– Нет, их полиция увезла раньше. Похоже, они пытались помешать сеансам, пуская воздушные шарики в провода, что вызвало перебои с электричеством, – сказал Мэтт. Пак чуть не рассмеялся от краткости и точности описаний Мэтта. Шесть часов хаоса, когда демонстранты доводили пациентов, а полиция твердила, что не в их власти разгонять «мирную демонстрацию»; кондиционер и свет выключились посреди дневного сеанса, перепугав пациентов; наконец приезд полиции и вопли демонстрантов: «Какие еще линии электропередач?», «Да как шарики могут быть связаны с электричеством?». Все это Мэтт уложил в десять секунд.
– Как получилось продолжить сеансы после возникновения проблем с питанием?
– У нас есть генератор, это требование техники безопасности. Давление, кислород, связь – все продолжало работать. Выключились только мелочи, вроде кондиционера, света, видеоплеера.
– Видеоплеер? Зачем кондиционер я понимаю, а плеер тут при чем?
– Для детей, чтобы они сидели спокойно. Пак разместил экран перед иллюминатором и вывел колонки. Дети были просто в восторге, и взрослые тоже очень оценили эту идею.
Эйб усмехнулся:
– Еще бы, мои дети, по крайней мере, становятся намного спокойнее перед телевизором.
– Вот именно, – улыбнулся Мэтт. – В общем, Пак умудрился пристроить переносной DVD-плеер за иллюминатором. Он объяснил, что восстановление этого всего и вызвало задержку. К тому же некоторые пациенты испугались демонстрантов и отменили свои сеансы, что тоже отняло некоторое время.
– А что со светом? Вы говорили, он отключился?
– Да, в ангаре не было света. Мы начали уже после семи вечера, на улице начинало темнеть, но все же летом в это время еще достаточно светло, чтобы что-то разглядеть.
– Получается, электричество отключилось, сеанс задержался. Еще что-то необычное тем вечером?
– Да. Элизабет, – кивнул Мэтт.
– А с ней что? – Эйб вопросительно поднял брови.
– Помните, утром того дня я видел, как она умчалась после перепалки с Китт, поэтому думал, что она все еще будет злиться. Но она вернулась в отличном настроении. Необычайно дружелюбная, даже с Китт.
– Может быть, они поговорили и все решили? – спросил Эйб.
Мэтт покачал головой.
– Нет. До приезда Элизабет Китт сказала, что пыталась поговорить, но та все еще злилась. Так или иначе, больше всего удивили слова Элизабет о том, что она плохо себя чувствует. Помню, мне показалось неожиданным, насколько жизнерадостной она выглядела, хотя говорила, что ей нехорошо, – Мэтт сглотнул. – В общем, она хотела остаться снаружи, просто посидеть в машине и отдохнуть во время сеанса. И тогда… – Взгляд Мэтта метнулся к Элизабет, лицо скривилось словно от боли, предательства и разочарования одновременно. Так ребенок смотрит на мать, узнав, что Санты не существует.
– И что тогда? – Эйб дотронулся до руки Мэтта, будто успокаивая его.
– Она попросила Китт сесть рядом с Генри и проследить за ним во время сеанса, и спросила меня, не могу ли я сесть с другой стороны и помочь.
– То есть подсудимая устроила так, чтобы Генри сел между вами и Китт?
– Да.
– Были ли у подсудимой еще какие-либо предложения по рассадке? – спросил Эйб, делая ударение на слове «предложения», так что оно прозвучало зловеще.
– Да, – Мэтт снова бросил на Элизабет тот же взгляд побитого, обиженного, преданного ребенка. – Тереза, как всегда, собиралась зайти первой. Но Элизабет ее остановила. Она сказала, что экран в глубине камеры, а Роза все равно не смотрит мультики, так что лучше, если ТиДжей и Генри сядут в глубине.
– Логично, нет? – спросил Эйб.
– Вовсе нет. Элизабет тщательно относилась к выбору мультфильмов для Генри, – сказал Мэтт, и его лицо напряглось. Пак сразу понял, что тот думает о ссоре из-за выбора дисков. Элизабет требовала что-нибудь образовательное, программу об истории или науке. А Китт просила «Барни», любимый сериал ТиДжея. Элизабет сначала сдалась, но через несколько дней спросила у его матери, не кажется ли ей, что ее сыну стоит показывать что-то более соответствующее возрасту, ведь ему уже восемь лет?
– ТиДжею он нужен, чтобы сохранять спокойствие. Ты это знаешь, – ответила Китт. – С Генри ничего не случится, час «Барни» его не убьет.
– А час без «Барни» не убьет ТиДжея.
Китт долго смотрела Элизабет в глаза. Казалось, она улыбалась. Затем со словами «Хорошо, сделаем, как скажешь» она бросила диск с «Барни» в свой шкафчик.
Тот сеанс превратился в кошмар. ТиДжей завопил при первых секундах документального фильма.
– Смотри-ка, ТиДжей, он о динозаврах, совсем как Барни, – Элизабет пыталась перекричать вопли ТиДжея, но самый ад начался, когда ТиДжей сбросил шлем и принялся биться головой о стену. Генри закричал так, что било по ушам, а Мэтт велел Паку немедленно поставить диск с «Барни».
