лась.
— Господин Сенмар, я привела ее как вы и просили.
— Пусть войдет, — донеслось из комнаты.
Служанка посторонилась, кивком головы приглашая Нарсин войти. Та сдержала вздох и переступила порог. Дверь за ее спиной закрылась.
Первое впечатление от помещения прибавило ей бодрости. Комната Сенмара оказалась немногим больше, чем ее. Обставлена она была столь же скудно. Сам Сенмар сидел на низкой скамеечке перед столиком. Он в упор глядел на Нарсин холодными серыми глазами.
— Явилась все-таки, — сказал он недовольно, — тебе много раз давали понять, что твое присутствие здесь нежелательно.
Нарсин знала это и уже довольно давно. Она стояла возле двери и молча смотрела на него. Какой же все-таки неприятный тип! Мало ей того, что она — женщина и постоянно должна перед каждым доказывать свою пригодность, так теперь он ей жизни не даст, будет изводить на тему: «как ты посмела посягнуть на священную должность телохранителя!». Или Сенмар бесится потому, что хотел на это место кого-нибудь другого? В таком случае, зачем было затевать это представление? Предложил бы нужного человека князю — и дело с концом.
— Сядь, — неприязненно заметил Сенмар, указывая девушке на низенький табурет напротив.
Нарсин в три шага пересекла комнату и села, где было указано.
— Я вижу, как ты довольна моему обществу, — хмыкнул он, — но это не идет ни в какое сравнение с тем, как я рад. Но тем не менее, теперь нам придется работать вместе. Для начала запомни одно: ты всего-навсего младший телохранитель и должна делать только то, что скажу я. И выполнять ты должна только мои приказания. Все ясно?
— Все, — кивнула Нарсин, — кроме одного.
— Что тебе не ясно? — скривился Сенмар.
— А что насчет приказаний князя?
— Князь прекрасно знает порядок, — скорчил еще более злобную гримасу старший телохранитель, — и он не собирается вмешиваться. С этим все? Или ты не поняла еще что-нибудь?
— Мне все ясно, — отчеканила девушка, сильнее стиснув зубы.
— Тогда продолжим. Для того, чтобы заниматься столь важным и серьезным делом, как охрана, нужно быть хорошо подготовленным. Я же твоей подготовки не знаю. Помнится, ты говорила, что воевала на стороне Ирганта?
— Да.
— Что ты умеешь?
— Вы уже успели увидеть кое-что из того, что я умею.
— Ты недурно стреляешь, посредственно сражаешься на мечах и у тебя неплохая реакция. Однако, для телохранителя этого недостаточно.
— Что еще? — спросила Нарсин без интереса, просто для того, чтобы показать, что слушает.
— Ты способна следить за окружающей обстановкой, не отвлекаясь ни на какие мелочи? Не спать три ночи подряд и при том сохранять ясность рассудка? Ограничить свои потребности до минимума? Быть всегда готовой закрыть собой человека, которого ты защищаешь, даже если при этом опасность грозит тебе самой? Убить любого, не рассуждая, по приказу? Ты готова хотя бы к этому?
— Я готова.
— Она готова, — фыркнул Сенмар, — одной готовности мало. Ты была на войне. Чему тебя учили? Наверняка, твое обучение проходило как попало и наспех.
— Напротив, — возразила Нарсин с тайным злорадством, — моя подготовка была последовательной и постоянной. С пяти лет, если быть совершенно точной.
Старший телохранитель посмотрел на нее очень внимательно.
— Откуда ты родом? — спросил он таким тоном, словно уже знал ответ.
— Роннан.
— Ясно. Ты с Островов. Была б моя воля, — пробурчал он гораздо тише, ни к кому не обращаясь, — они давно были бы наши.
— Мечтать не вредно, — отозвалась девушка.
— Ты должна раскрывать рот лишь тогда, когда тебя о чем-нибудь спросят, — тут же отреагировал Сенмар.
Нарсин скорчила гримасу, которой вполне могла бы утереть нос своему наставнику, столь лихо это у нее получилось. Но ничего не сказала. Раз Сенмар так настаивает, быть по сему.
— Что ты понимаешь в рукопашном бою? — помолчав, продолжал расспросы Сенмар.
— Есть такой стиль — «кошачья грация», — пояснила она.
— Есть, — согласился тот, — им владеют наемные убийцы. Тебя готовили к этому?
— Нет, но мой отец учил нас всех вместе и не делал между нами большой разницы.
— «Нами»?
— У меня было четыре сестры.
— Было?
— Было.
— И что с ними стало?
— Осталось две.
Сенмар хмыкнул. Потом оказался на ногах легким, плавным и почти неуловимым движением.
— Покажи свои умения, — и он тут же перешел к делу, рывком перевернув стол прямо на Нарсин.
Точнее, на то место, где она сидела мгновение назад. Стиль «кошачья грация» подразумевает под собой ловкость, гибкость и недюжинную реакцию. Нарсин вывернулась и прыжком отскочила назад. Не давая ей ни малейшей передышки, Сенмар бросился на нее. Он двигался стремительно и успел схватить ее руку, выворачивая за спину. Плюс ко всему, шея девушки попала в стальной локтевой захват. Она попыталась высвободиться, но поняла, что не удастся. Тогда Нарсин резко ударила пяткой в голень Сенмару, одновременно дернув головой назад и локтем в солнечное сплетение.
