По моим вопросам никаких перспектив. Не при делах. А я чую, уже готов сорваться и дать любые показания. Видать, настолько допекла житуха в общей камере, что согласен на все. Короче говоря, поведал он мне интересную историю о том, что этот Яков Кузьмич Аршинов якобы мечтает пробраться по подземным коммуникациям на территорию Кремля. Для этого изучает литературу о подземельях, ищет людей, знающих планы коммуникаций и прочее.
– Зачем Аршинову понадобился Кремль, не сказывал? – поинтересовался Егоров.
– Озолотиться хочет. Говорит, ценности там немалые. Гохран, Алмазный фонд, Оружейная палата… И ежели с умом воспользоваться подземными ходами, то можно по-тихому до них добраться.
– Спасибо, Павел, – поблагодарил озадаченный Васильков. – Нам бы протокол вашей беседы почитать.
– Держите, – майор протянул несколько скрепленных листов. – Только вернуть до утра не забудьте.
Оставив Елагину пяток папирос, сыщики расположились в своем кабинете и принялись изучать протокол. Читал Егоров, остальные курили и слушали.
Из показаний Калугина следовало, что некий Яков Аршинов с настоящим именем Ян прибыл в Москву из Крыма весной 1945 года и за летние месяцы сколотил небольшую банду из четырех человек. В протоколе имелись довольно подробные описания внешности Аршинова и двух других участников банды – Алексея Мусиенко и Евгения Ковалева.
На вид Аршинову было лет двадцать пять или чуть больше. Внешностью он обладал весьма странной, так как скорее походил на некрасивую женщину, неуклюжую и мужиковатую, со смуглой кожей и редкими темными волосами. Рост – около ста семидесяти сантиметров, узкие плечи, широкие бедра. На внутренней стороне левого предплечья наколки из нескольких слов: «Крым» и «Катя Лоскутова». Аршинов был коренным москвичом, но всю войну почему-то провел в Крыму. Об участии в войне не распространялся. Может, и не воевал вовсе. Много и часто курил. Мог высмолить подряд до трех папирос.
Алексей Мусиенко родился в 1926 году. Прозвище – Муся. В 1943 году был призван в армию и направлен на Центральный фронт. Бежал, не доехав до расположения воинской части. Ростом чуть ниже Аршинова. Тощий, сутулый, плохо развит физически. В детстве часто болел. Внешне Мусиенко очень похож на крысу: узкое лицо с длинным заостренным носом, испуганные маленькие черные глазки, вечно прилизанные жиденькие волосы и редкие крупные зубы. Под стать внешности и характер: трусоват, жаден, склонен к обману не только незнакомых людей, но и своих корешей, за что часто получает по шее. Не курит из-за слабого здоровья. Любит каленые семечки, которыми запасается на рынке и таскает во всех карманах.
Евгений Ковалев на пару лет постарше Мусиенко. Кореша часто называют его Жекой или Ковалем. Самый низкорослый в банде – менее ста шестидесяти сантиметров. Узкие плечи, фигура нескладная, несоразмерно большая голова и кривые ноги. Нос свернут в сторону, на щеке бурый шрам в виде английской буквы «V». Шрам остался от полученной травмы после ограбления бакалейного магазина в Скорняжном переулке. По пьяни Ковалев любит рассказывать эту историю, выставляя себя героем. По характеру Ковалев зловредный и вспыльчивый. В московских бандах подолгу не задерживался. Год ходил огольцом под Сафроном Володарским. После небольшого тюремного срока был под Сеней Глухим, потом с год болтался сам по себе, покуда не прибился к Аршинову.
– Это все о неизвестной банде, – закончил чтение протокола Егоров. – Далее снова идут наводящие вопросы Елагина, касающиеся ограбления ломбарда на Старослободской.
– Ну а что? – с надеждой поглядел на товарищей Васильков. – Некоторые факты прямо говорят о том, что нам крупно повезло. Главарь замышляет попасть на территорию Кремля по коллекторам, один из бандитов обожает каленые семечки, а шелуху от семечек мы находили возле каждого из трех трупов.
Зевнув, Олесь Бойко, как всегда, пригасил оптимизм Александра:
– О сокровищах Кремля мечтает каждый второй уркаган, а каленые семечки лузгают трое из четырех босяков, – произнес он скучающим голосом. – Это во-первых. А во-вторых – где их искать? На вопросы Елагина о местонахождении банды Калуга не ответил. Не знает. Да и видел он их в последний раз давно, еще до своего ареста.
В чем-то Бойко был определенно прав. Но если бы оперативники всегда руководствовались скептицизмом Олеся, то они бы не раскрыли по горячим следам ни одного преступления.
– Во-первых, теперь у нас есть данные преступников – описание внешности, имена, фамилии, прозвища, – ответил Егоров в стиле Бойко. – Во-вторых, не забывайте о татуировке на левой руке. Одно дело, когда набивают привычные изображения. А здесь мы имеем название полуострова, где этот фрукт явно ошивался, и имя-фамилию девицы, которая запала ему в душу.
Выводы Егорова Василькову понравились куда больше, чем вялый пессимизм Бойко.
– Вот что, товарищи, – сказал он. – Час поздний, следует отдохнуть. Предлагаю следующее. Пока один пару часов спит, двое других занимаются поисками бандитов и девчонки по фамилии Лоскутова. Согласны?
– Все лучше, чем бестолково клевать носом, – проворчал Олесь.