Пересказав тот случай, Мэтт добавил::
– С тех пор Пак всегда включал «Барни», а Элизабет сажала Генри подальше от экрана. Она считала этот сериал чепухой, и не хотела, чтобы Генри его смотрел. Так что было неожиданно, когда она вдруг передумала и захотела посадить Генри рядом с экраном, более чем неожиданно. Китт даже переспросила, уверена ли она, а Элизабет ответила, что это награда Генри.
– Доктор Томпсон, повлияли ли изменения в рассадке еще на что-либо тем вечером? – спросил Эйб.
– Да. Это изменило, кто к какому баллону с кислородом оказался подключен.
– Извините, я не совсем понимаю, – сказал Эйб.
Мэтт посмотрел на присяжных.
– Я уже объяснял, что шлем подключается к кислородному вентилю, который находится внутри камеры. Там два вентиля, один в глубине и один у входа, и они подключены к разным баллонам снаружи. Два человека подключаются к одному вентилю и получают кислород из одного баллона, – объяснил Мэтт и присяжные закивали. – Из-за смены рассадки Генри оказался подключен к вентилю в глубине камеры, а не у входа, как обычно.
– Таким образом подсудимая убедилась, что Генри будет подключен к дальнему баллону?
– Да. И она попросила меня непременно подключить Генри к вентилю в глубине, а свой шлем у входа. Я сказал, что, конечно, так и сделаю, хотя какая разница?
– И?
– Она объяснила, что я сижу ближе к выходу, а Генри дальше, а если наши шланги пересекутся, у Генри может случиться приступ ОКР, обсессивно-компульсивного расстройства.
– Проявлял ли Генри какие-либо признаки ОКР в предыдущие тридцать с хвостиком сеансов?
– Нет.
– А в тот раз?
– Я пообещал проследить, чтобы наши шланги не пересекались, но ей этого было мало. Она залезла внутрь и сама подключила шлем Генри к дальнему вентилю.
Эйб пересек зал и встал прямо перед Мэттом.
– Доктор Томпсон, скажите, который баллон с кислородом взорвался? – спросил Эйб, и в этот момент, как по сигналу, заревел кондиционер рядом с Мэттом.
Мэтт уставился на Элизабет и заговорил, не мигая. Медленно. Нарочито. Подчеркивая каждый слог, обволакивая ядом, желая поразить ее, чтобы она истекала кровью.
– Взорвался дальний баллон. Который соединяется с вентилем в глубине камеры. К которому эта женщина, – произнес Мэтт и остановился. Пак ожидал, что сейчас он поднимет руку и укажет на нее пальцем, но вместо этого Мэтт моргнул и отвел взгляд, – так старательно подсоединяла голову своего сына.
– Что было, когда подсудимая устроила все так, как ей хотелось? – спросил Эйб.
– Она сказала Генри: «Я тебя очень люблю, малыш».
– «Я тебя очень люблю, малыш», – повторил Эйб, оборачиваясь к фотографии Генри. Пак заметил, как присяжные нахмурились, глядя на Элизабет, некоторые покачали головами. – Что дальше?
– Она ушла, – спокойно сказал Мэтт. – Улыбнулась, помахала рукой, словно мы собирались кататься на американских горках, и ушла.
Мэтт
– Таким образом, подсудимая уходит и вечерний сеанс начинается. Что происходило дальше, доктор Томпсон? – спросил Эйб.
Он понял, что сеанс безнадежно испорчен, в тот момент, когда закрылся люк. В воздухе стояла неестественная тишина, а учитывая тяжелый запах пота и аромат моющего средства, которые наполняли комнату, дышать было почти невозможно. Китт попросила Пака медленнее обычного повышать давление, потому что ТиДжей только оправился от отита, так что эта часть заняла десять минут вместо обычных пяти. Давление росло, и вместе с тем воздух становился плотнее и жарче, если это вообще возможно. Плеер не был подключен к колонкам, и приглушенные звуки песни Барни «Что же мы увидим в зоо-зоо-зоопарке?», доносившиеся сквозь толстое стекло иллюминатора, создавали особенную ирреальную атмосферу, словно мы и правда очутились глубоко под водой.
– Без кондиционера было жарко, но в остальном все шло своим чередом, – сказал Мэтт, хотя это было не совсем правдой. Он ожидал, что женщины примутся обсуждать неожиданную веселость Элизабет и явно надуманную болезнь, но они молчали. Может, им было некомфортно сплетничать, когда Мэтт сидел между ними, может, дело было в жаре. Так или иначе, его радовала возможность углубиться в собственные мысли, ему надо было придумать, что сказать Мэри.
– Что послужило первым звоночком? – спросил Эйб.
– Плеер отключился прямо посередине песни, в тот момент в камере воцарилась абсолютная тишина. Ни гула кондиционера, ни Барни, ни болтовни. Секунда, и ТиДжей застучал в иллюминатор, словно плеер – это спящее животное, которое можно разбудить. Тогда Китт нарочито спокойным тоном сказала ТиДжею, что все в порядке, наверное просто батарейки сели.
Дальнейшее Мэтт помнил урывками, как старый фильм, где грубо нарезанные кадры скачками сменяются по мере вращения катушки. ТиДжей молотит кулаками по иллюминатору. ТиДжей сбрасывает кислородный шлем и бьется головой о стену. Китт пытается оттащить ТиДжея от стены.
– Вы попросили Пака прекратить сеанс?
Мэтт покачал головой. Сейчас, ясным днем, это было самое очевидное решение. Но тогда все смешалось.
– Тереза предложила закончить, но Китт отказалась, решив, что надо просто включить обратно плеер.