Руки телохранителя разжались. Не теряя времени даром, девушка размахнулась и ребром ладони ударила его по шее. Но удар получился не столь сокрушительным, каким обещал быть. Сенмар недаром был старшим. Он успел уйти, пятерней сцапав ее за волосы и хорошенько приложив лбом об стену. Нарсин взвыла, вывернулась, оставив в его руке несколько прядей и пнула Сенмара под дых.
Пять минут спустя великая битва была закончена. На полу валялись обломки табурета и перевернутый стол. Больше ничего не говорило о том, что произошло. Разве что, вздыбленные волосы Нарсин и шишка на ее лбу.
— Стиль «кошачья грация», надо же, — презрительно произнес Сенмар, — этот стиль называется «пьяная драка в притоне», — и он выразительно покосился на табурет, который сломался как раз об его спину.
— Я — женщина, — с достоинством отозвалась Нарсин, приглаживая волосы и морщась от боли, — я слабее мужчин.
— Да ну? Поэтому ты сама устанавливаешь правила? Впрочем, в чем-то это даже хорошо. Для телохранителя главное — не соблюсти правила, а защитить своего господина. Ты продержалась пять минут, значит не совсем безнадежна. Завтра с утра на заднем дворе начнем необходимые тренировки. А сейчас пошла в свою комнату и не высовывай оттуда носа. Ясно?
— Ясно, — отрывисто бросила девушка и вышла в коридор.
И тут же натолкнулась на полный ужаса и сочувствия взгляд служанки, которая, разумеется, никуда не уходила, а вернее всего, подслушивала под дверью. Хорошо, если ухо не прикладывала.
— Ой-ой, госпожа, — прошептала она, качая головой, — больно, да?
— Не очень, — ответила Нарсин, притронулась к шишке и тут же охнула.
Было очень больно. Кожа головы горела и зудела. Сволочь этот Сенмар! Он нарочно это сделал. Ну, разумеется, он был ужасно зол, что она прошла конкурс и ее выбрали из десятка претендентов, вот и решил вздуть ее как следует за неимением лучшего. И можно сказать, что своего добился. Правда, и сама Нарсин от него не отставала. И табуреткой по спине двинула его специально, хотя обычно делала подобное лишь в самом крайнем случае.
— Пойдемте, госпожа, — служанка потянула ее за руку, — нужно приложить что-нибудь холодное, тогда и следа не останется. Как он вас, а? Кошмар, — причитая подобным образом, она довела Нарсин до ее комнаты и даже попыталась усадить на скамью, но та воспротивились. В конце концов, не таковы были ее увечья, чтобы делать из них событие.
Служанка убежала за льдом, а Нарсин села на низенькую скамейку и задумалась. Жизнь при княжеском дворе обещала быть просто шикарной. У нее завтра с утра тренировка с Сенмаром, который решил, что вздул ее недостаточно. Это было так очевидно, что даже смешно. Тому, кому охота смеяться. Лично Нарсин абсолютно не хотелось этого делать. Ясно, на что будут похожи эти тренировки. Она осторожно пощупала шишку на лбу и ее всю передернуло. Сенмар что-то имел против ее стиля? А в какой стиль вписывается вот это? Сволочь, сволочь и есть.
И Нарсин в первый раз по-настоящему пожалела, что отправилась на конкурс телохранителей. Хотелось встать со скамьи и уйти, куда глаза глядят. Очень хотелось. А главное, никогда не возвращаться. Но девушка понимала, что Сенмар именно этого и добивается. Так вот, не бывать этому никогда. Она ни за что не уйдет, не собирается осчастливливать этого гада. Она назло ему будет терпеть все, что ему взбредет в голову сделать, стиснув зубы или скрипя ими. Но старший телохранитель никогда не вынудит ее уйти. Это для себя Нарсин решила твердо. Она всегда была упрямой. Может быть, именно благодаря своему упрямству она и выжила после того страшного боя. Нарсин чувствовала себя так плохо, что почти физически ощущала, как смерть стоит у нее за спиной. Но упорно цеплялась за жизнь, не давая себе расслабиться и позволить утащить в темный, бездонный омут.
Дверь ее комнаты скрипнула и приоткрылась. Нарсин повернула голову на звук, но никого не увидела. Ветер, что ли? Она уже собралась встать, чтобы закрыть ее, но краем глаза уловила смутное движение ниже, на уровне коленей. В комнату неторопливо вошла большая, важная и вальяжная кошка. Медленно переступая, она подошла ближе и без интереса посмотрела на Нарсин. Та улыбнулась. Кошка была совершенно рыжая, того особенного, огненного цвета, казалось, способного светиться даже в полной темноте, и глаза у нее тоже были яркие, светло-зеленые. Белые пушистые усы топорщились во все стороны.
— Привет, — сказала Нарсин и протянула к кошке руку.
Та слегка отступила назад, не позволяя себя коснуться.
— Какая ты красивая.
Животное прикрыло глаза, демонстрируя, что слова человека пришлись ему по душе.
— Вот ты где, — послышался чей-то укоризненный голос со стороны двери.
Нарсин подняла глаза и увидела молодую девушку лет пятнадцати-шестнадцати. Девушка была хорошенькой, словно картинка, смуглая, большеглазая, кудрявые волосы опускались едва ли не ниже спины. Она приветливо улыбалась.